— Ведьмачья, я же сказал, — пожал плечами подъездный. — Тебе ее передали, теперь она твоя. Точнее, пока не совсем твоя, там все не так просто. — Все-таки этот старик в парке, — хрустнул костяшками пальцев я. — Так и знал! — Это мой бывший хозяин был, — пояснил пригорюнившийся Родька. — Захар Петрович. Я у него столько лет в слугах проходил. Так славно жили! Чего он в этот город поперся, а? И мой новоявленный слуга заплакал, крупные капли потекли из глаз-бусинок, он их размазывал лапками. — Ведьмак просто так умереть не может, — пояснил мне Вавила Силыч. — Тело-то человеческое у него умрет, это так, а душе сила уйти не даст. Но вот только пока душа к телу приставлена, ведьмак силой правит, а как плоть умрет, то все и поменяется. Сила станет душой вертеть как хочешь. А это, как мне дед говорил, ох как страшно! Потому ведьмаки перед смертью силу свою кому-то передать должны, чтобы уйти из этого мира спокойно и навсегда. Обычно-то они преемников заранее готовят, да тут, видно, что-то пошло не так, потому ты и попал, как кур в ощип. — Все ведьмы клятые! — погрозил кому-то кулаком Родька. — Это они Петровича со свету сжили, я верно говорю! — Ведьмы, ведьмаки. — Я посмотрел на Вавилу Силыча. — А это не одно и то же? — Нет, — покачал головой подъездный, а Родька возмущенно фыркнул. — Мужчина же от женщины отличается? Вот и ведьмак от ведьмы — тоже. Ведьма себе служит, а потому между добром и злом границы не ведает. Точнее — ей все едино, что творить, главное — того добиться, что она задумала. Хотя, если честно, у них обычно одни пакости на уме. А ведьмак путь выбирает, по которому пойдет, а уж потом его и держится. Кто ведунство выбирает, кто близ мертвых обретается, защищает их от живых и наоборот, а кто и за деньги разное-всякое делает. Только ты не подумай, будто ведьмы злые, а ведьмаки добрые. И те и другие хороши. Они хоть среди людей живут и от них питаются, но жалеть их не жалеют. — Подытожим, — понятливо кивнул я. — То есть выходит, что я теперь ведьмак. — Да, — пискнул Родька. — Нет, — ответил Вавила Силыч и отвесил моему новоявленному слуге еще один подзатыльник. — Сила теперь твоя, но только она тебя не признала. А до той поры, пока это не случится, ты не ведьмак. Она в тебе жить будет, даже помогать иногда, но это лишь поначалу. И если ты ее не подчинишь себе, то жди беды. Когда она поймет, что ты слаб, что ты не готов ее принять, то сожжет тебя изнутри. Не в прямом смысле, в переносном, но тебе-то от этого легче не станет? Это не просто смерть будет, а кое-что похуже. С каждой минутой количество вопросов увеличивалось. А еще я ощутил, что мне все это очень не нравится. Я в интуицию верю, просто в силу того, что она меня не раз выручала. И вот сейчас она просто-таки орала о том, что мне довелось вляпаться в сильно нехорошую историю. — А как ее подчинить? — спросил я у подъездного. — Понятия не имею, — почему-то виновато ответил тот. — Откуда мне знать? Может, дед мой и мог что-то сказать по этому поводу, старики что у вас, людей, что у нас, много разного ведают. Но мне он про это ничего не говорил. А сейчас его ни о чем не спросишь, почил он лет сто назад. — Беда, — вздохнул я. — Как есть, — подтвердил Вавила Силыч. — Ведьмам-то в этом плане проще, их сила — она хитрая, как и все бабы. Она сама новой хозяйке нашепчет, чего делать, что ей надо, чтобы сродниться в одно целое. Хотя чего ей надо по первости? Крови да боли чужой, как обычно. А тут — что-то другое. Но что? Не знаю. — А может, у своих поспрошаете? — Я обвел рукой кухню. — Ну, коллеги там… — Нет, — твердо ответил подъездный. — Не нужно этого делать. Ты и так сегодня, похоже, уже дров наломал. Вот этот остолоп мне что-то про ведьму, кота и нож говорил. — Было, — подтвердил я и в двух словах рассказал подъездному, в чем дело. — Плохо, — сморщил лицо Вавила Силыч и стал чем-то похож на шарпея. — Ведьма эта тебя искать будет, ее твоя сила поманила. И то, что ты ею управлять не умеешь, она тоже поняла. Даже хуже — она сообразила, что ты про нее и не знаешь. Ты, Александр, теперь для многих будешь лакомым куском, потому никому не верь. — И вам? — мрачно усмехнулся я. — Если по-правильному — да, — без тени стеснения ответил подъездный. — Вообще никому. Но в целом мы, нелюдь, для тебя опасность представляем куда меньшую, чем твои сородичи, человеки. Нам твоя сила не