Часть 47 из 52 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я ем. И мы не закончили.
— Ты — нет, а я — да.
— Рад, что ты определилась, — усмехнулся я и, глянув в сторону Чарджера, заметил: — Если тебе интересно, машина шикарна и подходит тебе больше, чем мне. Но, что удивительно, ты отказываешься от нее, даже не спросив, что я имел в виду, когда предлагал проверить, так ли я тебе отвратителен.
— Можешь не сомневаться в этом, Лукашин, — скривив губы, Амели изобразила рвотный позыв и изумлённо уставилась на протянутую ей салфетку. А через мгновение перевела взгляд на меня.
— Попросить пакетов в дорогу? — спросил я. — Мало ли тебя укачает.
— Лукашин.
— Резкая.
— Меня не укачивает.
— Спросишь про проверку?
— Нет.
— Значит, я расскажу о ней сам.
— Да твою мать! — взорвалась Амели. — Никита, ты решил вынести мне мозг? Что тебе от меня надо?! Я не буду с тобой спать…
— А я и не предлагал спать со мной, — рассмеялся я. — И чтобы успокоить тебя, скажу, что не собирался к тебе прикасаться. У меня хватит опыта доказать, как я тебе «отвратителен», не нарушая твои границы и — о, боже, — принципы верности. И… Я не Авдеев. Если бы я хотел сказать, что предлагаю тебе секс, я бы не стал намекать и ждать, нарезая круги.
— Какая самоуверенность, — фыркнула Резкая. — Но, даже после этого крайне успокаивающего уточнения, мой ответ все тот же. Нет.
— Окей. Позволю себе ещё одну, последнюю попытку и затыкаюсь.
Откусив от бургера приличный кусок, я неторопливо прожевал его и запил глотком кофе, не обращая внимания на требующий продолжения взгляд Амели. После вновь умыкнул у девушки картошку и кивнул на коробочку:
— Если ты не будешь, я доедаю?
— Лукашин, я жду.
— Чего? Когда мы поедем?
— Когда тебе надоест упражняться в остроумии.
— Благодарю, приятно, что ты это заметила и отметила. — Я наклонил голову, изображая поклон, и разразился смехом, услышав презрительное фырканье и издевку:
— Прямолинейный и самовлюблённый телепат. Попрошу высечь это на твоем надгробии.
— Надеюсь, ты предпочтешь убивать меня медленно и мучительно. Не хочу, чтобы ты отказывала себе в удовольствии.
— Лукашин, — вздохнула Амели. — Либо говори, либо иди в задницу.
— Ладно. — Промокнув губы салфеткой, я показал девушке на машину. — Кошак, доставка до автовокзала, и я исчезаю из твоей жизни. Последнее мне не нравится, но, клянусь богом, исчезну, и ты забудешь о моем существовании, как о страшном сне, если за пять минут у меня не получится доказать, что я тебе не противен. Даже соглашусь перевестись в параллельную группу, чтобы не пересекаться с тобой на парах.
— Слишком щедро, — ядовито улыбнулась Амели. — И, я бы сказала, слишком подозрительно.
— Извини, Резкая, я не привык экономить на своих интересах. А на счёт подозрений… Считай, что у меня пунктик, баранье упрямство и идиотизм. — Я посмотрел на часы и перевел взгляд на хмыкнувшую девушку:
— Пунктик или принцип жизни?
— Думай, Амели. Я ни на что не намекаю, но, на твоём месте, рискнул бы.
Я не собирался уговаривать или давить на Амели. Разрушать сомнения или заверять в том, что ее «риск» не больше, чем предубеждение в мою сторону. Поэтому я со спокойной совестью доел свой бургер, собрал и выкинул мусор, а затем направился к Доджу покурить. Что Резкая расценила как намек не затягивать с едой и принятием решения.
Буквально впихнув в себя бургер, Амели убрала в пакет остатки картошки и десерт, к которому не притронулась. Бросила взгляд на меня, на автовокзал, на своего Кошака и с какой-то обреченностью спросила:
— Что именно ты собрался делать, Лукашин?
— Я уже сказал. Попробую доказать, что я тебе не противен.
