* * * Через час, подъехав к дому, Френч увидел, что в комнате Гибби до сих пор горит свет. Ему отчаянно хотелось увидеть сына, убедиться, что все с ним хорошо, но также и поднажать на него как следует по поводу Тиры Норрис и «Каретного сарая». Но время терпит, решил он. Пусть уляжется негодование, поутихнет гнев. Зайдя вместо этого к себе в кабинет, Френч налил себе выпить, подровнял личное дело Джейсона на столе и сидел, уставившись на конверт, пока стакан не опустел. Три часа ночи. Тьма прочно удерживала свои позиции. Глубоко вдохнув, чтобы укрепить свою решимость, он взломал печать и принялся за чтение. Все это было здесь, в фотографиях и ровных машинописных строчках: потерянные годы и та война, что так плотно переплелась с жизнью его среднего сына. Понадобился час, чтобы по верхам проглядеть дело, и еще два, чтобы изучить его более вдумчиво. Выключив свет, Френч попытался уложить в голове все, что он только что узнал про Джейсона и тьму этой его совершенно отдельной от прочих войны. Это было непросто. Это не была прямая и ровная дорога. Френч был вымотан и полон боли, но когда взошло солнце, он по-прежнему сидел за столом, все еще ошарашенный, пришибленный, пораженный громом – потрясенный, блин, до самой глубины души. 24 Окон в одиночной камере штрафного изолятора не было, но, проснувшись на своей жесткой тюремной койке, Джейсон сразу понял, что солнце еще не встало. Таков уж ритм войны и тюрьмы. Слишком много кровавых закатов и погибших друзей… В полной темноте он проделал несколько физических упражнений – отжимания, растяжки, а потом еще сорок минут отрабатывал технику рукопашного боя: не только ту, которую преподают любому бойцу подразделения дальней разведки корпуса морской пехоты – комбинацию окинавского карате, дзюдо, тхэквондо и джиу-джитсу, доведенную до совершенства Биллом Миллером в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, но также и ту сногсшибательную смесь ван-ан-фая и вовинама[40], которую на протяжении двух лет Джейсон перенимал у одного полковника южновьетнамской армии. Движения были плавными, быстрыми, точными. Работал он до тех пор, пока окончательно не взмок и не пришли охранники, чтобы опять отвести его в коридор под камерами смертников. Одного из них, Кудрявца, он знал. Другой в группе Икса был новеньким. Они молча надели на него наручники, и никто на протяжении долгого перехода не произнес ни слова – да никому это и не требовалось. Перед последней лестницей они освободили ему руки и отправили вниз к Иксу. – Доброе утро, Джейсон. Сойдя с последней ступеньки, он подошел к Иксу, стоящему под каменной аркой. – Не рановато? – И все же ты у меня уже не первый посетитель. Джейсон нахмурился, поскольку Икс ничего не делал без причины и ничего не говорил без причины. Он явно хотел, чтобы Джейсон спросил, что это был за посетитель, но тот предпочел промолчать. Через какое-то время Икс пожал плечами. – Ты ведь наверняка помнишь Риса… Не более чем тупой инструмент, надо признаться, но предсказуемый, когда такие вещи имеют значение. Джейсон все пытался оценить этот момент. Улыбка. Нахмуренные брови. В этом подвале они редко означали то же самое, что во всем остальном мире. – Может, скажешь, зачем ты меня сюда вытащил? – Ты сейчас здесь, потому что я нашел вчерашний день неудовлетворительным. Потому что я лег спать в дурном настроении и проснулся с мыслью, что нам надо попробовать еще разок. Развернувшись, Икс направился в свой коридор, и Джейсон последовал за ним, по-прежнему оставаясь настороже. Во второй камере Икс махнул рукой на стол, накрытый для завтрака. – Яичница с беконом, грейпфрут и выпечка. А вот мед от жены начальника тюрьмы. Судя по всему, она начала разводить пчел. Он подвинул Джейсону стул, и тот скованно сел, наблюдая, как Икс усаживается напротив. Хозяин подземного коридора был чисто выбрит и аккуратно одет, но лицо у него было все в синяках и пластырях, а костяшки кулаков разбиты в кровь. Икс заметил нацеленный на него изучающий взгляд и второй раз пожал плечами. – Один малый из «Язычников», вчера поздно вечером. По-моему, его звали Паттерсон. – Звали? – Звали… Зовут… Какая разница? – Почему именно из «Язычников»? – Я, может, и провожу свои дни глубоко под землей, но все-таки слышу кое-что – всякое недовольное бурчание от некоторых из «Язычников». Они вроде считают, что ты обокрал клуб и всадил пару пуль в одного из их авторитетов. Я дал им понять, что ты находишься под моим покровительством. – Так вот почему я здесь? Чтобы я мог выразить свою благодарность? – На данный конкретный момент – просто чтобы позавтракать. Ну, а в дальнейшем… – Икс радушно раскинул руки. – Чтобы поговорить по душам… Может, даже о чем-нибудь поспорить… И ради нескольких