Улыбнувшись и проглотив очередное хамство, я сказала: — Я понимаю и, исходя из своего опыта, предложила помощь. Стилист, оглядев меня еще более нагло спросила: — Ну и исходя, из какого опыта? Решив перестать — разрешать мешать себя с грязью, я уверенно сказала: — Да хоть детских поделок. В вашей ситуации вы либо соглашаетесь на помощь, либо терпите убытки и пытаетесь сгладить скандал. Все кроме стилиста заулыбались и опустили головы. Мне жизненно важно было сделать, так чтобы Жольц сидел в своей каморке как можно дольше. Ведь при разбирательстве, они обязательно позовут ту, которую обвинила девушка, а тут и вскроется, что Евдокия сегодня на смену не заступала. Осмотрев меня с ног до головы, стилист приказала: — У вас есть час. Если не будет готово, будем разбираться со всей строгостью! Я сбегала к себе в подсобку, достала швейный набор, оставшийся с какого-то праздника в ДК, и пошла обратно. Забрав платье, присела в уголке и, рассмотрев рисунок, принялась прикреплять маленькие хрупкие жемчужинки. В этом ДК прошло все мое детство. Тетя работала тут и в гардеробе, и прибирала и следила за хозяйственной частью, пока не появился новый директор и не сократил все ставки. Оставив ей выбор либо уходить полностью, либо остаться на полставки уборщицей — поставил тетю в безвыходное положение. До пенсии три года, куда идти? Вот и жили мы, на мою зарплату учителя и ее полставки уборщицы. Бесполезные очки мешались на носу и отсвечивали включенными софитами. Пришлось аккуратно снять их и положить рядом. Платок давил на затылок и ослабив узелок я спустила его, оставив болтаться на шее. Выделенный мне час почти прошел, и не пришитых оставалось всего несколько бусинок. Что было очень приятно, все проходящие мимо организаторы, найдя бусинку, отдавали ее мне в руки. Не хватало буквально штук десяти, но я компенсировала это, увеличив зазор у края. Когда я хотела встать и отдать платье, в это пространство забежал режиссер. Мужчина был в бешенстве. Пока я шила, местные шептались и, исходя из этого — удалось узнать — специалиста пригласили из самой столицы. Надеюсь, удастся посмотреть на шоу с верхнего уровня хоть одним глазком — пока идет представление. Красиво же. Тем временем мужчина не просто громко говорил, он орал: — Сволочи! Вы все сволочи! Все кто был в помещении, как по щелчку подорвались, окружив режиссера. Со стороны, сидевшей у стены меня остался зазор, и я без зазрения совести подглядывала за происходящим. Один из световиков спросил: — Григорий Валерьевич, а что случилось-то? Если бы убивать взглядом можно было бы, то этот парень бы уже больше свет не выставлял. Я бы даже каламбур озвучила на тему ставить свет на том свете, но кто бы меня слушал. Режиссер, расхаживая туда-сюда, ором вещал: — Как вы могли допустить, что одна из участниц, номер кажется тринадцатый, по фамилии Соколова, валяется в подсобке в дупель бухая?! Вас по увольнять всех разом и гонорара за весь проект лишить?! Девушка, занимавшаяся с конкурсантками речью, вполне резонно заметила: — Нет, ну Григорий Валерьевич, мы что им, няньки каждый шаг отслеживать?! — Молчать! Пока они тут, мы им и няньки и мамки и папки! — Ну, давайте снимем ее с участия! Может остальные станут посерьезнее?! Я даже не знаю кто это сказал. Режиссер резко развернулся и пошел туда, откуда прозвучал голос: — Я те щас сниму! Так сниму! Кто это сказал?! Я те щас голову откручу чтобы туда мысли дебильные лезть перестали! У нас уже все медиа выставлено, уже все речи по времени спроектированы! Тут подала голос педагог по дефиле: — Ну, давайте кто-нибудь из нас за нее выйдет?! Казалось, режиссер сейчас взорвется от скопившегося напряжения. Тряся руками, он продолжал орать: — Стал бы я так разоряться, если бы среди вас хоть одна блондинка имелась! Делайте что хотите, ищите, где хотите, но что бы через час, на сцене стояла похожая на эту пьянь подсобочную, девушка, иначе я не только гонорара вас лишу, но и чего похуже! Нам партнеры таких штрафов навешают, год не отмоемся! Стоявшая позади всех девушка с макияжной кисточкой в руках грустно спросила: — Да где ж мы ее найдем? Режиссер, перестав орать, прикрыл глаза на мгновение и, потерев переносицу, помолчал какое-то время. Распахнув глаза, осмотрелся и неожиданно ткнув в меня пальцем — рявкнул: — Хоть уборщицу в платье рядите, мне фиолетово! Если на сцену не выйдет недостающий номер хана всем! Режиссер стремительным шагом покинул помещение, а ко мне развернулись порядка двух десятков человек и стали осматривать с головы до ног. Я даже слова не успела сказать, как меня обступили и стали обсуждать: — А цвет волос приличный, действительно с той похож! — Так-то вроде не приметная, но накрасить и приодеть может и сойдет… — Давайте быстро ее в душ и погнали… — Размер обуви у тебя какой? — Звать тебя как? Вперед вышла появившаяся стилист и хлопнув в ладоши сказала: — Значит так! Ты быстро в душ, дальше красим и подбираем одежду и обувь по размеру. Пару помощниц спустите в подсобку, что бы настоящий номер тринадцать на свет не выполз. Пусть сидит там до самого окончания. Эта вроде толстовата, хотя по лицу не скажешь. Как только мы ее приведем в порядок, собираете всех девушек и проговариваете с ними хореографию и дефиле — так что бы наша Милена… Решив все-таки высказаться я перебила: — Я Катя! Стилист, отмахнувшись, продолжила: — Нет, сегодня ты Соколова Милена. Так вот, вы