— Хорошо, — протянула она и, вздохнув, ладонью показала продолжать говорить, но не услышала от меня ни слова. — Лукашин, может, расскажешь, как именно ты собрался это доказывать?
— Зачем? Чтобы ты придумала очередную уловку и съехала? — усмехнулся я. — Нет, Резкая, я не настолько глуп. У меня будет пять минут. У тебя — возможность взвесить свои слова и решить, кто из нас двоих прав. Если я не смогу тебя убедить — Кошак, автовокзал и «прощай, Никита». Предельно просто и честно.
— Ты забыл про один момент.
— М?
— Никаких прикосновений.
— Резкая, сколько раз мне повторить, чтобы до тебя дошло? Если бы я собрался тебя лапать и прочая, что ты там себе напридумывала, сказал бы об этом прямым текстом, — улыбнулся я. — Мне хватает смелости озвучивать свои желания и, кажется, я уже говорил о взаимности в плане твоих экспериментов. Захочешь прикосновений, скажешь.
— Не в этой жизни и не с тобой, — фыркнула Резкая. Однако, потоптавшись, она шагнула к машине, но не села в нее, а обошла, чтобы встать в двух шагах от меня. — Пообещай, что не будешь меня трогать.
— Я поклялся богом. Мало?
— Лукашин…
— Хорошо, — кивнул и поднял правую ладонь. — Я, Лукашин Никита Семенович, клянусь богом, что не притронусь к Резкой Амели… как тебя по батюшке?
— Не важно, — огрызнулась девушка, удивив меня вспышкой злости на пустом месте.
— Договор составлять будем? К нотариусу поедем или к адвокату? — уточнил я.
— Еще варианты будут?
— С удовольствием послушаю твои, если они есть.
— Ты поклялся, — напомнила мне Амели. Поставила пакет с остатками фастфуда на капот и скрестила руки на груди. — Твои пять минут пошли. Начинай.
— С места в карьер? Уже неплохо, но вынужден попросить тебя сесть в машину.
— Зачем?
— Резкая, ты собралась пререкаться и тратить время? Не вопрос. Я подожду эти пять минут, а потом никуда не исчезну. Поверь, я не стесняюсь говорить на интимные темы при свидетелях. А ты?
Я обвел рукой стоящие поблизости машины и болтающих о своем людей. Глянул на часы и мысленно поаплодировал себе. Резкая огляделась, сжала губы в линию и процедила коронное:
— Лукашин…
— Я начинаю? Итак, я хотел сказать…
— В машине, — оборвала меня Амели. Печатая каждый шаг, обошла Чарджер и опустилась на пассажирское сиденье.
— Можно было и не выпендриваться, — произнес я, устроившись на водительском. — Я музыку включу?
— Зачем? — занервничала Резкая, косясь на мою руку.
— Просто так. Для фона. Хочу создать интимную обстановку, — перечислил варианты и рассмеялся: — Выбери любое удобное для тебя. Резкая, почему ты требуешь объяснение каждого моего действия?
— А ты догадайся. Я в телепаты не записывалась.
— А ты не думала, что мужчина может делать что-то, не объясняя причин? Как ты себе это представляешь? Алло, Амели, — произнес, поднеся ладонь к уху, — я хочу купить букет роз, чтобы порадовать свою любимую девушку. Ты же не против?
— Против, — огрызнулась Резкая. — Ненавижу розы.
— Удиви.
— Зачем?
— Боже, ты можешь просто ответить? — спросил я. — Не думая о том, что настойчивый Никита решил покопаться в твоих любимых цветах, чтобы и тут подгадить. Самой не смешно?
Глянув на Резкую, я выгнул бровь и удивленно присвистнул, услышав:
— Пусть будут подсолнухи.
— Прикольно, — кивнул и вновь поднес ладонь к уху: — Алло, Амели, можно я куплю букет подсолнухов, чтобы порадовать свою любимую девушку? — глянул на опешившую девушку и продолжил: — Еще я хотел пригласить тебя на набережную, чтобы вместе посмотреть на закат и пообниматься. Понимаешь, я очень люблю обнимать тебя. И целовать. Ты же не будешь против того, чтобы поцеловаться со мной?
Опустив руку, я развернулся к Амели, а затем притянул к себе и впился грубым поцелуем в ее рот.
Вспышка страха.
Шок.