– Я ни при чем, – заплакала нахалка. Глава тридцать первая Минут через пять Ксения перестала рыдать, выпила воды, которую ей любезно принесла из джипа Ада, села в нашу машину, и пошел честный разговор. Ничего нового, оригинального, мы не узнали. В Москву каждый день прибывает много гостей. Одни хотят побывать в театрах, музеях, другие мечтают поступить в вузы, найти в столице работу. Простому честному человеку, который приехал в безумный мегаполис из провинции, приходится тяжело. Ритм жизни другой, цены заоблачные, и не все москвичи по-доброму относятся к приезжим. Впрочем, и те, кто решил стать москвичом, не всегда ведут себя достойно. Понятное дело, что без регистрации жить в столице нельзя, но возможно. Вот только тогда тебя легко обманет работодатель, пообещает приличную зарплату и не даст ни копейки. И с временной пропиской возможны болезненные уколы. Станешь упорно ходить на собеседования, а тебе столь же упорно будут отвечать: «Мы вам перезвоним». И тишина. А потом кто-то объяснит неудачнику: – У тебя нет постоянной прописки. В приличные фирмы нанимают только столичных или подмосковных жителей. Стать полноправным москвичом – мечта многих гастарбайтеров. И как ее осуществить? Есть много способов. Купить квартиру в столице. Прекрасный путь, жаль, что для подавляющего большинства приезжих невозможный из-за отсутствия денег. Кое-кто оформляет фиктивный брак, но и это не всем подходит по разным причинам, из них первая – все та же финансовая, «мужу» или «жене» придется хорошо заплатить. Наименее затратный способ получить отметку в паспорте: найти пенсионера, который зарегистрирует тебя в своей квартире. Кошелек у нового москвича опустеет, но цена вопроса намного ниже, чем в других случаях. Почему в полиции не удивляются бабушке-дедушке, у которых прописана тьма внуков из провинции? Ну, вы же понимаете, жизнь дорожает, а у сотрудников из местных отделений дети, жены, пожилые родители, ипотека, кредит за машину, собака-кошка, которых срочно понадобилось к ветеринару везти. И оклады у них невелики, они любой лишней тысяче рады. Ксюша и неизвестный нам с Адой Гоша помогают старичкам с клиентами. Предприимчивая парочка обзавелась в разных полицейских участках своими людьми, те ставят отметку в паспорт. Если «родственник» решит, что он имеет право жить в уютной однушке, то ее хозяин пожалуется Ксении, и наглецу объяснят: – Алле, ты попутал берега. Бабуля под нашей защитой! – Мы получаем свой процент с каждой сделки, – честно призналась красотка, – но мы же стариков защищаем! И избушку бабушкину типа сдаем. Только не так действуем, как вы думаете. Сразу говорим: «За просмотр пять тысяч. Если понравится, вычтем из цены за лето. Если нет, бабки не вернем. Нам туда ехать далеко и дорого». Кто-то сразу отказывается, но многие соглашаются. Могут и обмануть, вот как сегодня, мы договорились, а никто не прикатил. – Зато мы удачно съездили, с вами встретились. Нам нужен Федор Воробьев, – сказала я, – дайте его телефон и адрес, и мы расстанемся. – Сейчас у Гоши спрошу, – пообещала Ксения. – Дайте трубку, – потребовала Ада Марковна, – кое-что у вашего начальника спросить надо. Выехав на шоссе, я сразу соединилась с самозванцем, который решил пожить у Зинаиды, и услышала: «Номер не обслуживается». – Ожидала нечто подобное, – призналась Дюдюля. – Все равно стоило попробовать, – вздохнула я и вызвала Коробкова. – Дышите свежим воздухом? – осведомился тот. – Уже отравились кислородом, – в тон ему ответила я, рассказала, что мы узнали от Ксении, и добавила: – У нас есть устное описание человека, который дал Егору деньги, свой