– В основном про Тиру, но и про Сару тоже. По-моему, это какие-то полицейские дела. – Она наверняка разбила еще чью-то машину. – Он велел мне держаться от тебя подальше. – И чем это иначе может быть для тебя чревато, братишка? – Джейсон улыбнулся, но по-прежнему держал глаза закрытыми, словно этот шутливый вопрос и не требовал никакого ответа. – Вообще-то странно все это… Вид у него был испуганный. – Это тоже не моя проблема. Но я еще раз проиграл тот разговор в голове: руки отца у меня на плечах, и как они сначала крепко стиснули их, а потом затрепетали, словно перья. – А ты когда-нибудь пугался? – Чего? – Да чего угодно. – Неа. – Вообще никогда? – Ну, если ты про войну, то такая уж штука война, согласен? Когда столько народу пытается убить тебя, то всякие мелочи уже не имеют значения. Копы. Прошлое. Даже смерть. – А как насчет тюрьмы? Я знал, что вопрос нечестный, но то же самое мог бы сказать и про все эти его рассуждения о мелочах и бесстрашии. Моя-то жизнь как раз и состояла из всяких мелочей. По-моему, Джейсон это понял, но я его тоже разозлил. – Тюрьма – это совсем другое. Он явно пытался закрыть обсуждение, но я уже устал быть младшим, опекаемым и оберегаемым – единственным, не нюхавшим ни битвы, ни взрослой жизни, ни затяжного прыжка ласточкой с высокого утеса. – Но ты же боишься ее, – не отставал я. – Должен же ты хоть чего-нибудь бояться! – Почему? Потому что ты сам чего-то боишься? – Не в этом дело. – Но ты ведь тычешь мне этой тюрьмой в рожу, тогда как ни хера про нее не знаешь! – Только потому, что я видел тебя на дороге в тот день. – Ты и понятия не имеешь, что именно видел. – Я видел твое лицо, братишка, твое лицо! Мой голос звучал слишком громко, и если б кто-нибудь спросил, мне пришлось бы сильно постараться, чтобы объяснить, почему хоть что-то из всего этого имело для меня такое значение, именно в этот день. Может, потому, что мой отец был испуган, а брат совершенно спокоен и безмятежен, или потому что тот утес высился сейчас прямо у нас над головами. Наверное, из-за мыслей о войне и окончании школы или из-за того, что Ченс уклонялся от призыва и не делал из этого секрета. Каковы бы ни были причины, мне очень хотелось разглядеть хоть какую-то часть самого себя за той броней, которую мой брат носил на себе с такой же легкостью, как какую-нибудь футболку. Если Джейсон и понимал эту мою нужду, то ему было на нее начхать. Его глаза были столь же тверды, а рот сжат все в ту же тугую линию. – Ладно, греби уже отсюда, – произнес он. – Уплывай, мелкая рыбешка. * * * Расставшись с младшим сыном возле карьера, Френч хорошо понимал, какое чувство обиды оставил за собой. Но что он мог еще сделать? Пусть даже Джейсон и не был замешан в смерти Тиры – «прошу тебя, Господи, пусть он только не будет замешан!» – он все равно попадет в сферу внимания расследования и будет замаран сомнениями, рожденными его собственным гнилым выбором. Убийца, наркоман, зэк… Сколько людей удержались бы от уверенности в его виновности чисто по внутреннему убеждению? Френч практически не питал иллюзий на этот счет. «О, вы слышали про Джейсона Френча?» «Про войну?» «Про наркотики?» «Говорят, он убил сотни людей…» Шарлотт – большой город, хотя и не слишком большой. Люди все про тебя знают, или думают, что знают, или считают, что у них есть на это право. Гибби будет вымазан той же кистью. Как и Габриэла. Но это было еще не самое худшее, даже близко не самое худшее. «Господи, Гибби тоже ее знал!» «Его хороший сын…» «Его младшенький…» Дела об убийстве регулярно затрагивают ни в чем не повинных людей. Ему уже доводилось такое видеть: тюрьма, вдребезги разбитые человеческие жизни… Одно лишь мельчайшее подозрение способно завалить привычный мир набок. – Черт бы тебя подрал, Джейсон! Разве нельзя хотя бы раз в жизни подумать? Разве нельзя принять, черт возьми, правильное решение? Может, это было и несправедливо, но Френч и понятия не имел, как его старший сын проводит дни и ночи. Употребляет ли он до сих пор наркотики? Если да, то где он их берет и у кого? Склонен ли он к насилию? Совершает ли преступления? Откуда он берет деньги? Как он живет? Доходящие от коллег слухи намекали, что Джейсон может быть замешан во что-то крупное. В торговлю оружием, к примеру. Или в организованную преступность. Единственным непреложным фактом оставалось то, что минуты складываются в часы, часы в дни, а дни – в привычный уклад жизни. Такова была простая математика, скрывающаяся за любым плохим делом, над которым ему доводилось работать. Одно неправильное решение. Один шаг не в ту сторону. И после этого идешь тем путем, с которого уже никак не свернуть. Френч позволил себе эти секунды – эти тяжелые, темные моменты тоскливого раздражения и сомнений, – а потом посадил эмоции под замок. Он уже выцыганил себе пару-тройку часов. «Этого мало…» Отправившись первым делом в дом на углу Уотер и Десятой, он нашел все тех же двоих парней на диване, по уши в куриных крылышках и пиве. Никто из них не видел Джейсона уже несколько дней. – Он все еще платит аренду? – За два месяца вперед уплачено, нальником. – Но здесь не ночует? – Деньги есть деньги – мне по барабану, где он спит. – Есть какие-то мысли, где я могу его найти? – У этого человека есть дамы. – Кто, сколько и где? – Да побольше, чем у нас с вами, – вот и все, что я могу сказать. Ноги парня взлетели на кофейный столик, и Френч наконец позволил себе обвести глазами комнату. Воздух пропах горелым жиром, табачным дымом и пролитым пивом. В телевизоре Мухаммед Али[15] самозабвенно молотил какого-то другого бойца. – А как насчет женщины по имени Тира? – Тира Норрис… – Один из парней покачал головой. – Рядом с этой телкой его точно не будет… – Только не после того, как все обернулось. Френч сразу оценил эту ремарку, переводя внимательный взгляд с одного на другого. – В каком это смысле? – А в том, что сцена тут была что надо, мужик. Оба покачали головами, прихлебывая пиво и наблюдая за Али. Понадобилась минута, чтобы добраться до подробностей, но стоило им разговориться, как оба с удовольствием и перебивая друг друга погрузились в описание разбитого «Мерседеса» и Тиры в грязи – как она орала и выхватила пистолет, и как юбка у нее постоянно задиралась с одного бока. Френч поднял руку, чтобы немного замедлить темп. – Повторите последнюю часть. – Она сказала, что ваш парень трахает женщин и убивает мечты… – Прямая цитата… – Орала на всю улицу… – Но все равно пыталась поставить ему засос… – Верно, братан! Типа как… довольно агрессивно. – Она реально чиканутая, но вообще по жизни горячая – просекаете, о чем я? – Наэлектризованная, я бы сказал…