— Святые угодники! — прокомментировала мои действия Марфа Спиридоновна, статуей застывшая на крыльце. — Неужто белая горячка? Никифор, лови барина, пока в колодец не сиганул! Шустрый не по годам старик перескочил забор как олимпийский чемпион по прыжкам в высоту. Так, сейчас меня будут вязать. — Всем успокоиться! Мой грозный окрик заставил сердобольных хозяев замереть. — Нет у меня никакой горячки. Пить я бросил, а это специальное закаливание по методу профессора Циолковского. Сам не знаю, зачем я приплел сюда пионера космонавтики, но упоминание ученого звания и заковыристой фамилии благоприятно подействовало на импровизированную бригаду «скорой помощи». — Ну ежели прохвесор? — почесал бороду дед Никифор. — Идите уже в дом, Игнат Дормидонтович, — всплеснула руками женщина. — Простудитесь еще из-за вашего коновала. Зря она так на Константина Эдуардовича, умнейший был мужик. Интересно, имеется ли в этой реальности его копия? Почти дурея от внутренней энергии, как молодой лошак, я опять сиганул в окно. — А двери-то на что! — прилетел в комнату вслед за мной горестно-возмущенный крик хозяйки. Когда Марфа Спиридоновна явилась за объяснениями, я уже успел сменить кальсоны на чистые и сухие, а также надеть брюки, рубашку и залезть в сапоги. Пришлось экстренно вспоминать армейскую науку наматывания портянок. Но это как ездить на велосипеде — не разучишься. — Вы меня так напугали, — укоризненно покачала головой женщина, появившаяся на пороге моей комнаты. — Простите меня великодушно, — искренне извинился я и начал оглядываться в поисках принадлежностей для бритья. Они обнаружились на столике у двери. — Сейчас принесу тазик с теплой водой, — поспешила вставить женщина, явно боясь, что и бриться я буду у колодца. Сбрив юношеский пушок и приведя себя в порядок, я перебрался в столовую, где чуть не обожрался блинами с пятью видами начинки. Затем запил все это огромной кружкой чая. Потом окончательно обрядился в мундир, еще вчера почищенный все той же Марфой Спиридоновной. На службу провожали меня словно в армию — умильными взглядами и самым натуральным маханием платочком. Вряд ли это ежедневный ритуал, просто действительно добрые люди были рады моему возвращению к нормальной жизни. Мысль взять извозчика я отбросил и решил прогуляться пешком — утро было ранним, да и на окраине Топинска вряд ли можно найти местный аналог такси. Но минут через десять все же пришлось поделиться двумя алтынами с мужиком на телеге, который и доставил меня в центр. Точнее, доставила упитанная кобыла, которая резво рванула вперед под посвист мужика, уже видевшего перед собой образ стакана халявной водки. В управление я вошел едва ли не строевым шагом, боясь с ходу наткнуться на начальство, собравшееся для моей торжественной встречи. К счастью, реальность оказалась намного более будничной. — Ваше благородие, — удивленно сказал дежуривший за стойкой местного варианта ресепшена городовой. Он тут же опомнился и вытянулся в струнку, отдавая мне честь. Я ему ответил, вовремя вспомнив, что делать это нужно не всей ладонью, а только двумя пальцами. — Ваше благородие, — повторил городовой, когда я торжественно прошествовал мимо него. — Чего тебе, любезный? — круто выдал я, но, судя по вытянувшейся морде городового, явно невпопад. — Дык нет ваших никого. Изволите ключ? — Изволю, — старясь не покраснеть, ответил я и, получив массивный ключ, благодарно кивнул. Что-то я расслабился. Нужно вести себя осторожней — больше слушать и меньше открывать рот. В кабинете, как и предупреждал городовой, было пусто. Сделав простейший логический вывод, я занял бесхозный стол в углу комнаты. Если появится неизвестный мне персонаж и потребует освободить посадочное место, извинюсь и освобожу. К счастью, ничего такого делать не пришлось. Леха явился в кабинет через полчаса и выразил удивление моим ранним приходом на работу. Парень оказался словоохотливым, но начал не с того, что мне хотелось узнать, а накинулся с расспросами. Я изворачивался, как мог, пытаясь поменять роли в этом диалоге. Меня спасло появление Дмитрия Ивановича. Мы с Лехой дружно вскочили на ноги, мне даже подсматривать за коллегой не пришлось — вышло само собой. — Доброе утро, господа. — Здравия желаем! — почти хором ответили мы. — Игнат, вижу, вы сегодня чувствуете себя намного лучше, — усевшись за стол, вперил в меня взгляд начальник. — Так точно! — еще больше вытянулся я. Хотелось еще клятвенно заверить в невозможности повторения прокола, но вовремя прикусил себе язык. Теперь отвечать нужно только односложно и есть начальство глазами — самый верный алгоритм поведения с вышестоящими лицами как в родной армии, так и в неродной полиции. — Надеюсь, больше этого не повторится, — нахмурившись, уточнил Дмитрий Иванович. — Так точно! Не повторится, — отчеканил я, опять не вдаваясь в