К сожалению, в этом он не заблуждался. Никита действительно был умнее многих. Таких людей полезно держать в друзьях, но мне выпала удача заиметь его в качестве врага. Фыркнув, я стала выпутывать первую шпильку, но вздрогнула и обернулась к двери, когда она неожиданно распахнулась. Какого черта? Улыбающийся Дима зашел в ванную и встал рядом со мной, подцепив пальцами один из локонов. Я дернулась и отстранилась, в изумлении уставившись на него. — Ты что-то хотел? — Я заказал ужин и решил присоединиться к тебе, — невозмутимо ответил он, наклонившись, чтобы поцеловать. Я поспешила упереться ладонями в его грудь, заставив удерживать дистанцию. — Дим, я в состоянии принять душ самостоятельно. — Брось, Лиль, — шепнул он и предпринял попытку обнять меня за талию. Ему это удалось, потому что от шока я просто окаменела, не в силах сделать и шага. — Обещаю не приставать. — Дима, выйди, пожалуйста! — Эй, ты чего паникуешь? — Он тихо рассмеялся. — Лиль, ты меня уже год знаешь, чего боишься? — Потому что ты впервые вваливаешься в ванную с требованием принять душ вместе! — рявкнула я, отталкивая его от себя. — Пожалуй, поеду домой. — Лиля! — скрипнул зубами Дима и торопливо шагнул в сторону, не давая мне пройти. — Я же не требую потрахаться прямо здесь и сейчас. Просто пытаюсь перевести наши отношения на новый уровень. — А ты спросил меня, хочу ли я этого? — А нахера ты тогда со мной встречаешься, если я тебе противен? — Он схватил меня за плечи и встряхнул с такой силой, что перед глазами все поплыло. Ярость в его голосе больно ударила по ушам. — Кто я для тебя, Резкая? Игрушка? Богатый мальчик на побегушках? Хватит строить из себя недотрогу и набивать цену! Кажется, я перестала слышать его. Тело напряглось в ответ на агрессию, рука взметнулась вверх, пальцы сами сжались в кулак, который тут же впечатался в подбородок Авдеева. От неожиданности он выпустил меня и сделал шаг назад, двигая челюстью. Вряд ли я сделала ему больно, удар получился не сильным. Но гнев, вспыхнувший в его глазах, заставил меня судорожно сглотнуть и сжаться от испуга еще больше, потому что я впервые видела своего парня таким. — Дима, — тихо проговорила, всматриваясь в окаменевшее лицо с красным пятном от моего кулака, — сейчас я еду домой. А завтра, когда мы оба остынем, поговорим. Окей? — О чем поговорим? О твоих тараканах, не подпускающих меня ближе? О том, что мы уже много месяцев топчемся на одном месте? — Обо всем, — спокойно согласилась я, приняв решение не спорить. Плевать, что он сейчас наговорит, мне важнее выбраться из этой квартиры. Сделав пару глубоких вдохов, я осознала, что не воспринимаю Авдеева в качестве угрозы. Дима не из тех, кто станет насиловать девушку, и то, что происходило сейчас между нами, больше смахивало на банальный псих. От этого мне не стало легче, конечно. Но надежда на то, что конфликт может разрешиться мирно, помогала чуть прояснить мысли. — Мы поговорим обо всем, что тебя волнует. Но для начала нам обоим нужно успокоиться. Дима заглянул мне в глаза и кивнул, чуть развернувшись, освобождая проход. Я тут же вылетела из ванной и бросилась в прихожую. Не стала тратить время на то, чтобы обуться, просто подцепила туфли, схватила сумку и выскочила на лестничную площадку. Дверь с грохотом захлопнулась. Глава 20. Никита Два года назад. — … ее батя пригнал в универ и полчаса благим матом орал. Сперва на преподшу за то, что та посмела выставить его дочурку с лекции за топик. Потом на завкафедры и декана. Типа они расслабились и берегов не видят. Благо деканша батю Листвиной кое-как стопнула и успокоила. — Ну а дальше что? — Что-что? Ты Листву не знаешь, что ли? Она, если закусилась с кем-то, хрен забудет и на тормозах спустит. А тут ещё батя за топ отмазал. Значит, что? Значит, права. А раз права, то вешайтесь за наезды без повода. В аудиторию вернулась, у Роевой ножнички маникюрные взяла и на глазах у всей группы себе юбку по самую задницу откромсала. Типа у нее такой стиль и не ебет. Прикинь, как у Изольды подгорело! Усмехнувшись подслушанному разговору, я толкнул Димона в плечо и поинтересовался: — Дымыч, ты случайно Листвину не знаешь? — Алёнку, что ли? — уточнил он и, покрутив головой, показал на девушку в центре танцпола. — Рыженькую видишь? Она. Факультет международных отношений, второй курс. Дикая просто пиздец. А с чего ты про нее спрашиваешь? — Просто интересно, — протянул я, наблюдая за танцующей с растущим, как на дрожжах, интересом. — Дикие при правильном подходе сами не замечают, как начинают мурлыкать. — Листвина и мурлыкать?! — переспросил Димон и после моего утвердительного кивка зашелся смехом: — Никитос, ты бы поаккуратнее с такими заявлениями. Особенно про Алёнку. Мурлыкать она будет. Ну да, — кивнул Дымыч и вновь закрутил башкой, высматривая официанта. — Мне не веришь, у