Я на секунду задумалась. – Восемнадцатый! Он их сам выращивает. Стало тихо, потом Димон ласково произнес: – Танюшка, а где ты познакомилась с Восемнадцатым? Или он твой давний друг, о котором я до сих пор не слышал? – Я сегодня впервые видела Андрюшу, – объяснила я, – его ко мне отправил Князь Мур. – А-а-а, – протянул Димон, – а-а-а! – Летит! – завопила Рина. – Летит! Я задрала голову и увидела под потолком таракана. Надежда Михайловна взвизгнула и бросилась под стол. – О как! – восхитилась я. – Что происходит? – осведомился Коробков. – Рассказывай. – В столовой внезапно появился очередной таракан, – отрапортовала я. – Надя мигом вытащила свой палец из ловушки и кинулась в укрытие. Рина там же сейчас сидит. Всежор разинул все свои пасти и выплюнул хвост кота. Альберт Кузьмич никуда не убегает, сидит около растения. Похоже, британец разочарован, что его больше не жуют. – Растение, – рассмеялся Коробок, – типа мухоловки. – Да, – согласилась я. – Разве я не сказала? – Нет, – отрезал Димон. – Ага! Он его слопал! – обрадовалась я. – Кто? Кого? – одновременно спросили Коробков и женщины в укрытии. – Всежор пообедал тараканом, – доложила я. – Спасибо Восемнадцатому. Если так дальше пойдет, мы живо избавимся от летающих тварей. Из телефона донесся скрип, потом снова раздался голос правителя ноутбуков: – Отлично. Помощь вам не нужна. До встречи. Хорошо, что прусака сожрали. – Как сожрали? – ахнула Ирина Леонидовна, выскакивая из-под стола. – Ам, и готово, – сообщила я. – Ужас! – занервничала свекровь. – Он каннибал, нельзя съедать живого человека. – Слопали таракана, – напомнила я. – Все равно, – прокряхтела Бровкина, вылезая на четвереньках из безопасного места, – таракан имеет право на жизнь и свободу! Мне всегда не нравились мужчины, которые сетуют на глупость, вздорность, неразумность женщин, но сейчас я неожиданно для себя ощутила с ними солидарность. – Вы же только что бегали за прусаками-самолетами с сачками и полотенцами. – Это так, – кивнула Ирина Леонидовна, – однако убивать их мы не собирались. Рассчитывали поймать и выпустить на волю. – На улицу? – уточнила я. – Да, – заявили защитницы всего живого. – В октябре, – продолжала я, – в холод! Вчера неожиданно снег пошел. Таракан при таких условиях живо лапы откинет. В старину русские крестьяне избавлялись от них, открывая в стужу все окна и двери. И наступал конец незваным гостям. – Мы его не собирались лишать жизни, а хотели отправить на свежий воздух, – заявила Надежда Михайловна, – если он не сможет воспользоваться предоставленной свободой, то это будет его вина, наша совесть спокойна. Я опешила – интересная доктрина. Альберт Кузьмич поднял хвост и начал водить им по одному «яблоку». Оно раскрылось, из него вылетел невредимый таракан и воспарил к люстре. – Готовность номер один, – объявила Рина. – Надя, хватай сачок, у меня махровая простыня. Поймаем таракана, посадим в банку, но на улицу не отправим. Танюша права, он там замерзнет. Бровкина подняла орудие лова. – А куда мы его денем? Моя свекровь перенесла решение вопроса на неопределенное время. – Потом сообразим. Главное, его в банку заманить. – Всежор опять схватил хвост Альберта Кузьмича, – запаниковала Надя. – Коту нравится, когда его обжевывают, – заметила я. – И, наверное, если к Всежору поднести сосиску, он точно пасть откроет. Почему мне это раньше в голову не пришло? Глава двадцать третья – Лев Маркович… – протянула Зинаида Борисовна. – Мне о нем известно лишь то, что рассказала Марго, я с ним не была знакома. Да и желания видеть его не испытывала. Но зачем вам информация о сумасшедшем? – Можно посмотреть на чемоданчики, которые мы нашли в мастерской вашего мужа в тайнике под окном? – попросила я вместо того, чтобы ответить на вопрос. – Да, конечно, сейчас их принесу, – пообещала Зинаида, удалилась и почти сразу вернулась. – Вот они. – Прямоугольные жесткие коробки, обтянутые кожей, – пробормотала я, – смахивают на сейфы, в которых отец Алексея держал ценности. Но внутри нет отделения для монет. В одном крепления под драгоценности, в другом выемки, похоже, в них лежали флакончики. Кропоткин… – Алексей Кропоткин? – перебила меня Зина. – Муж моей бедной Ниночки! Он здесь при чем? Чемоданчик! Ах ты, Господи! Почему я сразу не поняла! Это же переноска слез горного озера! То-то мне кофр показался знакомым. Ну, конечно! Верно! Ах я, дурочка! Забыла совсем! – Слезы горного озера? – переспросила я. – Что это? Зинаида Борисовна дернула плечом. – Голова кругом идет. Неужели