Часть 3 из 17 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Внезапно в коридоре раздалась трель телефона. Мама отложила вязание, поднялась и вышла ответить на звонок.
Через некоторое время она заглянула в комнату и шепотом, чтобы не мешать папе смотреть телевизор сообщила: «Геленька, это тебя. Это Оля!».
Геля оставила кота в покое, вприпрыжку подбежала к аппарату и схватила трубку: «Да, привет, это я!».
«Геля, привет!» – затараторил по телефону голос Оленьки, – «Ну, что как? Как? Как школу закончила? А у меня «трояк» по физике. Ух ты, всего один год и мы закончим школу! Ты не передумала в медицинский поступать? Я буду в педагогический, только не решила еще на кого: на психолога или на филолога».
«Нет, не передумала. С осени на подготовительные курсы пойду», – сообщила ей Геля и нежно добавила, – «Оленька, как же я соскучилась. Не дождусь, когда мы встретимся».
Оля вздохнула и с грустью проговорила: «Я вот поэтому и звоню, мы с родителями в июле уезжаем на море». Но ты обязательно приезжай, бабушка тебя ждет, да и Таня остается в городе. Ты только дождись моего возвращения, мы всего на три недели».
«Да, Оленька, конечно, я приеду!» – заверила ее Геля и немного помявшись спросила, – «Ты видишь Диму? Как он?».
Оля фыркнула в трубку: «Ой, Геля, не говори мне ничего о этом дураке! Ты же знаешь, я перестала с ним общаться после того случая с Женей!».
Да, конечно, Геля знала, что Оля поссорилась с Димой и не хочет ничего о нем слышать.
А случилось вот что: Оле начала встречаться со своим одноклассником Женей Белых. Однажды они что-то бурно выясняли между собой, а Дима не разобравшись решил проучить, как ему показалось, наглого парня. Они подрались, Оля раскричалась, наговорила Диме разных гадостей, тот в долгу не остался и ее обозвал очень нехорошим словом. Потом, правда, извинялся и просил прощения, но Оленька сильно обиделась и перестала с ним разговаривать.
Было печально осознавать, что некогда «три дружных поросенка» перестали быть дружными и стали каждый сам по себе строить свои домики и свою жизнь. Наверно они просто выросли из своей детской «поросячьей» дружбы, – думала Геля, задумчиво накручивая черный витой телефонный провод на палец.
Убедить Олю, что отчасти она тоже не права, Геля не смогла. Та просто не стала слушать, лишь обвинила ее, что вместо того, чтобы встать на ее сторону, она просто выгораживает своего Димку. Чтобы не поссориться в Олей, Геля прекратила попытки их помирить, потому, что очень боялась потерять кого-нибудь из них, они оба были ей очень дороги.
«Оль, ну пожалуйста», – умоляюще произнесла Геля, – «ты же видишь его иногда, ну расскажи хоть что-нибудь, а то он так редко звонит мне…».
«Ой, да что тут рассказывать…» – начала Оля, – «мы хоть и не общаемся больше, но я его действительно изредка вижу. Знаешь, в последнее время он очень изменился. Стал каким-то… странным. Диким. Носит свои отвратительные черные футболки с непонятными рисунками и надписями. А его компания?! Ты бы их видела?! Гадкие, страшные рожи. Да, что я тебе рассказываю, приедешь сама все увидишь».
Геля расстроено слушала, машинально рисуя карандашом кружочки и цветочки в блокноте, лежащим рядом с телефоном.
А Оленька продолжала: «Я конечно на него обижена, но когда-то я считала его своим другом. Поэтому немного за него переживаю. Мне бы не хотелось, чтобы с ним что-то случилось. Может, ты с ним поговоришь? Он тебя послушает, он всегда тебя слушает».
Она сделала паузу и возмущенно заявила «И вообще, что ты в нем нашла?! Не понимаю!» – задорно добавив, – «Между прочим, у Жени есть друг Иван, он видел тебя. Хочет познакомиться и постоянно у меня интересуется, когда ты приедешь».
«Это такой высокий, в очках?» – переспросила Геля.
«Ну да, он самый», – подтвердила Оля.
Геля хохотнула: «Ну, так передай, чтоб Иван брал чемодан и отправлялся в Магадан. Не хочу с ним знакомиться!»
