Почему я не в курсе того, что они выставили дом на продажу? Почему они вообще это сделали, если я исправно пересылаю маме достаточно денег на покрытие ипотечных платежей? Страшные, жуткие предположения на пару минут лишили меня слуха и зрения. Я очнулась лишь после того, как Никита встряхнул меня за плечо, громко окликнув: — Резкая, что случилось? Что-то с Симой? С мамой? Или… Нет, не может быть. Он уехал. Уехал навсегда, боясь за свою шкуру. Он бы не стал требовать у них деньги… — Амели? Моргнув и с удивлением осознав, что ресницы потяжелели от влаги, я убрала руки с руля и потерла глаза. Несколько раз хрипло кашлянула. Меня трясло. Я была растеряна и напугана. Я паниковала. — Никита, — еле шевеля губами, обратилась я к Лукашину, не поворачивая головы. — Позвони по этому номеру и скажи, что хочешь приехать, обсудить покупку дома. Прямо сейчас. — Что? — изумился он, явно не ожидая услышать подобное. — Зачем? — Пожалуйста, сделай это. Не спрашивай ни о чем. — Я закусила губу и втянула носом воздух. — Пожалуйста. К моему удивлению, он послушался. Взял телефон, быстро набрал номер и включил динамик. Громкие гудки взорвали повисшую в салоне тишину. Первый, второй, а затем вежливо-удивленное: — Алло? Никита посмотрел на меня и после подбадривающего кивка быстро заговорил: — Добрый вечер. Я ехал по улице и увидел объявление о продаже дома… Оно еще актуально? — Здравствуйте, да, дом продается, — оживленно ответила мама. Я вся обратилась в слух, стараясь уловить в ее голосе хоть что-то, похожее на усталость, плохое самочувствие… или страх. Но нет, он звучал вполне нормально. — Когда будет удобно встретиться, чтобы посмотреть его? — Кхм… Сегодня? — неуверенно предположил Никита. — Ох, я только вернулась с работы… Я затрясла рукой, указывая на руль. Лукашин кивнул — мол, понял — и вновь заговорил: — Не проблема, я на машине, могу заехать и забрать вас. — Прищурившись, он дополнил, не переставая пристально вглядываться в мое лицо: — Я заинтересован в максимально быстрой покупке. Честно говоря, мне и фасада хватило, чтобы принять решение, — короткий смешок, — но моя невеста не хочет торопиться. Если что, у меня с собой документы, не переживайте, не маньяк, — дожал он. — Ну, хорошо. Тогда жду вас. — Мама продиктовала адрес, попросила позвонить в домофон и попрощалась. Дрожащей рукой я провернула ключ, заводя двигатель, и наплевав на правила дорожного движения, лихо развернулась, чтобы тут же рвануть по дороге в ту сторону, откуда мы приехали. Прозвучавший адрес был мне незнаком. Я совершенно не понимала, что происходит, и строила предположения, напряженно уставившись на дорогу. Вариант, что маме с Симой не понравилось жить в доме и захотелось вернуться в квартиру, отметался мной как невозможный. Мама многие годы хотела иметь свой дом. Да и в чем тогда была бы проблема сообщить о таком решении мне? Из-за денег? Я бы не отказалась помогать им и дальше. Черт, да я во всю эту катавасию с гонками влезла именно из-за того, что участие в заездах давало возможность заработать быстрые деньги, которых с лихвой хватало и мне, и на помощь моей семье! Лукашин пару раз порывался узнать, что происходит, на столкнулся с глухим молчанием и больше не лез. Мне было наплевать, о чем он думает и кем меня в данный момент считает. Единственное, что меня сейчас волновало — странные тайны моей матери, о причинах которых я боялась даже думать. Через десять минут Додж проскочил перекресток и въехал во двор девятиэтажки в окружении молодых деревьев. Я заглушила двигатель и протянула ключ Никите. — Уверена, что мне не нужно пойти с тобой? — мрачно поинтересовался он, на мгновение касаясь моих пальцев. Я кивнула, открывая дверь, но замерла, когда Никита придержал меня за локоть. — Амели… — Все в порядке. Это семейные дела, Лукашин. — Я могу подождать. — Оставь. Меня. В. Покое! — прорычала я, окончательно теряя контроль над собой. И до того, как меня настигнет раскаяние за слишком острую реакцию на, казалось бы, обычное проявление человеческой заботы, я выскочила из Доджа, громко хлопнув дверью. Прищурившись, я посмотрела на табличку с номерами квартир и двинулась к следующему подъезду. И только поднявшись на крыльцо и замерев перед дверью, поняла, почему мама попросила Лукашина позвонить в домофон. Здесь они были подключены к видеокамере. Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы, прикидывая, как поступить. Звонить в квартиру я не хотела. Боялась, что это позволит маме… Сделать что? В чем я ее подозревала? Я не могла объяснить свои поступки, действовала почти интуитивно. Вместо «44» набрала «43» и сразу после звукового сигнала натянула дружелюбную улыбку, встав так, чтобы мое лицо осветил фонарь. — Кто? — послышался из динамика приятный женский голос. — Здравствуйте, вы не могли бы открыть дверь? Звоню маме, вашей соседке, а она не отвечает… — Я улыбнулась шире. — Из сорок четвертой. Ольга Евгеньевна. У нее еще дочь-подросток, Сима. — Да, без проблем, — удивительно легко согласилась женщина и, разблокировав дверь, повесила трубку. В подъезде гостеприимно загорелся свет, стоило мне переступить через порог. Прикинув, что нужная квартира находится на третьем этаже, я проигнорировала лифт и свернула к лестнице. А спустя один пролет вспомнила, что оставила в Додже сумку с вещами. Чертыхнувшись, я запнулась, но, поразмыслив, решила не возвращаться. К черту вещи, меня тянуло к родным, и я ничего не могла поделать с дурным предчувствием, от которого дрожали колени. Я поднялась на третий этаж. Золотая табличка с двумя крупными четверками поблескивала в тусклом освещении единственной лампочки под потолком. Не мешкая, я вдавила указательным пальцем кнопку звонка. За металлической дверью послышались быстрые шаги. Пауза. Слишком длинная для человека, увидевшего в глазок любимую дочь, приехавшую сюрпризом. — Мам, я знаю, что ты дома, — громко произнесла я, и только после этого дважды щелкнул замок. — Амели? Что ты тут делаешь? — испуганное лицо матери показалось из-за приоткрытой двери. Потянув за ручку, я заставила дверь распахнуться шире и переступила порог. — Какого черта происходит, ма… Слова застряли в горле, потому что из комнаты за ее спиной в коридор вышел мужчина, вытирающий руки о полотенце. Он споткнулся на полушаге, прищурился и растянул губы в улыбке, которую я неоднократно видела в своих кошмарах. — Привет, крошка. Меня парализовало. Я стояла столбом посреди коридора, ощущая, как кровь превращается в ледяную крошку, — острую, колючую, — и она вспарывает мои вены, замораживая каждую клеточку тела арктическим холодом. — Амели… — сквозь шум в ушах донесся до меня голос мамы, но я не нашла в себе силы, чтобы на это отреагировать. Я перестала чувствовать свое тело, перестала осознавать происходящее, сконтрировав все внимание на высокой фигуре с влажным куском тряпки в руках. Я не знала, сколько времени прошло, прежде чем смогла сделать шаг назад. И еще один. И еще. Прохладный воздух лестничной клетки ошпарил горящие щеки, причинив физическую боль. Паника сковывала горло, душила, мешала сделать вдох. Я не сразу поняла, что это мои же руки и сжимают шею. Я пыталась закрыться, защититься, прикрыть хотя бы часть оголенной кожи. Лишь бы липкий взгляд меня не касался. Лишь бы это чудовище держалось от меня подальше. — Я могу все объяснить! — Мама шагнула за мной, а я шарахнулась в сторону, ударившись лопатками о холодные створки лифта. — Не подходи! — вырвался вместо крика глухой сип, и это хоть как-то привело меня в чувство. Облизнув губы, я мотнула головой, подтверждая сказанное, и бросилась к лестнице. Мгновенно пробежала четыре пролета, толкнула подъездную дверь, чудом нашарив дрожащими пальцами кнопку разблокировки. Упала на колени. Тяжелое металлическое полотно ударило в бок и плечо, вынуждая вдавить ладони в грязный бетон. Капли дождя хлестнули по лицу, попали за шиворот, ослепили и без того ничего не видящие глаза. Я закашлялась, наклонив голову и ощущая горечь во рту. Тело сотрясло спазмами, лишая возможности дышать. — Резкая! Кто-то подбежал и присел рядом, попытался меня поднять. Ногти со скрежетом проехались по бетону. Мне хотелось прижаться к земле, врасти в нее, свернуться в клубочек… и умереть. Лишь бы это чудовище больше не могло до меня добраться. — Резкая! Черт, Амели, что с тобой? Хриплый мужской голос пульсировал в ушах. Я понимала, что меня кто-то зовет, но не могла ответить. Паника. Ужас. Страх. Отчаяние. Я тонула, захлебывалась, хватала ртом воздух, но он так и не попадал в легкие. — Леля… Сильные руки сжали мои плечи. — Дыши. На мой счет, ладно? Раз… Я всхлипнула, цепляясь за человека со знакомым голосом и родным запахом.