Федор все знал? Ему рассказали? Кто? Кто? Кто? Я в недоумении. А насчет того, кто спрятал кофры, есть у меня предположение. Алексей попросил Юрия Сергеевича, а тот не смог ему отказать. Мне муж ничего не сообщил. У него был принцип: жену нужно беречь, не нервировать. Я слишком впечатлительна, дергаюсь по пустякам. – Вы знали Кропоткина? – спросила я. – А кто его не знал? – всплеснула руками собеседница. – Леша, сын гениального дантиста, пошел по его стопам. Отец его сам выучил. Алексей окончил мединститут, работал у отца сначала медбратом, потом ассистентом и стал великолепным врачом. Лучший стоматолог тех лет, когда люди боялись бормашины до одури. У Алексея было отличное импортное обезболивание. Да, цена высокая, но ведь есть за что платить! За отсутствие неприятных ощущений и золотые руки доктора. Мы с Ниной учились в одном классе, отсюда и дружба. Ее родители были гинекологами, получали много денег, но не хвастались ими. В квартиру к себе никого не пускали. Одевались, правда, очень дорого, Нину как куклу наряжали. Дача, машина… Понятно, что в семье с финансами был полный порядок. Отец Алексея дружил с отцом Нины. Леша стал не только чудесным доктором, но и коммерсантом, деньги делал из воздуха. Он был старше Нины, та оканчивала школу, а Кропоткин уже имел репутацию опытного врача. Но разница в возрасте не помешала их любви. За лечение Алексею много платили, за протезирование еще больше. А потом появились слезы горного озера. И как я про них забыла! Сейчас объясню, но, учтите, эти сведения я получила от Нины, это она мне правду поведала. И ее рассказ наложился на воспоминания о единственном скандале в семье, который в моей юности случился. Я никогда не слышала, чтобы отец кричал на маму. Он с нее пылинки сдувал. Она вела домашнее хозяйство, на работу не ходила. Квартира сияла, на столе всегда была вкусная еда, дети присмотрены. Папа хорошо зарабатывал, нужды мы ни в чем не испытывали. Но мамуля лишней копейки не тратила, всегда в тетрадь расходы записывала. Однажды ночью я проснулась от громкого голоса отца: – Дура! Идиотка! Завтра поеду к Алексею и все ему выскажу! – Нет, нет, – плакала мама, – он мне просто рассказал, ничего не предлагал. Я сама захотела. – Но какая цена! – продолжал возмущаться отец. – За такие деньги можно машину купить! – Лекарство дорогое, – оправдывалась мама, – да еще флакон из золота! – Можно и в стекло его набрать, – уже чуть тише возразил отец. – Нет, – возразила мама, – содержимое в нем быстро испортится, поэтому флакон сделан из высокопробного золота. Милый, ты же знаешь про мою болезнь! Мне ничего не помогает! А эти капли жизнь мне продлят! Я уверена! Ну, прости меня. – Это ты меня извини, – уже другим голосом отозвался отец, – для твоего выздоровления мне ничего не жалко. Просто в другой раз предупреди меня заранее, объясни, что надо купить лекарство. А ты принесла флакон, и бах про стоимость! – Боречка, его привозят издалека, – пояснила мама, – капли в дорогущей упаковке. Люди, которые осуществляют доставку, сильно рискуют, их могут задержать, арестовать за незаконную торговлю. Прости, Боренька, прости, я дура. Но так не хочется умирать! – Все, все, – забормотал папа, – извини, я вышел из себя. Покупай что пожелаешь. К Алексею я не поеду. – Он помочь хотел, – всхлипнула мама, – отдал мне флакончик, который кому-то другому уже пообещал! Зинаида Борисовна положила руки на стол. – Я с самого детства Чугунные сапоги скороходы! Правильно дети и зять меня называют. Не замечала, что мамочка больна! Если бы родители часто выясняли отношения, ругались постоянно, я бы мигом забыла, что услышала. Но ни раньше, ни позднее отец не сердился на маму. Она скончалась лет через шесть-семь после того скандала. Я была уже взрослая, училась в выпускном классе. На кладбище пришли близкие друзья и, естественно, Нина, она всегда меня поддерживала. Конечно же, пришел Кропоткин, отец обнял стоматолога и сказал: – Прости, я не верил в шаманские капли, но благодаря им жена долго продержалась. Врачи ей обещали три месяца, а Юля прожила годы. Спасибо тебе. – Капли работают, – ответил Кропоткин, – но объяснить почему, я не могу. Вроде это просто вода! Есть нечто неподвластное человеческому уму. Я не мог снабжать Юлю бесплатно, поверь, свой профит в этом случае я не получал. Только то, что нужно было отдать курьеру. Золотая упаковка плюс риск тех, кто собирает, отправляет, везет. И тут я чихнула. Отец повернул голову, увидел меня неподалеку, и беседа с дантистом прервалась.