Оленька засмеялась: «Геля, Геля, ты как всегда в своем репертуаре… Ладно, буду заканчивать, а то уже много наболтали. Ты главное дождись меня с моря!». Добавила напоследок: «А еще подумай насчет Ивана!» и положила трубку.
Геля тоже вернула трубку на рычаг. Немного постояла, написала карандашом в блокноте «Дима» и обвела сердечком. Затем испугавшись, что кто-нибудь увидит, вырвала страницу блокнота, разорвала ее на мелкие кусочки и сжала в кулаке.
«Жаль, что Оля уезжает», – думала она, – «Ну ладно, зато Таня остается, а главное скоро я увижу Диму и мы все каникулы будем вместе».
-5-
Через месяц Геля приехала к бабушке. Без Оленьки дома было непривычно тихо и немного скучно. Таня хоть и познакомила Гелю со своей компанией, но все равно это было немного не то, и Ангелина с нетерпением ждала возвращения любимой сестренки с Черного моря. Та несколько раз звонила, говорила, что скоро приедет и обещала привезти в подарок ракушки.
В один из дней Таня отправилась веселиться со своими друзьями на дачу. Чтобы Геля не кисла дома в одиночестве ее взяли с собой, а она попросила взять еще и Димку. Татьяна не возражала, заявив, что «чем больше народу, тем веселее».
Народу на даче действительно собралось много и по большей части это были Танины сокурсники с иняза. Весь день было весело и шумно. Таня со своей компанией отдыхала на «всю катушку»: громко играла музыка, жарились шашлыки, кто-то танцевал, кто-то обнимался в укромных уголках сада.
День медленно клонился к вечеру, но жара не спадала. Геля с Димой расположились на спиленном стволе старой засохшей яблони и наблюдали, как выплясывает Таня со своими подружками.
«Здесь очень шумно», – прокричал Дима в ухо Геле. «Музыка слишком громкая. Давай пойдем туда, где немного тише».
«А пойдем лучше на речку купаться!» – крикнула в ответ Геля, стараясь перекричать орущий магнитофон.
Дима кивнул и Геля убежала в дом переодеваться в купальник.
Уже спустя некоторое время они сидели на коричневом клетчатом пледе на берегу широкой, темной, чуть пахнущей болотом реки, и любовались, как большое пылающее солнце медленно уплывает за горизонт.
«Дим, пойдем, искупаемся, вода совсем теплая», – предложила Геля, снимая легкий сарафан на тонких лямках и оставаясь в темно-синем раздельном купальнике.
«Гель, иди одна. Я здесь посижу», – ответил Димка, одергивая на себе футболку.
«Ну как знаешь», – пожала она плечами. – «Хоть футболку свою сними, жарко ведь!»
«Кстати, а что у тебя на ней нарисовано?» – ткнула Геля пальцем в белый рисунок на черном фоне.
Дима оттянул на себе футболку и пояснил:
«Это», – он показал на шестиконечный крест, очерченный кругом, – «Громовник, знак Перуна, символ воинской храбрости, доблести и мужества. Древние славяне часто изображали его на своих шлемах, щитах и доспехах».
«Дима, а тебе не кажется, что уж слишком он похож на…» – и, снизив голос до шепота, она договорила, – «свастику».
Дима ухмыльнулся и возразил: «Свастика – это не что иное, как символ солнца, плодородия, благополучия. Она встречается в древней культуре многих народов мира. Это очень древний символ, негативное значение он принял только тогда, когда нацисты стали использовать его в виде своей официальной символики».
Геля нахмурила брови, и серьезно глядя на него, строго сказала: «Дима, мне не нравится твой интерес ко всему этому. Я не хочу, чтобы ты наделал глупости или влип в какие-нибудь неприятности. А еще эти твои новые друзья… я видела их, они меня пугают».
«Да брось, Геля», – махнул рукой Димка, – «они нормальные ребята, спортом занимаются».
«Я переживаю за тебя, как ты этого не понимаешь!» – тревожно произнесла Геля, – «Обещай мне, что прекратишь эти свои странные увлечения. Поклянись!»
Димка нежно щелкнул ее по носу.
«Иди, купайся», – улыбнулся он, – «Обещаю не увлекаться и клянусь, что все будет хорошо!»