подробности. — Было бы очень хорошо, — наконец-то оторвав от меня взгляд, проворчал начальник и принялся разбирать какие-то бумаги на столе. Леха присел на свой стул, и я тут же последовал его примеру. И что мне теперь делать? О том, какие у видока были обязанности, я имел лишь смутные понятия. В конспектах Игната в основном говорилось о практической части работы, а вот что там с формальной составляющей, непонятно. Особенно если учитывать то, что даже опрос и составление протокола проводил Леха. Поискав взглядом на столе хоть что-то, что поможет мне создать видимость занятости, встал и направился к столу Лехи. Он сначала покосился на начальника, затем вопросительно взглянул на меня. Продемонстрированный кулак с перстнем тут же успокоил парня. Так же как и я, стараясь не производить лишнего шума, дабы не отвлекать начальство, Леха достал из папки уже подписанный мною документ. Ну что ж, проверим на практике мою догадку. Прижав перстень к блестящему квадратику, я тихо прошептал: — Сим заверяю и подтверждаю. Перстень нагрелся и тут же быстро остыл. Когда я оторвал его от документа, на блестящем квадратике появилось нечто похожее на голограмму. Вот тебе и дремучее прошлое. Нужно быстрее разбираться в местных нюансах, иначе можно вляпаться по-крупному. Похоже, иного выхода у меня нет и придется привлекать к делу единственный доступный мне источник, а именно — губернского секретаря Алексея Карловича Вельца. Подмигнув Лехе, я тихо вернулся на место. Благодаря брошюрке из чемодана мне удалось немного разобраться в полицейской табели о рангах. У них тут все было немного непривычно — градация одного типа погон начиналась с одной звезды, а заканчивалась полным отсутствием этих самых звездочек. Оставалась непонятка с моим статусом. То, что Дмитрий Иванович в чине был выше меня, — это нормально, а вот почему я выше Лехи, пока неясно. Моя скука продлилась еще около часа. Наконец-то Дмитрий Иванович начал куда-то собираться. — Алексей, — вернув на голову фуражку, обратился он к своему помощнику, — я у Аполлона Трофимовича. Мы с Лехой опять вскочили и взглядом проводили начальника до двери. То, что господин губернский секретарь лишь имитировал бурную деятельность, стало понятно, как только за начальником закрылись двери. Леха тут же подошел к моему столу и уселся на край столешницы. — Игнат, так что с тобой все-таки случилось? Что ты видел в доме Санькиных? — Леша, — вздохнув, обратился я к парню и, судя по его реакции, с обращением угадал, — мне важно знать, умеешь ли ты хранить секреты. В ответ я услышал возмущенное фырканье, но благоразумие у молодого полицейского все же прорезалось: — Если это не заденет моей чести и интересов государства. — Никоим образом. Речь пойдет о моем состоянии. — Ты еще нездоров? — насторожился Леха. — Можно и так сказать, — сморщился и, вздохнув, решил все же рискнуть. — Понимаешь, я не помню не только того, что случилось в том доме, но и вообще всего, что происходило с момента моего появления в Топинске. Только туманные образы. Тебя помню. Дмитрия Ивановича тоже, но смутно и отрывочно. — Ты уверен, что не нужно сообщить об этом начальству? — Было видно, что мой новый друг уже сам пожалел о своем неуемном любопытстве. — Уверен, — жестко ответил я, глядя в глаза парню. — Все, что нужно делать в качестве видока, я помню, так что службе урона не будет. А остальное — мое личное дело. Так что никто ничего не заметит, если ты мне поможешь освоиться с мелочами. — Я помогу, но, может, хотя бы сходишь к доктору? — А ты уверен, что он не отстранит меня от службы просто на всякий случай? — Ян Нигульсович может, он такой, — кивнул Леха и, сделав серьезное лицо, добавил: — Хорошо, я сохраню твою тайну. Спрашивай все, что тебе нужно знать. Ну что же, мой расчет на юношеский максимализм полицейского оправдал себя. Теперь еще нужно как-то вытянуть из него информацию, не задевая общеизвестных сведений. — Я так и не понял, что мне нужно делать на рабочем месте. — Так и никто не знает, — небрежно отмахнулся Леха, — в уложении о видоках сказано, что вас нужно первыми пускать на место убийства. Затем я как письмоводитель опрашиваю — провожу опрос и составляю протокол. И на этом все. — И никаких отчетов? — искренне удивился я. — И никаких отчетов, — с какой-то даже завистью повторил парень. — У нас никогда не было видоков, так что мы толком не знаем, чем тебя занять. На кражи брать бессмысленно. А привлекать как дознавателя не положено тем же уложением. Леха был прав. Из конспектов Игната я узнал, что видоки не медиумы и не способны заглядывать ни в прошлое, ни в будущее. Просто убийство человека, особенно жестокое, для ткани мироздания как тавро для живой кожи — оставляет четкий след. Только в отличие от тавра этот след держится надолго и видок способен увидеть хоть что-то, если прошло не больше суток.