Ник опускает голову и, не сказав ни слова, наконец, притягивает к себе тарелку. Я вижу, как он делает первый укус. Его челюсти активно разжевывают пиццу, а я чувствую мучительный спазм в горле, от которого становится трудно дышать. Сжимая кулаки, я делаю глубокий вдох и отвожу взгляд к окну. Он не имеет права вот так врываться в мою жизнь! Он не имеет права поднимать эту тему! – Ты не даешь мне даже рта раскрыть, а ведь я хочу тебе помочь, – говорит он, и я до боли стискиваю зубы. – Я недавно смотрел одну передачу. Честно признаться, я в последние несколько месяцев много смотрю и читаю на эту тему. Накрываю ладонью правой руки левую, просовываю указательный палец под широкий манжет, нащупывая тугой жгут, и тут же дергаю его. Острая боль пронзает меня, точно разряд электрического тока. Считается, что этот прием способен переключить внимание, но в моем случае это всегда лотерея. И в этот раз удача не на моей стороне. – А что если ты была права? Я понимаю, что не должен был ставить под сомнение твои слова, но в тот момент мне казалось важным оставить все это позади, – продолжает свои рассуждения Ник, и я тяжело вздыхаю, прикрывая глаза. Мне нужно думать о чем-то другом. Не слышать его, не видеть. Я смогу. Просто буду думать о… деле. Джейкоб – не наш герой, но ведь он мог кому-то рассказать о тайных планах Пола. Он рассказал обо всем своему дяде, а что если он сказал еще и сестре? Он считал Пола предателем, потому что тот отказался финансировать его книжный магазин. Магазина нет, а как быть с пекарней Гвен? Откуда у нее взялись деньги? Еще есть Коллин Моррис… может быть, я рано вычеркнула его из списка? Все-таки у него был и мотив, и возможность… но он до смерти боится собак… Может быть, он был с кем-то в сговоре? Это же возможно? – …помнишь, ты, как заведенная, тогда повторяла, что это не было случайностью. Что он был хорошо подготовлен, знал, где и что находится в нашей квартире… – доносится до меня обрывок речи Ника, когда он осторожно касается моей руки. – А что если это действительно так? Что если он все еще где-то рядом? – Если бы это было так, я бы поняла, я бы почувствовала, я бы узнала его, – на автомате проговариваю я, чувствуя, как снова проваливаюсь в бездну отчаяния. – Я хочу тебя защитить. Знаю, я должен был это сказать несколько лет назад, но я говорю это теперь. Мы сможем все преодолеть, просто нужно быть вместе. Он пытается взять меня за руки, но я отстраняюсь, откидываясь на спинку своего стула. Бессмысленно прятать голову в песок, притворяясь, будто я его не слышу или не понимаю. – Ник, не нужно меня ни спасать, ни защищать. Ничего не нужно. У нас была красивая история, но она в прошлом. Я не знаю, что у тебя случилось и почему ты решил вот так снова появиться в моей жизни спустя столько лет, но это плохая идея. Просто услышь меня, я не хочу ничего менять. – Да, ты же действительно не знаешь, что случилось… я ведь пытался жить без тебя. У меня даже были отношения, – говорит Ник, точно не слышал моей просьбы. Я закатываю глаза, обреченно вздыхая. – Я думал, что с Пэм у нас все здорово, пока случайно не назвал ее твоим именем. И нет, я не просто оговорился, я постоянно думал о тебе. Я сделал это не один раз и не два, не специально, но, знаешь, когда занимаешься сексом со своей девушкой, вспоминать бывшую – это уже серьезно. Мы расстались. И это было лучшее, что мы могли сделать. Я понял, что ты единственная, кто всегда меня понимал и поддерживал, единственная, кого я любил и… люблю. Да, я люблю тебя. – Здорово. Рада, что у тебя получилось со всем разобраться. У тебя это вообще всегда так легко выходило. Завидую. Но, знаешь, ты все время забываешь одну маленькую деталь: я не люблю тебя. – Да. Слышал. – Ну вот и замечательно. – Ты просто боишься. И у тебя есть на это право, но ты передумаешь. – Оставь меня в покое, – говорю я, глядя ему в глаза. Соглашаться на этот ужин было большой ошибкой. К тому моменту, как Ник провожает меня к дверям дома, дождь уже закончился, и в атмосфере чувствуется благодатная свежесть. Я поднимаюсь по ступеням с заранее подготовленным ключом и не оборачиваюсь, потому что знаю: он все еще стоит на том же самом месте в надежде получить приглашение подняться. Несмотря ни на что, он все еще