Геля с укоризной посмотрела на него, покачала головой, поднялась с пледа и, оставив шлепанцы, медленно вошла в реку. Оттолкнувшись от дна ногами, с наслаждением погрузилась в прохладную воду и поплыла вдоль берега.
Димка невольно залюбовался стройной и гибкой фигуркой Гели. Он уже давно понял, что любит ее, любит всем сердцем. Что готов отдать все на свете, лишь бы она была с ним. Без нее, его жизнь потеряет всякий смысл. Он боялся даже представить, как он будет жить, если Геля вдруг отвернется от него. Да он дышать без нее не сможет! Она стала для него всем, стала неотъемлемой частью его жизни. И он обязательно все это ей скажет, он уже приготовил целую речь, долго репетировал и заучивал наизусть. Да, именно так: он возьмет ее за руку и скажет все, что чувствует. Геля поймет. Геля всегда его понимала, его никто и никогда не понимал так, как Геля. Он будет самым умным, самым смелым, самым сильным, он ничего никогда не будет бояться, он сделает все это ради нее…
«Ах, черт, Геля, что ты делаешь!» – вскрикнул от неожиданности Димка, чувствуя, как холодная вода затекает ему за шиворот.
«Если ты не идешь в реку, то река пришла к тебе сама», – засмеялась Геля, бросив на траву найденное на берегу детское пластмассовое ведерко, на дне которого еще оставалось немного прохладной речной воды.
«Теперь тебе точно придется снять футболку, она же совсем мокрая», – назидательно произнесла Ангелина и с хохотом начала тянуть футболку Димки вверх, стягивая ее через голову.
Димка упирался и пытался натянуть ее обратно. Наконец, Геле все же удалось снять футболку, она брезгливо отбросила ее и заявила: «Как же она мне не нравится!»
Но тут перевела взгляд на оголившийся торс своего друга и, не удержавшись, охнула, прижав к губам руку: «Боже, Дим, кто это тебя… за что?»
Вся спина и живот ее Димы, ее любимого Димки были покрыты синяками и багровыми разводами.
Слезы душили ее от жалости к дорогому человеку, а в душе клокотала ярость.
«Это он, скажи мне, это он? Отец?» – с дрожащим от злости голосом требовательно спросила Геля и не выдержав, расплакалась – «Я… я ненавижу его, он садист».
«Геля, милая моя, не плачь», – Дима привлек ее к себе и нежно начал гладить по мокрым волосам. – «Мне совсем не больно. Понимаешь, я не могу дать ему сдачи, он все-таки мой отец, я боюсь его покалечить, за это могут посадить в тюрьму. Ты же не хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму?»
«Нет», – всхлипнула Геля, уткнувшись в его плечо. – «Почему он так с тобой обращается?»
«Он не может простить мне смерть мамы», – с грустным вздохом сообщил ей Дима, – «Она умерла, когда я родился. В этом он винит меня».
«Дима», – подняла на него свои мокрые от слез глаза Геля, – «Почему ты его оправдываешь? Он больной человек, это ненормально обращаться так со своим собственным сыном!»
«Я не оправдываю», – пояснил Дима, – «Просто я другой. Я никогда не стану таким как он».
Он обхватил Гелино лицо двумя руками, наклонился, поцеловал в губы, затем обнял ее и сказал: «Слушай, я все придумал: скоро ты закончишь школу и приедешь поступать сюда, в Питер. Мы с тобой можем снять квартиру и жить вместе. Я буду получать стипендию и подрабатывать, мы справимся. Мы будем с тобою вместе Геля, понимаешь – вместе!»
«Я люблю тебя, Дим», – прошептала вдруг Геля, – «Еще от тебя так вкусно пахнет. Полынью».
«Что, что ты сказала?! Повтори еще раз!» – Димка был обескуражен внезапным признанием Гели.
«От тебя пахнет полынью и это … очень приятный и волнующий запах».
«Нет, не это, другое… Но… это я должен был первый сказать ЭТО, я даже приготовил целую речь», – сказал повеселевший Димка.
Геля легко оттолкнула его: «Ну, так говори!».
Димка встал на одно колено, взял Гелю за руку и приготовился говорить. Геля замерла, бабочки в ее животе совершили невообразимый кульбит, сердце бешено застучало, а щеки налились румянцем. Димка молчал с открытым ртом. Геля ждала. И вдруг он выдал: «Я забыл!»
«Что забыл?» – удивилась она.