нужна, вот какая штука. Она только ваша, людская. Мы ее ощущаем, но использовать не можем, понимаешь? А с ведьмой ты, конечно, сглупил, сглупил… Хотя твоей вины тут и нет вовсе. — Вот-вот, — поддержал его Родька. — Он же не знал, что теперь видит мир за гранью. — Мир за гранью? — Я устал от новых определений, но деваться было некуда. — Его. — Вавила Силыч тихонько засмеялся. — Да ты же уже понял, о чем речь, так что дурака из себя не строй. Ты видишь меня, вон его — тоже. Ведьму распознал. Если бы не сила, ты бы с ней даже не столкнулся, принял за пенек или вовсе не увидел. Ночь — ее время, она глаза любому отведет, чтобы не мешали. А меня, например, ты раньше разве что краем глаза мог заметить, случайно. По-другому — никак. Ну, еще нас детки малые видят, из тех, что пока не говорят. А как говорить начнут, тут и все, нет нас для них с той поры. Сила тебе глаза открыла, позволила рассмотреть то, что скрыто от остальных. А если о ведьме речь вести — так и ее истинное лицо увидеть. — Лучше бы не открывала, — абсолютно искренне сказал я. — Не видел я вас всех — и не надо. Так что там с ведьмой? Искать, значит, будет? — Непременно. И быстро найдет, — опечалил меня Вавила Силыч. — Помощник ее, кот, тебя по щеке ударил? Ударил. Кровь твоя на его когтях осталась. По ней она тебя шустро отыщет. — И? — напрягся я. — Попробует убить, — невозмутимо сказал подъездный. — Чтобы силу забрать и в нож свой колдовской залить. Шутка ли — столько добра за здорово живешь заполучить! В себя перелить твою силу у нее не выйдет, природа у вас разная, но как-то потом использовать ее — запросто. В ритуалах там или еще как. Да и потом — ведьмы и ведьмаки с давних времен не ладят и при случае друг дружку всегда рады прибить. Ну, если это не грозит какими-нибудь неприятностями. Так-то с виду вроде все ничего, но если в спину можно ударить, то возможности ни те ни другие не упустят. — Почему? — озадачился я. — Первородство, — пояснил Вавила Силыч, и Родька усиленно закивал, как видно, он был в теме. — Ведьма — это от «ведающая». Было время, когда женщины решали, как жить роду человеческому, потому что знали много больше, чем мужчины. Было это время — и прошло, мужчины верх взяли. Вот обида и осталась. А там еще и ведьмаки появились, влезли в их исконное, женское, со своими сапогами и ножами. Ну и началось… Так что ты, Александр, сегодня не одну врагиню приобрел, поверь. — Блин! — я совсем опечалился. — Лучше бы я мимо этого Захара Петровича прошел, как все остальные. Мало мне своих проблем, теперь еще и это. — Ну, что сделал, то обратно не вернешь, — философски заметил подъездный. — А та ведьма… В дом к тебе, то есть сюда, в квартиру, она сунуться не должна. Знаешь, пословица о том, что дома и стены помогают, не на ровном месте появилась. Разве что жадность ее совсем обуяет, такое может быть. Но мы тогда что-то да придумаем. А вот в темноте по парку ты все-таки особо не шляйся, от греха. Там тебе защиты искать не у кого будет. — Ясное дело, — чуть приободрился я. Это «мы» меня порадовало, равно как и новость о том, что мой дом и на самом деле моя крепость. — Буду избегать темных и безлюдных пространств. — Тебе наставник нужен. — Вавила Силыч почесал бок. — Или совет бывалого ведьмака. Без этого никак тебе с силой не совладать. Вот только где их сыскать? Да и потом, даже если тебе свезет и ты его отыщешь, кто знает, чем дело кончится? Может — поможет, а может, и убьет. Человечья-то душа потемки, что уж про ведьмачью говорить. — Кстати, вот вы говорите, что сила мне не подчиняется, — решил прояснить один момент я. — А это не совсем так. Ну, что я видеть стал то, что раньше было скрыто, это ладно. Это, скажем так, идет в базовой комплектации. Но Силуянова-то я нынче в больницу отправил! И я в двух словах объяснил этой парочке, что сегодня на работе вышло. — Злоба, — пискнул Родька. — Разозлился ты, хозяин, вот и получилось у тебя порчу навести на этого вашего… Как его? — Силуянова, — подсказал я. — Порчу? — Она и есть, — подтвердил подъездный. — А ты как думал? Сила пока не твоя, но она же в тебе живет. Ты подлинную злость ощутил, она это почуяла и сделала то, что ты сказал. Это, кстати, хорошо. Не то, что ты того мужика в больницу отправил, а то, что она отозвалась и подчинилась. А вообще — круто. Брошенное вскользь слово — и нет проблемы. Ведь этот хмырь Силуянов, он