надеется, что у нас есть будущее. Когда-то его целеустремленность и страсть получать желаемое вскружили мне голову, сегодня же от его натиска у меня сводит скулы. Глава 21 Несколько дней назад в полиции было принято невнятное заявление о пропаже шахматных фигур, написанное сыном покойной старушки, тело которой было найдено в ее квартире в Бруклине. По результатам вскрытия, женщина умерла от сердечного приступа и до момента обнаружения «заботливыми» родственниками пролежала в собственной постели не меньше двух недель. Следов взлома не было, при этом родственник заверял, что у женщины были дорогие украшения и фамильная реликвия – шахматные фигуры из драгоценных металлов. Ничего из этого в квартире не оказалось, а потому у него приняли заявление о пропаже. Хотя почти со стопроцентной уверенностью можно было сказать, что поисками этих вещей заниматься никто бы не стал. Если бы… шахматные фигуры случайно не вспылили на закрытом аукционе, который последние несколько дней мониторил Кевин в поисках Эй Джея, того самого, которого вскользь упомянула Гвен. К тому моменту Кевину уже удалось узнать, что под этим прозвищем в определенных кругах известен двадцатипятилетний Энтони Джонатан Пейн, парень с внушительным списком правонарушений, стартующих еще на заре его пубертатного периода. Однако, несмотря на богатую криминальную биографию, последние восемь месяцев парня точно подменили. Он залег на дно и больше не привлекался ни за торговлю наркотиками, ни за разбои и грабежи. Такая резкая перемена в поведении совпала с опекунством над сводным десятилетним братом, которое Эй Джей неожиданно взвалил на свои плечи. Опираясь на эти факты и отталкиваясь от торгов на закрытом аукционе, я начала строить мыслимые и немыслимые предположения. И о чудо! Мне удалось нащупать единственно возможную ниточку, связывающую не только Гвен и Эй Джея, но и Коллина Морриса. Дело встало за малым – расставить шахматные фигуры на доске так, чтобы противник не заметил приближающийся гамбит. Находясь в маленькой каморке, скрытой за фальшивым зеркалом, я вижу, как в комнату для допросов входят двое мужчин. Один из них Кевин, а вот второго я вижу впервые. Пружинистой походкой, виляя из стороны в сторону, он проходит к столу, осматривается, на долю секунды задерживая свой взгляд на зеркале. Уверена, он не впервые находится здесь, а потому в эту самую минуту, скорее всего, пытается понять, скрывается ли кто-то за стенкой, и если да, то кто это может быть? Длинные русые волосы жидким прядями обрамляют его лицо, делая и без того острые черты еще более угловатыми и резкими. Меленькие впалые глаза, крючковатый нос, тонкие губы, вытянутый подбородок. Когда я думала о человеке, способном вселить страх в Гвен Моррис, мое воображение рисовало кого-то более брутального и властного, и все же нет никаких сомнений: второй мужчина в допросной и есть тот самый Эй Джей. Я подхожу вплотную к стеклу, крепко сжимая в руках маленький микрофон. «Если ты что-то заметишь, сразу дай мне знать», – вспоминаю напутственные слова Кевина, в то время как в комнате для допросов звучит первый вопрос: – Месяц назад на закрытом виртуальном аукционе вы выставили лот пятьдесят шесть: антикварные шахматные фигуры, выполненные из драгоценных металлов, все верно? – А черт его знает, я не разбираюсь в этом, – пожимая плечами, отвечает Эй Джей, начиная ковыряться в зубах, непонятно откуда взявшейся зубочисткой. – Они у бабули моей давно, вот я и решил, что должны стоить дорого. – То есть вы утверждаете, что взяли этот комплект фигур у своей бабули? – спрашивает Кевин, выкладывая на стол несколько фотографий. С моего ракурса видно только ту, на которой изображен сверкающий золотой ферзь. – Ну как своей, я ведь сирота… но она была мне близка. Очень близка. – Отлично, раз так, полагаю, вам не составит большого труда опознать эту бабулю. – Поверх шахматных фигур Кевин выкладывает фото пожилой дамы в очках. – Это она? Щелкая языком и перекидывая зубочистку на другую сторону, Эй Джей нехотя придвигается к столу, мельком вглядываясь в снимок. Ни одного сигнала узнавания, лицо – все та же надменная маска. – Он ее не знает, – говорю я в микрофон, мгновенно замечая, как Кевин коротко кивает. – Это она? – повторяет он свой