паспорт и вскоре получил его назад со штампом прописки в Подмосковье. Темноволосый мужчина. Рост примерно метр восемьдесят три-пять. Телосложение обычное. Ни худой, ни толстый. Голос баритон. Славянский тип внешности, кожа светлая. Цвет глаз, возможно, серый, голубой, может, карий. Особых примет нет. Ходит нормально, не хромает. Возраст от тридцати до сорока… – Остановись, – попросил Коробков, – я уже понял, что нам красавчика по описанию не найти. Может, автомобиль у него имеется? – Гоша встречался со лже-Воробьевым в парке, – объяснила я, – по понятным причинам парень не собирался звать его к себе домой или сидеть с ним в кафе. На машине в зеленую зону въехать нельзя. В паспорте Воробьева не было никаких отметок, он новый. Клиент объяснил это просто: его обокрали, старый документ исчез вместе с портмоне. Егор не стал вдаваться в подробности. Мне он по телефону Ксюши сообщил, что поверил Воробьеву. Но я полагаю, что парень соврал. Егору нужны деньги, поэтому отказывать мужику с фальшивым паспортом он не стал бы. – Лично я считаю так, – подала голос Ада Марковна, – у сладкой парочки Ксюша – Гоша есть знакомый в полиции. Возможно, их бывший одноклассник или родственник. Никаких серьезных связей дуэт не имеет. Клиент не общается с сотрудником, который делает ему регистрацию. У него забирают паспорт, потом возвращают. Примитивная работа. Остается удивляться, почему тандем Гоша – Ксюша до сих пор на свободе. – Где они находят клиентов? – осведомился Коробков. – В соцсетях, где ж еще, – ответила Ада Марковна. – Гоша рассыпал свои аккаунты повсюду, называются они одинаково «Услуги юриста “Москва для всех”». – Отлично, – обрадовался Коробков, – пороюсь во всех, авось наткнусь на что-то интересное. – Везу Аду к нам домой, – сказала я, – пообедаем и прикатим в офис. Когда я завершила разговор, Дюдюля вытащила из держателя бутылку с водой. – Можешь мне напомнить, что Зинаида Борисовна рассказывала о Федоре? – Конечно, Морина успела мне все сообщить до того, как ей стало плохо. Симпатичный молодой человек, – стала перечислять я, – интеллигентная речь с правильными ударениями, приличный словарный запас. Владеет небольшой фирмой, занимается мелким бизнесом, выпускает настольные игры, пазлы для детей и взрослых, развивающие конструкторы, ну и так далее. Не женат. Приехал в Москву из другого города, где имел квартиру, продал ее, купил дом в Подмосковье, делает там ремонт. В столице хорошую квартиру не потянул, а приобретать клоповник не захотел, да и на свежем воздухе лучше. Родственников у него нет. Отец и мать умерли. Федор давно хотел перебраться в столицу, в ней возможностей больше для развития бизнеса. Родители отказывались покидать насиженное место, боялись резких перемен в жизни, не желали жить в мегаполисе, где у них нет друзей. «Ты весь день на работе будешь проводить, а нам что делать?» Вот такая позиция. Они верили врачам в районной больнице, где их лечили по ОМС, говорили сыну: «В Москве все небось за деньги, за миллионы, а дома бесплатно». После кончины родителей Федор нашел подходящий домик в Московской области и продал их уютную трешку. Зачем он приехал к Зинаиде Борисовне? Мать ему рассказывала, что у отца есть старший брат, Игорь Михайлович Воробьев. Отношения прервались, потому что Наум отказался быть врачом. Он не знал, чем заняться, но лечить людей категорически не хотел. Отец проклял младшего сына, выгнал его из квартиры. Разлад произошел, когда Наум вернулся после прохождения срочной службы. Игорь как мог защищал брата, но отец был дико зол. Федя приехал сообщить дяде, что его младший брат