проводите прогон, так чтобы Милена запомнила хоть что-нибудь. Глядишь и пронесет! Я, поднявшись и передав платье стилисту серьезно сказала: — Я против этого фарса! Стилист моралью особенно обременена не была и потому разведя руками поведала мне истину: — Тогда я зову Жольца и разбираемся с порванным платьем! — Оно уже зашито! — Я его порву ради такого случая! — Но так нельзя, это обман! Стилист приблизившись тихо, но очень грубо ответила: — Конечно обман. Только если ты сейчас продолжишь артачиться, около двадцати человек не получат оплату разной величины, сорвется конкурс который готовили больше трех месяцев, и пострадают много не в чем не виноватых зрителей. Я тут, кстати, сходила до отдела кадров и узнала на всякий случай, что за уборщица у нас сегодня тут, ну вдруг ты смоешься, а нам потом с платьем разбираться. Так вот, Евдокия. Вы удивительно хорошо выглядите для своих лет. Жольца видеть тебе не выгодно, потому уговор Милена-Катюша. Ты поможешь нам, мы поможем тебе. Я прикусила язык. Тот момент, когда не знаешь что сказать и сделать чтобы что-то изменилось. Сжав зубы я так же тихо спросила: — Куда идти? Меня подхватили и практически потащили в сторону душевых. Там я помылась и натерлась всем, чем сказали. Что странно, тут же был переносной моментальный загар. Я таким никогда не пользовалась, но буквально за несколько мгновений моя кожа стала аппетитного бронзового цвета, а не как до этого — мертвенно-упырячьей. Мне выдали абсолютно новые комплекты бесшовного бежевого белья и поставив в нем на постамент принялись обсуждать: — В халате толстой казалась, а так и не скажешь. — Я поначалу думал ей лет сорок или пятьдесят, а тут девочка почти что… — Вы посмотрите на цвет волос, ну прям тренд! Платиновый русый блонд, даже естественный, если я не ошибаюсь?! Я только успевала либо отрицательно, либо положительно кивать и мотать головой в разные стороны. Мне в этот момент подбирали обувь на каблуках. Что хорошо — каблук не был запредельно высоким, а на таком какой подобрали, я по школе хожу. Пройдя туда-сюда, мне дали пару советов, куда наклонить корпус и руки, где держать колени и каких зазоров быть не должно, но в целом остались довольны. Дальше меня посадили в кресло и принялись колдовать над прической и макияжем. Смотря на фото пробного макияжа, девушка быстро наносила на меня слой за слоем и осматривая со всех сторон подводила штрихи. На голове мне накрутили пышные локоны разбив их. Буквально через сорок минут я стояла у зеркала в простом платье летящей фактуры и не могла узнать себя. Мы вышли на сцену и педагог по дефиле — провела меня по маршруту, который предстояло пройти. Ничего сложного там не было. Я столько этих показов перевидала, когда прибегала к тете на работу, что все было предельно ясно. Тем не менее, я раз за разом повторяла то, что требовали от меня. Хорошо, что я не самая первая выхожу и у меня до начала всего этого — еще было время запомнить хоть что-то. Собрав всех участниц вперед вышла одна из организаторов, чье предназначение я не знаю, и сказала: — Уважаемые участницы, как вы знаете — у нас произошло ЧП. Одна из девушек употребила спиртное в неадекватном количестве и не сможет участвовать в конкурсе. Девушки стали переглядываться между собой. Можно бы было принять это за обеспокоенность, но если смотреть до конца, то тут и там стали мелькать чуть заметные улыбки. Организатор, будто не видя этого продолжала: — Так вот, так как сократить сейчас число участниц не представляется возможным, Милену Соколову будет представлять другая девушка. Обращаться к ней стоит так же, ничего менять не нужно. Убрать номер мы не можем, можем только отменить все шоу, понимаете? Родственники Милены предупреждены и будут болеть, и поддерживать свой номер так же сильно. От вас же требуется только чуть-чуть помочь ей и если что направить и подсказать. Дальше был короткий прогон тех частей, в которых появлялся номер тринадцать, то есть я и на этом закончили. Девушки пошли в сторону гримерок поправить макияж, одеть ювелирные украшения и доделывать прочие женские мелочи. Я осталась на сцене — прохаживая маршруты столько раз, сколько позволит время. Позади меня высветились на экране очень много драконов. Остановив одного из световиков спросила: — А что это? Тот, усмехнувшись, потянулся и ответил: — Так год дракона наступает, вот шоу все на них и завязано. Ты короны не видела еще? Там тоже то рубины, то драконы извиваются. Красота, одним словом. Когда короны проносили мимо меня, я лишь успела восхититься, как они переливаются. Кто их уборщице разглядывать даст?! Буквально десять минут и девушки, построившись ровными рядами за сценой, готовились открывать это потрясающее шоу. Режиссер попался действительно толковый. Перед выходом девочек, по сцене кружили прекрасные драконы, плясали танцовщицы — коих драконы утаскивали и дышали огненным жаром. Девушки изгибались и очень пластично делали сексуальные движения раззадоривая публику. Тут ударили в гонг и под раздавшуюся музыку на сцену стали выходить участницы. Когда дело дошло до меня, я расправив плечи двинулась вперед, но почти сразу чуть не клюнула сцену носом, споткнувшись об каблук одной из участниц. Молча проглотив обиду, я шла по намеченной траектории улыбаясь залу. Встав на постамент ступени услышала откуда-то сзади: — Не высовывайся, пока ноги не переломали. Помни свое место уборщица!