Тут Анатолий как-то странно на меня глянул. Но промолчал. – Правда, сейчас в Египет еду на три недели. Немного развлекусь. – А куда? – В Хургаду. – О, я там был три года назад. Там клево. (Этот Анатолий нередко использует лексику из нашей с ним давней юности.) Отель уже заказал? Я жил в трехзвездочном. Я ж не бизнесмен какой, коммерцией не занимался сроду, последние годы простой работник, правда, все умею, сам знаешь теперь, бывший вояка. И здоровьем бог не обидел: ни разу не болел. Денег у меня на роскошные отели нет. Назывался… сейчас вспомню… Вроде “Лилия”, только не по-русски. – У меня какой-то “Минамарк”… Но, в общем, мужик нормальный, ужин тетка его приготовила отменный. Так что решено: будут у меня работать». * * * Димон часто ездил теперь то один, то со своей подругой детства – той обширной бизнесменшей Инной Борисовной, которая завидовала тому, что мы обитаем в Москве, и меня ненавидела. Он побывал в Скандинавии, в Нидерландах, Италии, Испании, отдыхал в Греции, Египте, Турции, на Филиппинах, в Таиланде… Представьте, я за время нашего с ним двадцатилетнего брака съездила за рубеж только один раз – в Париж, на выставку, где экспонировались две мои картины, а поездку оплатил какой-то фонд. Я художник, так сказать, нераскрученный, и денег от продажи своих работ у меня хватало только на одежду. Димон же всегда говорил: я руковожу предприятием – мне нужен отдых, а ты и так всегда отдыхаешь. Или: я еду в Германию не развлекаться, а по делу. Лгал. Никаких дел с зарубежными партнерами у него не было: по своей психологии он так и оставался кустарем-одиночкой, опасавшимся чужих и предпочитавшим держать в своих руках полную власть над своим бизнесом, пусть это и сильно ограничивает возможности его расширения. И в этот раз, собираясь в Хургаду, он думал взять с собой Инну Борисовну, но передумал. В том, что у него с подругой детства был интим, у меня сомнений не было: не таков Димон, чтобы отказать женщине, которая плачется ему в жилетку, что у нее несчастная личная жизнь, муж был подлец, а дочке уже почти тридцать, а замуж она никак не может выйти, потому что состоит в любовницах у хорошего человека, тоже бизнесмена, а тот вот никак не бросает жену и двоих детей. Бедная девка влюбилась в него, а он… Но то ли у деловой Инны Борисовны были какие-то свои планы, то ли Димон решил скататься в Египет без сопровождения, но на этот раз он полетел в Хургаду один. А мы с Юлькой стали ждать его исповедей в «Живом журнале». – Странно, что он не допрет, что ты можешь прочитать его дневник в Рунете, – удивлялась она. – Может быть, ему как раз хочется, чтобы я все это читала и страдала. – И про секс? – Видишь ли, он и в своих рассказах описывает только то, что было: придумывать он просто не умеет. И прекрасно знает, что я все понимаю. И Димон не заставил себя долго ждать: во второй вечер мы уже знали о его знакомстве с очень красивой девушкой… * * * 16.08 …начал изучать рекламный проспект, который всучили в турфирме, «Отдых для вас»: «Возникнув в начале XX века из поселка британских нефтяников-поисковиков на берегу Красного моря, Хургада начала превращение из военного района в процветающее место отдыха лишь после заключения Кэмп-Дэвидского соглашения между Египтом и Израилем…» Елки-моталки, кто может осилить такую мутоту? Но ведь надо хоть что-то узнать! Нет, лучше все буду изучать на практике, ведь явно, что автор проспекта не мудрствуя содрал все с «Википедии». Кругом лодыри и лжецы. И рвачи. 1800 долларов за три недели. Вроде не так дорого. Номер со старой мебелью, кондиционер шумит, полотенца, черт их дери, такие старые, что годятся разве что на подстилку на лежаки. Инка, сволочь, мне бронировала этот отель! Узнала бы сначала! Никому верить нельзя, все врут. Пошел обедать. 17.08 Но пляж оказался приятный, лежаков много, не надо вставать рано, чтобы успеть занять себе. А вообще все сволочи, дурят туристов. Какие это четыре звезды, я бы и три не поставил! 17.08. Вечером Однако утешает: в отеле отличная кухня, Инка молодец, главное – какая еда. А здесь жратва приличная, даже более чем, значит, все хоккей. Валюсь с ног. 18.08 Вчера, как только лег, тут же заснул. Выспался отлично, завтрак тоже неплох, хотя дома я бы такое есть не стал, разве можно есть сосиски?! Но съел две. Сок показался разбавленным. Салат нормальный. С креветками. Из экскурсий выбрал только две: разумеется, в Каир, к пирамидам, и путешествие на квадроциклах по непонятно какой пустыне. Там спрошу. Достаточно пока помнить: Египет, Хургада, Красное море и название отеля. Экскурсоводша потом все расскажет. Приятная моложавая женщина, загорелая, с длинными стройными ногами и лицом Барби. Но все-таки уже стара. Лет сорока пяти. Зрелый сладкий виноград не люблю, нравятся мне ягоды недозрелые, с отчетливой кислинкой. Думал сначала проехаться на верблюде, но как-то боязно стало: еще оплюет. 