Лаптя спроси. Он тоже решил мачо включить с Алёнкой. В итоге познакомил свою рожу с ее ногтями. Давай лучше повторим по текиле и к первокурсницам подкатим? Там есть, с кем позажигать без угрозы огрести. — Не интересно, — отмахнулся я, поднимаясь с диванчика и протягивая другу сжатый кулак. — Отбей, Дымыч. Первокурсницы никуда не денутся, а с рыженькой, особенно с дикой, можно и покусаться. — Кто кого ещё покусает, — рассмеялся Димон. Отвлекся на официанта — сделать заказ — и уже вдогонку мне выкрикнул: — Суицидник, у меня пластырей нет. Одумайся и вернись! — Ссыкло, — хмыкнул я, направляясь на танцпол. Остановился напротив танцующей девушки и произнес, привлекая ее внимание: — Алёна Листвина? Полиция нравов. Вы обвиняетесь в превышении полномочий, указанных в пункте пятнадцать кодекса о дикости. — Ух, какой подкат! — рассмеялась она, продолжая извиваться под грохочущую басами музыку. — Я должна растаять от твоей решительности? — А ты мороженое, чтобы таять? — Лизни и узнаешь, — ответила Листвина с вызовом и после того, как я наклонился к ней и провел кончиком языка от ключицы до мочки уха, выгнула бровь: — Ну как? Похоже на мороженое? — Не распробовал, но вкус мне нравится. — Намекаешь на продолжение? — Говорю прямым текстом. Никита, — представился я. Сверкнул корочками студенческого и напомнил: — Пункт пятнадцать кодекса о дикости, Алёна. Не вынуждай меня добавлять сопротивление при аресте. — Поменьше самоуверенности, Никита, — закатила она глаза. — Подкат неплохой, но не цепляет. Придумай что-нибудь пооригинальнее полиции нравов и, может быть, я захочу пообщаться с тобой. Улыбаясь понятному нам обоим подтексту этого «может быть», Алёна снисходительно похлопала меня по щеке и жестом обозначила, куда мне стоит свалить. Правда, я не собирался так легко сдаваться. Вздохнув, вроде как соглашаясь с услышанным, а затем, глянув в сторону Дымыча, я поинтересовался: — Слушай, может, отойдем к столикам, и я ещё раз лизну тебя, чтобы Димон не съехал, что он ничего не видел? — Что?! — изумлённо протянула Листвина. В одно мгновение высокомерная улыбка исчезла с ее лица. А после того, как девушка стрельнула взглядом мне за спину и увидела Дымыча, предупреждение друга перестало казаться мне шуткой — Алёна хватанула воздух и прошипела разъяренной кошкой: — Вы с Авдеевым на меня поспорили, что ли?! Жить надоело, мудаки конченые, или бессмертия отхлебнули? Задыхаясь от злости, она замахнулась, чтобы влепить мне пощечину. Однако я перехватил занесенную для удара ладонь и застопорил порыв девушки негромким вопросом: — Такой вариант подката тебя тоже не цепляет? Несколько секунд во взгляде Листвиной не было ничего кроме ненависти. После брови девушки поползли вверх, а в глазах появились сменяющие друг друга эмоции. Удивление, растерянность и интерес. Недоверие и снова интерес. Который я решил закрепить бредовым предложением. — Давай, я отойду и попробую сразу начать со спора? — спросил я с наивной улыбкой идиота на губах и, услышав в ответ звонкий смех, добавил в голос нотку сомнения: — Что ударит сильнее по твоей гордости? Пара баксов за проигрыш, или лучше не рисковать и поднять ставки до сотки? — Ты вообще неадекват? — хохоча в голос, Алёна хлопнула меня ладошкой по груди и замотала головой. — Нет, ты хуже неадеквата. Ты псих! Я тебя убью, если ты это скажешь. — Окей, — хмыкнул я. — Психи и неадекваты с тобой не прокатывают. Это мы выяснили. Я тогда пойду придумаю что-нибудь пооригинальнее, а ты не уходи далеко. Минут через десять вернусь и ещё раз попробую заполучить твой номерок. Окей? Махнув рукой на прощание, я сделал пару шагов в сторону столиков и обернулся на окрик: — Эй, неадекватный псих Никита. Восемь, девятьсот одиннадцать… — Подожди, — перебил я Алёну, — Давай сперва определимся с завтраком. Заказываем доставку или сгоняем в кафешку? — Завтрак? — поперхнулась Листвина. Критично осмотрела меня с головы до ног и поинтересовалась: — Ты всегда такой борзый, Никита? — Поговорим об этом за завтраком, — улыбнулся я и протянул ладонь Алёне: — Уходим? И когда она, подумав несколько секунд, кивнула, нас будто закоротило и сорвало с тормозов. Завтрак в Москве и неделя сумасшествия на съемной квартире на Патриках. Скандал по возвращении домой и обещание отца Листвиной убить меня, если я ещё раз увезу его дочь без предупреждения. Три дня домашнего ареста Алёны, а после него — выходные в Питере. Снова арест, запрет встречаться и неудачный побег. Истерика у Алёны из-за того, что отец лезет в наши отношения. Приставленный к ней телохранитель. Упаковка слабительного в стаканчике с кофе и такси в аэропорт, где мы с Алёной взяли два билета на ближайший рейс, но не успели улететь. За пять минут до взлета нас вывели из самолета и заперли в комнате для досмотра до приезда взбешенного Листвина.