достойных поединков в те дни, что мне еще остались. Вот что меня в первую очередь интересует. – Разговоры и споры? – Разговоры по душам. Жаркие споры. – И ради этих разговоров и споров ты организовал убийство Тиры? – Частично да. – Икс впервые нахмурился, качая головой. – Но также и потому, что она была жестокой, эгоистичной и тщеславной – полнейшим ничтожеством, давно пустившим свою жизнь под откос. – А что насчет моей жизни? – Ты просто потеряешь несколько дней из нее. Невелика цена. – Нет, Икс. Не несколько дней. После того как с тобой покончат, я еще очень долго буду оставаться здесь. Я буду здесь, когда во всей тюрьме притухнут огни, и я буду здесь и через десять лет. Ты как следует об этом позаботился: фотографии, орудие убийства… – Ну… – Иск налил обоим кофе. – Ты вроде давно уже в курсе, что я отнюдь не образец добродетели. Он приподнял чашку с таким пренебрежительным видом, что Джейсон уже едва сдерживал гнев. Смерть Тиры. Его собственная свобода. Икс, должно быть, увидел эту борьбу в лице Джейсона, но все равно был настроен беззаботно. – Напомни-ка мне, Джейсон, давно ты вышел отсюда? – Два месяца и девять дней назад. – И с тех пор ты хотя бы иногда вспоминал обо мне? Было ли тебе интересно, какую жизнь я вел до того, как попасть сюда, – помимо тех моментов, которыми я сам предпочел с тобой поделиться? Искал ли ты газетные статьи, документальные фильмы? В публичном доступе много чего есть на эту тему. – Нет. – Джейсон сжал челюсти. – Я вышел отсюда, зная абсолютно все, что мне требовалось знать про твою жизнь и про людей, которых ты убил. Если я забуду даже половину всего, что ты мне рассказывал, то все равно буду знать слишком много. – Знаешь, как меня поймали? Вообще-то Джейсон и вправду много чего знал о жизни Икса до тюрьмы. Несмотря на только что сказанное, он посмотрел оба документальных фильма, прочел немало газетных и журнальных публикаций, посвященных Иксу. Никто из журналистов, разумеется, не располагал абсолютно всеми фактами, и даже ни один из копов не взялся бы сказать, сколько людей на самом деле убил Икс. Но Джейсон мог перечислить их всех поименно. Знал, и как они выглядели, и как именно погибли, и какого рода крошечный проблеск жизни притягивал Икса, словно мотылька из темноты. Он знал их последние слова, и то, как они молили о пощаде, и что чувствовали, и как пахли, и то, как Икс как-то раз засунул язык во все еще бьющееся сердце, которое оказалось «соленым на вкус и по ощущениям напоминало теплый кожзаменитель». Когда копы наконец поймали Икса, даже самые заносчивые из них признавали, что это было либо слепое везение, либо божий промысел. «Но для этого…» И теперь Джейсон поневоле заинтересовался, что же произошло на самом деле. Икс сам поднял эту тему. А значит, что-то в нем желало поговорить об этом. Или же это было частью какой-то более крупной игры. С какой целью? Увести его в сторону? Отвлечь от чего-то другого? Главное преимущество Икса заключалось в том, что его цели были исключительно его собственными и совершенно непостижимыми. Он мог полгода тщательно готовить одно-единственное короткое нападение – или же в один миг и с абсолютной ясностью вообразить долгие недели пыток, только после которых чья-то горемычная душа наконец расставалась с телом. В тюремном подвале все происходило точно так же. Ничто нельзя было воспринимать как должное. Такого понятия, как чистая монета, тут не существовало. – Ну и как тебя поймали? – Я думал, тебе не нравятся рассказы о моей молодости. – Верно. Но это ты поднял эту тему. – Это довольно скучная история. Ладно, проехали. – Икс взмахнул сигаретой, словно окончательно отметая этот вопрос. – Давай-ка лучше к делу. Рис приходил не без причины. Равно как и ты сейчас здесь тоже не без причины. – Разговоры и споры? Иксу не понравился тон Джейсона, но он не стал делать из этого проблему. – Разговоры по душам, – подчеркнул он. – Жаркие споры. И когда мы будем драться, я ожидаю того же жара и той же душевной отдачи. Вчера ты дал мне причину засомневаться. Икс сунул руку в карман. – А вот это для того, чтобы гарантировать твою душевную отдачу – для полной уверенности в том, что в эти заключительные дни у меня будет тот самый Джейсон, которым я так долго восхищался. Он положил на стол какую-то фотографию, лицом вниз. – Рис принес это специально для тебя. Будем считать, что я вручаю тебе это фото в знак серьезности моих намерений. Джейсон потянулся за снимком, и Икс позволил ему несколько долгих секунд изучать его во всех подробностях: лицо молодого человека, свет на его щеках, то, как тот стоял… – Прямо возле дома твоих родителей, насколько я понимаю. Он чем-то похож на тебя, не находишь? Осмысленный взгляд… Решительно поджатые губы…