19.08 Утром был на пляже. Выбрал место чуть в отдалении от кромки воды, краем глаза заметив, что соседний лежак, покрытый прозрачной шелковой тканью, придавленной несколькими камушками, явно принадлежит женщине. Причем молодой. Шорты такие, они там же обнаружились, носят только юные девчушки. Мадамы в них не влезут. Маску, трубочку и ласты привез с собой. Красное море оказалось не красным, а вполне синим, вода теплой, все, в общем, хорошо. Иногда чувство вины у меня бывает, что никогда не вожу на отдых жену и Аришку. Нет, Аришку все-таки раза два брал. А вот жену – нет. Чувство вины задавил. Она и так всегда отдыхает. А дочери позвонил. Помирились. Наплавался. Вернувшись на лежак, с приятным удивлением обнаружил рядом тоже приятную молодую брюнетку в раздельном купальнике коричневого цвета, так остроумно сливавшемся с уже сильно потемневшей кожей, что мимолетному взгляду брюнетка показалась бы обнаженной. У нее прелестный задик, ровный, упругий, очерченные ягодицы точно две половинки моего детского резинового мяча: он был наполовину синий, наполовину красный. О эти женские задики! Брюнетка рассказала, что разведена, есть маленький сын, он остался с бабушкой, ее мамой, а сама она работает в фирме, которая занимается переводами, не денег, нет, а с других языков и на другие языки, в подмосковном Железнодорожном. Завязав интрижку, так сказать, на море, можно будет ее продолжить и на суше. * * * Как он мерзок, прочитав очередной опус Димона в «Живом журнале», негодовала Юлька, только расстался со своей Люськой, уже ловит других, задики он, видите ли, обожает, гей, что ли, тьфу, читать противно. Меня теперь от всех мужиков будет тошнить. А что он с собой акулу свою обожаемую Инну Борисовну не потащил в Египет? Или для нее Египет – дешевка? Не знаю, сказала я, мне его И.Б. по барабану. Меня Аришка беспокоит: она хотела стать биологом, уйму читала, даже свою теорию придумала в пятнадцать лет! Говорила: получу Нобелевку! А сейчас не учится, грубит мне, как хабалка… И ничего не читает! Пройдет, шмыгнув носом, сказала Юлька. Еще прощения у тебя попросит. – Когда?! – Когда-нибудь. У меня вот нет детей и проблем нет. А знаешь, почему я не родила? Я ведь тебе не рассказывала? – Не рассказывала. – Первая связь. В хореографическом училище, в пустом зале после репетиций. Нам было по шестнадцать. Сделала аборт, тетка моя меня прикрыла, забрала к себе на месяц и справку фиктивную сделала, что у меня ветрянка. И после этого детей у меня уже быть не могло. – А если лечиться? – Сейчас поздно. Я ведь, ты знаешь, тебя только на год моложе… И если честно… И тут Юлька достала сигарету и закурила. Курила она очень редко, но всегда одни и те же сигареты – «Винстон» с ментолом. – Погляжу на нынешних тинейджеров, и все сожаления, что у меня не получилось родить, сразу как ветром сдувает. Монстры. – А как насчет детей индиго? – Вранье. Я включила музыку, Морриконе, на концерт которого ходила три года назад в Крокус-Сити-холл. Звала и Аришку, и Димона. Аришка сказала: «Я его не люблю. Это композитор для буржуев», – тогда еще она иронично относилась к обуржуазиванию Димона и сутками напролет читала и книги, и в Интернете по биологии. – Знаешь, ма, – как-то, начитавшись, сказала она, – у меня уже есть своя теория о теломерах. – Поделись, если есть желание. – Понимаешь, наш русский ученый еще в семидесятые годы написал, что благодаря особому ферменту – теломеразе – можно удлинять концы хромосом, которые год от года становятся все короче, – именно от них (точнее, в частности от них) зависит долгота человеческой жизни. Нобелевскую за теломеразу получил не он, а зарубежные ученые, ну, так часто бывает, открытие заимствуют, а открывший остается ни с чем, а я подумала: ведь медуза Turritopsis nutricula фактически бессмертна, потому что ее хромосомы имеют кольцеобразную форму – то есть не имеют конца, закруглить человеческие хромосомы вряд ли удастся, хотя это был бы оптимальный вариант (наряду с параллельными средствами) продления человеческий жизни в сторону бесконечности, но есть еще один вариант удлинения теломер – так называемые бессмертные клетки в человеческом организме. Раковые и стволовые… И тут меня отвлек мобильный.