— Отвлекающий маневр? — подполковник тут же встал. — Диспетчер, что может представлять интерес для грабителей? — На шестом пути десять ящиков со швейцарскими часами. — Пошли, — приказал подполковник, и все торопливо зашагали, спотыкаясь о рельсы. Вагон на шестом пути встретил их распахнутыми дверями. — Ну, Сашок, ты похлеще любого милиционера! — весело удивился Сергей. — Я офицер-десантник, Сергей, — серьезно ответил Саша. — Позавчера двадцать мешков риса, а сегодня часы… — растерянно констатировал старшина. — Вам было приказано усилить охрану, — холодно напомнил подполковник. Старшина удрученно развел руками: — Да усилили, усилили! Два дополнительных поста. А на большее людей нет. — Может, ты к ним на временную работенку определишься? — насмешливо предложил Саше Сергей. — Старшина! — вдруг взревел подполковник. — Почему посторонние в запретной зоне? Убрать немедленно! Взревел и старшина: — Хрисанов! Проводить посторонних граждан! Солдатик потянулся к плечу, чтобы снять винтовку, но вспомнив, что делает она, снятая с плеча, просто махнул рукой Сергею, Саше и Алику и пригласил: — Пошли, что ли? В Амбулаторном их ждали Петро и Миша. — Ну, что там? — поинтересовался Петро. — Человека убили, — ответил Алик с горечью и болью. Все субботнее утро Саша бесцельно бродил по пустырям — прогуливался. Посматривал, поплевывал, посвистывал до часу дня, а потом неспешно направился к школе, в которой учился Алик. Он сидел на лавочке в школьном палисаднике и ждал, когда в 145-й школе прозвенит последний звонок. Он зазвенел, наконец, и его тут же сопроводил глухой могучий рев сотен здоровых детских и юношеских глоток. Звонок скоро затих, а рев — нет. Он стал пронзительней и громче, потому что двери школы распахнулись и орда пацанов, не прекращающих орать, вырвалась на долгожданную волю. Старшеклассники выходили степенней, беседуя и прощаясь. Вот уже и нет никого. Наконец, появился еще один — последний, видимо, большой школьный начальник, так как вышел он вместе с учительницей и беседовал с ней на равных. — Паренек! — обратился к нему Саша. — Не скажешь, куда десятый провалился? — Извините, — вежливо попросил прощения у учительницы большой начальник и только после этого подробно объяснил Саше: — У десятиклассников сегодня вместо физкультуры и военного дела футбольный матч с госпиталем на поле МТЭИ. Здесь недалеко, через пустырь и… — Спасибо, знаю, — невоспитанно прервал его Саша и, поднявшись, зашагал к пустырю. Школьный рев после отвального звонка по сравнению с тем, что он услышал, подходя к футбольному полю, был просто детским писком. Вот это был футбол! Раненые с мелкими телесными дефектами сражались на поле, как львы. Раненые с существенными телесными дефектами, окружившие футбольное ристалище, оглушительно болели. То был несдерживаемый восторг молодости, уверенной теперь в своей нескончаемости. Раздвигая полосатые пижамные спины, Саша прорвался к кромке поля, уселся у полустертой меловой черты и глянул на игру. Нет, и десятиклассники были не подарок в своем стремлении доказать, что они настоящие мужчины. Нашла коса на камень. Саша отыскал на поле Алика. Сделать это было нетрудно: Алик был лучшим. Легкий, координированный, быстрый, он непринужденно работал с мячом и, прекрасно видя игру, умело и точно распасовывал. От желания играть рядом с ним Саша страстно засопел и спросил у соседа с костылем: — Какой счет? — Два-два! — ответил тот, не отрывая взгляда от поля. — Осталось сколько? — Десять минут! — злобно проорал сосед, потому что видел, как Алик, набрав скорость, приближался к линии штрафной. — Да прикройте же его! Но то был бесполезный крик. Обыграв в штрафной троих, Алик, падая, со штыка пустил мяч мимо выбежавшего вратаря. Тогда, забивая гол, не впадали в замысловато экстатическое ликование. Хмуро глядя в землю, Алик солидной трусцой направился к центру. Но до конца матча еще оставалось время, и легкораненые бойцы ринулись в последний бой. Мяч уже не уходил с половины поля десятиклассников. И когда до конца осталась одна минута, свершилось: пас, второй, навес во вратарскую, и громадный мужик с перевязанной рукой послал головой мяч в сетку ворот. Через несколько секунд судья в гипсовом корсете длинным свистком определил конец игры. Волна пижам захлестнула футбольное поле, подхватила богатыря, спасшего солдатскую честь, и с яростным «ура!» понесла его, как знамя. Мимо Саши шла понурая цепочка потных и недовольных десятиклассников. — Алик! — позвал Саша. Алик обернулся, узнал, заулыбался приветливо: — Саша, ты меня ждешь? — Кончилась трудовая неделя? Пошли домой. Они пошли. Саша грустно сказал: — Все-таки жалко, что теперь девочки отдельно учатся. — А зачем тебе девочки? — Влюбиться хочу, Алька! — В школьницу? — Почему в школьницу? В кого-нибудь. Чтобы сердце обмирало при виде ее, чтобы я на свидания с букетами ходил! — И закончил неожиданно: — А денег нет. — А причем здесь деньги? — Деньги всегда причем. — Тебе что — есть нечего? — Да нет. Аттестат я выкупил. На зуб есть. Только вот жизни нет. — Жизнь — это водку жрать? — грубо спросил Алик. — Я на тебя не обижаюсь, Алик, — погрозил Саша. — Саша, я знаю, ты — добрый, честный, чистый человек, — горячо заговорил Алик. — Но сейчас ты гибнешь от безделья… — Алик, все! — предостерегающе перебил его Саша и направился к школьному двору. Алик шел за ним. Они пересекли пустырь. — Чей это сарай? — спросил Саша, кивнув в сторону полуразрушенного каменного строения. — Ничей. Раньше здесь трансформаторная будка была. — А что здесь грузовики делают? — Саша рассматривал отчетливый след автомобильных колес. — Развернулся какой-нибудь случайный. — Ну, и черт с ним. Что делать будем? — Саша… — опять строго начал Алик, но Саша опять перебил его: — Ничего не говори, ладно? Лучше стихи почитай. — Хорошо, — согласился Алик. Подумал немного, и: Мы разучились нищим подавать. Дышать над морем высотой соленой, Встречать весну и в лавках покупать За медный мусор золото лимонов. Случайно к нам заходят корабли. И рельсы груз проносят по привычке. Пересчитай людей моей земли И сколько мертвых станет в перекличке! Но всем торжественно пренебрежем! Нож сломанный в работе не годится, Но этим черным сломанным ножом