бы меня сегодня разделал у Чиненковой, как японец рыбу. А так — и мне хорошо, и народ порадовался. Его же мне совсем не жалко. Поделом вору и мука. — Вопрос. — Я положил локти на стол. — А вот когда я… Точнее, если я эту силу себе подчиню, то и похлеще смогу штуки проделывать? — Ничего не понял, — посмотрел на Родьку подъездный. Тот только мохнатыми плечами передернул, как бы говоря, что он с ним солидарен. — Вот вы сказали — кто из ведьмаков с мертвецами общается, кто за деньги свои услуги продает, — пояснил я. — По сути выходит, что ведьмак — это маг. Так? — Ведьмак — это ведьмак. — Вавила Силыч посмотрел на меня так, как взрослые смотрят на детей. — Он не чародей. Нет у него способностей к тому, чтобы горы двигать или из навоза золото делать. Это ты, Александр, телевизора пересмотрел. Нет, когда-то были чародеи, на такое способные, мне дед рассказывал про старые времена, а он про них от своего деда знал. Вот они много чего умели, но то когда было? Еще при древних богах. — Языческих? — уточнил я. — Древних, — терпеливо повторил Вавила Силыч. — А после того, как древние боги сгинули, чародеев не стало. Кого перебили, кто просто сгинул в никуда. — Не понимаю, — пожаловался я ему. — В чем разница между чародеем и ведьмаком? Я сказал: «Чтобы тебя стошнило». Силуянова стошнило. Это же магия! — Еще раз говорю — это порча, — устало вздохнул подъездный. — Вот если бы ты сказал: «Чтоб ты окаменел», — и он бы окаменел, это была бы волшба. А заставить кого-то желудок опорожнить — тут особого умения не надо. Настоящие же чародеи — это другое. Они стихиями повелевали, живое мертвым делали и с богами спорили. — Ну живое мертвым любой гопник с пистолетом сделать может, — резонно возразил ему я. — А обратно? — ехидно парировал Вавила Силыч. — То-то и оно. А если живое сделать мертвым, да так, чтобы оно внутри по-прежнему живым оставалось? Убить человека, да душе его уйти к богам не дать? А если не одного человека они эдак? Э-э-э… Нет, хорошо, что чародеи перевелись. Мне представилось, как я, держа в руках по молнии, крушу ими третий этаж банка. И четвертый — тоже, тот, где сидят завкадрами, главбух и предправ с зампредами. Жесть! Картина была очень приятная. Особенно мне понравилась кучка пепла с позолоченными пуговицами, которая осталась все от того же Силуянова. — Не скажи, — мечтательно произнес я. — А что, ведьмаки совсем-совсем ничего такого не умеют? Ну там, фаербол запустить? Это тоже живое мертвым делать, в определенном смысле. Мои собеседники снова непонимающе переглянулись. — Ну, фаербол. — Я помахал руками. — Такой сгусток энергии, им как шваркнешь — и все загорается. — Молоньи! — взвизгнул Родька. — Ты про молоньи говоришь, хозяин? Теперь я заморгал, не понимая, о чем он ведет речь. — Молнии, — пояснил мне подъездный. — Как при грозе, — подтвердил Родька. — Видал я такое. Захар Петрович такого не умел, а вот мой хозяин, что до него был, тот да, как-то раз ими бросался. Но он могучий ведьмак был. Я совсем приободрился. Молоньи — это хорошо. Надо будет потом с Родькой отдельно поговорить. И еще — это сколько же ему лет? — Ты имей в виду, Александр, — тихо, но очень веско произнес Вавила Силыч. — Ведьмачья сила — она от земли идет, как и исконная ведьмина. Но бывает и так, что кое-кто пытается мощи в другом месте зачерпнуть, и первейшее, что на ум приходит, — кровь человеческая. Только вот если ты хоть раз это сделаешь, прежним уже не будешь. Тебе после этого всегда мало будет того, чего ты достиг, ты все время будешь большего хотеть. И кровь людскую лить как водицу, без остановки. — Часто такое бывает? — Слова подъездного внезапно нагнали на меня жути. — Нет, — покачал головой тот, — но случалось. Мне мой отец рассказывал, что в начале того века такое учудил один из ведьмаков. Много крови пролилось, пока его не угомонили, сильно много. Так что ты поосторожней. — Да что я, маньяк, что ли? — Мне даже обидно стало. — Все с мелочей начинается. — Вавила Силыч был очень серьезен. — Вот ты этому твоему, с работы, желудок расстроил по злобе. Тебе, я вижу, понравилось. Отомстил, и не подумает на тебя никто. Потом другому напакостишь, покрупнее. Потом еще и еще. А потом силы не хватит. А хочется ведь! — Да что ты такое говоришь! — возмутился Родька. — Он не такой. Ты на него посмотри! И в самом деле — я не такой. Я вообще крови боюсь.