умер. И, если можно, пожить у него пару дней, потому что он сдал свою машину в трейдинг, новую получит только через три-четыре дня. У Федора много дел в столице, из Подмосковья на такси не наездишься, дорого очень. Денег же у неожиданно взявшегося родственника было мало, поиздержался он: дом, ремонт, смена авто… – Мог каршерингом воспользоваться, – пробурчал Димон, – целую пьесу написал! – Мы добрались до дома, – отрапортовала я. Глава тридцать вторая – Чем вы занимаетесь? – удивилась я, глядя на Рину и Надежду Михайловну. Свекровь держала Альберта Кузьмича, а Бровкина размахивала хвостом кота перед Всежором. – Привет, привет, – скороговоркой произнесла Ирина Леонидовна, – мы теперь с Надей любим Аленушку, Иванушку и их друзей! – Да, да, – подтвердила домработница, – меня правда иногда еще передергивает, но это потому, что я пока не отработала программу несчастливого детства. Папаша мог полведра самогона за один присест уговорить. И, зараза такая, спать не торопился, не сшибал его алкоголь. Наоборот, отца на подвиги тянуло! Драться лез, мы с мамой зимой из дома убегали. Ужасное детство. Да еще мамаша всегда была на стороне мужа. Никто меня не любил. Бровкина зашмыгала носом. – Хватит, – остановила ее Рина, – ты сто лет живешь с нами в доме, где тебя обожают! Сейчас отработаешь программу. И все! Конец! – Какую программу? – изумилась я. Ох, что-то в доме не так. Обычно, когда я вхожу в квартиру, Ирина Леонидовна мгновенно предлагает мне садиться за стол, принимается бегать туда-сюда, притаскивать все вкусное, что приготовила. А сейчас она даже не повернула головы, когда услышала мой голос. Может, я ее чем-то обидела? Правда, сердиться на родных Ирина Леонидовна неспособна. Она прямо и откровенно выскажет все, что думает, объяснит: ей неприятен твой поступок, и на этом конец истории. Держать камень за пазухой, таить обиду, делать многозначительные намеки, закатывать глаза, бормотать сквозь зубы: – Ну вот, меня не уважают, – все это Рине несвойственно. Она просто объявит: – Тот, кто съел последнюю конфету, мою самую любимую, вот этот обжора должен купить новую коробку. Все. Конец истории. – Привет, – произнес Иван Никифорович, входя в столовую. – Чем вы занимаетесь? Поесть дадут? Рина ничего не ответила. – Ура! – завопила Надежда. – Открыл. – На, на, на, – затараторила Ирина Леонидовна, – смотри, вот он, твой любимый хвостик. Вынула? – Да! – ответила Бровкина. – О, бедненький! Скорей несите банку реанимации. Ирина Леонидовна опрометью кинулась к буфету, схватила нечто круглое, споткнулась о Мози, устояла на ногах, прогалопировала назад и подняла крышку чего-то, отдаленно похожего на кастрюльку. – Вот. Домработница, в руке которой неожиданно появился пинцет с чем-то, похожим издали на кусок шоколада, быстро опустила это темно-коричневое в банку и отдернула руку. Ирина Леонидовна в секунду захлопнула крышку и закричала: – Мы это сделали! – Ура! – заорала Надежда Михайловна. – Удалось! – Ты понимаешь, что происходит? – осведомился Иван Никифорович. – Нет, – шепотом ответила я, – единственное предположение: Рина купила какие-то экзотические продукты и нарезала салат. Потом они с Надей его съели и опьянели. – Дети! – обрадовалась свекровь. – Вы пришли? – Да, – хором ответили мы. – Быстро мойте руки и за стол, – засуетилась Рина, – я приготовила рагу из цыпленка. – Мама, ты сегодня покупала продукты? – осведомился сын. – Нечто эдакое незнакомое? Типа дыни с Марса. Вместо Ирины Леонидовны ответила Надежда Михайловна: – Нет, а что-то надо приобрести? Где дыни с Марса продаются? – Чем вы занимались? – спросила я.