вопрос. – Да, кто же еще. Она самая, моя бабуля… Давно ее не видел просто, надо бы зайти проведать. – Адрес-то не забыл? – На память не жалуюсь, – говорит Эй Джей, снова откидываясь на спинку своего стула. – Прекрасно, тогда, наверное, ты в курсе, что твоя бабуля уже три недели как покоится с миром на «Вудлоне»11. – Ох, вот это удар. Она была такой милой. Как жаль. Я буду скучать, – лицемерно говорит он, убирая прядь сальных волос за ухо. – А как насчет того, что бабуля твоя умерла от удара тупым предметом по голове? Что ты на это скажешь? – Э, ты чего? – возбуждается Эй Джей, тараща глаза. Зубочистка, которую он все это время так виртуозно тасовал из одной стороны в другую, небрежно выпадает изо рта. – Я-то тут при чем? Мокруху ты мне не пришьешь. История с убийством пожилой дамы придумана от начала и до конца, а потому Кевин, не обращая на него внимания, хладнокровно выкладывает на стол еще один снимок. Та же старушка, только уже с огромной расщелиной в виске. Эй Джей даже не смотрит на фотографию, все его внимание, как никогда прежде, сфокусировано на Кевине. – Я тут не при делах! Зачем мне убивать? – Вот ты мне и скажи: зачем? – Не трогал я ее! Я таким не занимаюсь! Это не ко мне, – как заведенный, повторяет Эй Джей, мотая головой. – Спроси про антиквариат, верни его к нашей теме, – напутствую я Кевина. – Может быть, она не хотела отдавать тебе эти шахматные фигуры? – Эй, нет. Не было такого. Ты чего это? Говорю тебе, я тут ни при чем! Я ее даже не видел! – Что значит не видел? Ты украл эти вещи? – Нет… не так все было… ты чего все так гребешь? Я не трогал старуху! – Так она старуха или твоя бабуля? – Ты путаешь меня… что это за хрень такая? – Эй Джей еле сидит на месте, едва заметно подпрыгивая каждый раз, когда Кевин задает ему новый неудобный вопрос. – Я ее не трогал! Это какая-то постанова? Ты мне мокруху не пришьешь! – Я просто хочу разобраться в том, что случилось, вот и все. Давай попробуем сделать иначе. Расскажи, когда и при каких обстоятельствах эти фигуры оказались у тебя, и мы закроем эту тему. Я здесь не для того, чтобы найти козла отпущения, если это сделал не ты, мне все равно, украл ты эти вещи или нет. Я не занимаюсь грабежами. Договорились? – Кевин мастерски играет в хорошего копа. – Чего ты от меня хочешь? Что я должен сказать? – Правду. – Я уже сказал, я ее не трогал. Я ее даже не знал! – А я думал, она твоя бабуля. – А я думал, ты Санта-Клаус, и что из этого? – Тогда у меня для тебя плохие новости: если ты не поможешь мне, я не смогу помочь тебе! Есть свидетель, который утверждает, будто видел тебя в ту трагичную для миссис Кормак ночь. Да, твою бабулю звали Дороти Кормак. И боюсь, тут угольком под елкой не обойдешься. – Какой еще свидетель? Меня там не было! Кто меня видел? – Эй Джей не выдерживает давления, вскакивая со своего стула. Зачесывая волосы растопыренными пальцами, он расхаживает из стороны в сторону. – Ты же знаешь, как это бывает. У меня есть свидетель. Это надежный человек, у которого за всю жизнь не было даже штрафа за превышение скорости или парковку в неположенном месте. И вот этот кристально чистый человек указывает на тебя. Как думаешь, кому поверят? – Чего тебе от меня надо? Чего ты ко мне прицепился? Я не трогал эту старуху! Я вообще никого не трогал! Да, я не чист, и что из этого? Я не конченый… я никого не убивал! У меня братишка на руках… я не могу сесть. Не могу… – Сделай ему предложение, он чувствует себя загнанным в угол, ему нужно показать выход, – предлагаю я Кевину, не спуская глаз с лица Эй Джея, искаженного маской отчаяния. От всего происходящего я испытываю возбуждение, как шахматист, загнавший противника в цугцванг. – Тогда сядь за стол и ответь на пару вопросов, и, если меня устроят твои ответы, я, возможно, сделаю вид, будто этого разговора не было. – Э-э, что значит сделаю вид? Ты же сказал, что грабежами не занимаешься? – Сядь, и мы поговорим. Эй Джей совершает свой последний марш между стенкой и фальш-зеркалом, за которым стою я, после чего, наконец, возвращается на свое место. – Что я должен сказать? – Правду. Я знаю, что эти шахматные фигуры ты украл, а еще я знаю, что несколько месяцев назад ты влез в один дом в Квинсе и украл одну очень ценную шкатулку. Припоминаешь?