– А такое вообще возможно? – Гибби тоже ее знает. Голова Барклоу так резко крутнулась на шее, словно он получил удар в челюсть. Он любил Гибби как собственного сына. Они ходили вместе на рыбалку, смотрели футбол по воскресеньям… Если Гибби требовался совет, Барклоу всегда был готов его дать. Он был рядом, когда Гибби только родился, когда впервые сел за руль… – Начинай с самого начала, – приказал он. – И если ты сейчас хоть о чем-то умолчишь, клянусь – я просто разобью тебе рожу! Уткнув подбородок в грудь, Френч медленно заговорил: – Есть один съемный дом на углу Уотер и Десятой. И вот там, в спальне на втором этаже… * * * В квартире Сары я налил нам обоим вина, и ее руки дрожали, когда она брала у меня бокал. Сара сидела на белом диване в комнате, которая показалась мне очень элегантной и очень взрослой. – Симпатичное местечко. – Это Тиры. Она из богатой семьи. Это понятно, подумал я. Шикарная кожаная мебель. Настоящие картины на стенах. Сара зажгла свечу и пригубила вина. – Не поцелуешь меня? – тихонько произнесла она. – Ты уверена? – Просто разок. Просто пока мы ждем. Это показалось странным – то, как именно Сара об этом попросила, – но я ничего не знал про взрослых женщин, и это делало странным абсолютно все: изысканную мебель, ее готовность, когда я присел рядом с ней… Она взяла бокал у меня из руки, а потом прижала меня к спинке дивана и раскинулась на мне, словно одеяло. Поначалу буквально вцепилась в меня, но когда поцеловала, прикосновение ее губ оказалось мягким, словно капли летнего дождя. Ее пальцы теперь тоже едва касались моей кожи, легонько пробегая по лицу, по груди… Через какое-то время Сара поднялась, и наши рубашки слетели словно сами собой, но все же момент всецело принадлежал ей. Ее пылкость никуда не девалась, но она словно свернула ее и упрятала куда-то глубоко-глубоко: лишь дрожь у нее в затылке, слегка прерывающиеся вдохи… Мы целовались до тех пор, пока эта свернутая пружина не высвободилась, и когда это произошло, я ощутил это в ее дыхании. Оно стало быстрей и жарче, и этот жар уже охватил ее целиком – ее руки у меня на лице, тесно прильнувшие ко мне бедра… Полуприкрыв глаза, она толкнула меня вниз, и я понял, что ей нужно какое-то оправдание – причина, чтобы двигаться, что-то делать и забыть. Я был для нее лишь инструментом, средством для достижения этой цели, но мне было на это плевать. Теперь этот жар стал и моим тоже, и дыхание точно так же прерывалось в груди. Прикрыв глаза, я даже увидел клубящиеся перед сомкнутыми веками красноватые волны – словно весь этот жар, который мы делили между собой, теперь уже наполнял и саму комнату. Пульсирующее кроваво-красное свечение становилось все ярче, и кожа Сары под моими руками была горячей и гладкой. «О…» – простонала она, и я подумал: «Да!» Но Сара не это имела в виду. – Черт, черт, черт… Когда Сара скатилась с меня в сторону, я открыл глаза. Пульсирующий красный свет был реальностью. К дому подъехали копы. Сара метнулась к окну, и в эти секунды выглядела как нечто из мира, который был мне совершенно неведом – великанские тени, красные отсветы у нее на коже… Это казалось сценой из кино, поставленной в каком-то неведомом огромном городе и в которой играл кто-то куда больше и значительней меня самого. Я не ощущал ничего, кроме неловкости. Натянул свою рубашку. Стал искать ее белый топ. Нашел его под подушкой и отнес ей. – Вот, надевай. За просвечивающей занавеской все пульсировали красные отсветы. Она немного оттянула ее двумя пальцами. – Почему они здесь? – Ну давай же, одевайся! В лучах света автомобильных фар внизу промелькнули две мужские фигуры. Я натянул топ Саре на голову; помог справиться с двумя узенькими постромками, которые сходили здесь за рукава. – Это насчет Тиры, не иначе. – Мы еще ничего не знаем. Но вообще-то я знал. Копов звали Мартинес и Смит. Они работали в отделе убийств. Вместе с моим отцом. – Не бросай меня, хорошо? Моя рука обхватила ее за плечи. Она была испугана. Мы оба были испуганы. – Ну ладно, – сказал я. – Давай посмотрим, что им надо. Когда я открыл дверь, Мартинес со Смитом уже успели подняться по лестнице. Их потрясение при виде меня в других обстоятельствах выглядело бы комично. – Гибби? Господи! – Смит заговорил первым, переводя взгляд с лица Сары на мое, а потом на мою руку у нее на плече. Это был невысокий дядька с мягкими глазами и тонкими руками. Вид у здоровяка Мартинеса был куда более угрожающий, суровый и циничный. – А ты-то что тут забыл? – Ничего. Это был детский ответ, но Мартинес был как мой отец в самом худшем его воплощении: коповские глаза и недоверие. Бросив взгляд на Смита, он многозначительно прокашлялся. – Может, поговорим с ними по отдельности? Гибби, не пройдешь ли со мной? – Это насчет Тиры? – спросил я. – Что ты знаешь про Тиру? – Только что она пропала. – Ты знаешь ее? Лично? – Да. Конечно. – А откуда ты ее знаешь? – Мартинес… – начал было Смит. Но Мартинес не обратил внимания на предостерегающую нотку в его голосе. – Я спросил, откуда ты знаешь ее? – Да ладно тебе, братан! Это же сын Билла. – Не надо мне тут твоих «да ладно»! Ты же видел ее, точно так же, как и я! Я не понял, что он имеет в виду, но догадался, что речь идет про Тиру и что с ней явно случилось что-то плохое. Мартинес был так разгорячен и взвинчен, что разве что дым у него из глаз не шел. – У нас есть вопросы, – объявил он. – Коповские вопросы, важные. И я ожидаю, что ты ответишь на них прямо здесь и сейчас, равно как и твоя маленькая подружка. Мартинес ткнул пальцем в лицо Сары, и я увидел кровь на обшлаге его рубашки. Проследив за моим взглядом, он тоже ее заметил. – Вот черт… Попытался оттереть пятно, и Смит сразу перехватил инициативу. Голос его звучал мягче. – Ты сейчас сбит с толку, я понимаю. И волнуешься, я в этом просто-таки уверен. Но сначала нам нужно задать несколько вопросов. Ты ведь знаешь, как это делается. Да, я знал. И мне было на это плевать. – Расскажите мне про Тиру. – Я не имею права… – Гибби, что происходит? Я еще ближе притянул к себе Сару, стиснул ее за плечи. – Мы дождемся моего отца, – объявил я. – Твой папаня здесь не появится, – сказал Мартинес. – А если даже и появится, не будет никакой разницы. Все будет так, как я только что сказал. Прямо здесь. Прямо сейчас. Смит выставил перед собой ладони. – Это для общей же пользы… – Ты чертовски прав, – бросил ему Мартинес.