— Надеюсь. — Подъездный спрыгнул с табуретки на пол. — Иди-ка ты, Александр, спать, тебе оно не лишнее будет. И я пойду. Сегодня Виктор из двадцать второй квартиры зарплату получил, наверняка опять водки напился и в душ полез, есть у него такая привычка. Надо проверить — он кран завинтил после душа или нет? — Бывает, что не закручивает? — шутливо поинтересовался я. — Бывает, — кивнул подъездный. — А еще бывает так, что кое-кто в туалете свет не тушит, электричество жжет почем зря. Это он обо мне. Есть такой грех, с детства еще, мне от родителей постоянно за это попадало, и они звали меня Васисуалием, что было обидно. Так вот кто свет выключал! А я-то гордился тем, что на автомате это делаю. — Я присмотрю, — важно заявил Родька. — Ступай, ступай баиньки, — мягко сказал мне Вавила Силыч. — Надо тебе отдохнуть, Александр. — Да какой там? — Я поморщился. — Столько всего навалилось. Надо же все обдумать, разложить по полочкам… — Завтра разложишь, — мягко сказал подъездный и щелкнул пальцами. — Иди уже. Я зевнул и понял, что у меня непреодолимо слипаются глаза. Дойти бы до кровати… Редкий случай — наутро я проснулся сам, без будильника. Потянувшись, я по привычке стал вспоминать, что мне сегодня надо сделать на работе, и тут же мысли перескочили на вчерашний день. Точнее, на вечер. Вчера все это под конец, во время разговора на кухне, казалось нормальным. Виной ли тому был стресс, пережитый в парке, или что-то еще, но мне, еще позавчера не верящему ни в бога, ни в черта, было вполне комфортно в компании домового и этого… Даже не знаю, кем он в иерархии сверхъестественных существ числится. Родиона, короче. Но то вчера. А сегодня я глядел на солнечный луч, падающий из окна в комнату, и все произошедшее накануне казалось мне сном. Кстати, может, это сон и был? Так сказать — причудливые извивы сознания, изысканные галлюцинации, вызванные крайним утомлением… Затрезвонил будильник, и тут же из-под кресла с истошным визгом выкатился маленький мохнатый клубок. Стало быть, не извивы. Вон она, галлюцинация, бегает по комнате, топочет по ковру лапками и гомонит. — Хозяин! — орал Родька. — Это чего? А? — Будильник, — хлопнул я по кнопке, отключая упомянутый прибор. — Ты чего, их не видел никогда? — Нет, — остановился и приложил лапку к груди мохнатик. — А он зачем? — Чтобы не проспать, — удивился я. — Иначе как я проснусь? — Мы дома с петухами вставали, — хмуро проворчал Родька. — Разбаловались вы тут, дрыхнете до полудня. Не успел поселиться, а уже критикует. Вот же. — Ладно. — Я спустил ноги с кровати на пол и зевнул. — Скажи мне — все, что вчера Вавила Силыч рассказывал, — так оно и есть? — Ага, — кивнул Родька. — Кабы еще не хуже. — Слушай, но ты же все это время при ведьмаках жил, — требовательно произнес я. — Неужели ты ничего не знаешь, не помнишь? Как так? — Я слуга, — жалобно вздохнул он. — Просто слуга. Я не смотрю туда, куда мне не говорят смотреть, не делаю того, что не велено, и не запоминаю то, что мне не предназначено. Такой я. Бесполезный для тебя, выходит. И Родька заплакал, вытирая слезы лапой. — Вот ведь, — мне стало как-то неловко. — Ну, не слишком бесполезный, я так думаю. Что-то ты умеешь делать? Кстати, чем ты обычно занимался у этого… Петровича? — Травы собирал, — бойко ответил Родька, смахнув слезы. — Какие попроще, понятное дело. Мандрагыр или одолень-траву он сам брал, а зверобой там, вербену, плющ — так это я. При варке зелий помогал. Еще несложные растирки делал. Кашу варил. За чистотой следил. Дом сторожил. — О, — поднял я указательный палец. — Ну, трав мне не надо, а вот чистота — это хорошо. Ею и займись. И дом стереги. Еда в холодильнике, не стесняйся, бери что хочешь, тем более что там особо ничего и нет. И с огнем не балуйся. А я бриться — и на работу. — Значит, не выгонишь? — обрадовался Родька и вроде как собрался бухнуться на колени. — Даже не подумаю. — Я встал с кровати. — И это… Не вертись у меня под ногами по утрам, хорошо? По дороге на службу я, против своего обыкновения, не читал, а размышлял, благо было о чем. В первую очередь меня очень беспокоило, насколько быстро я поверил во все, что увидел и услышал. То есть любого нормального человека сам факт беседы с домовым и непонятной чудой-юдой должен как минимум выбить из колеи, и это я не говорю про все то, что от них узнал. Почему со мной этого не случилось? Память предков проснулась? Или ее что-то разбудило? Например, та самая сила, что пока еще не моя, а чужая? Или мы просто настолько отвыкли от чудес, что сами рады в них поверить и хоть так сбежать от серых будней? Собственно, не потому ли все так любят книги и фильмы в стиле фэнтези? Второе, что меня беспокоило, — собственная безопасность. В угрозу со стороны ведьмы я поверил еще быстрее, чем во все остальное. Странно, что у меня кошмаров с ее участием не было нынче ночью. Ну и самое главное — что с силой делать? Сдается мне, Вавила Силыч к категории «шутник-домовой» не относится, а потому по поводу опасности, от нее исходящей, не шутил. Значит, надо как-то ее обуздывать. А как? У кого спрашивать-то про это? Надо будет в Сети порыться. Там чего только нет, может, и найду какой совет путный или хотя бы ниточку, за которую можно потянуть. Есть же сейчас всякие общины славянские, которые старые верования да поконы изучают, быт пращуров реконструируют и все такое. Они что-то знать могут. В общем, невеселые дела. Но это были еще цветочки. Самое забавное, что очередные неприятности тюкнули меня по темечку с той стороны, откуда я их даже и не ожидал. Часа через два после того, как я пришел на работу, у меня зазвонил телефон. — Сань, — услышал я в трубке голос Витька, у которого сегодня опять была смена, правда, сидел он нынче на главном входе, — пулей сюда. Тут по твою душу пришли. — Кто? — удивился я. — Вроде никого не жду. — Да живей давай, — прошипел тот и повесил трубку. И правда — посетители пожаловали ко мне. Сразу двое — молодой парень в светлой куртке и невысокая рыжеволосая девушка, которая вызвала у меня какие-то смутные ассоциации. Точно. Я ее вчера видел, когда на переходе обернулся. Эти двое к лавочке подходили, на которой покойный ведьмак лежал. — Вот он, — показал на меня Витек. — Александр Смолин, собственной персоной. — Прекрасно, — сказал парень в куртке, достал из кармана красную книжку и развернул ее перед моим лицом. — Старший лейтенант Нифонтов, Главное следственное управление. Это — лейтенант Мезенцева. Ну что, Александр, здравствуй. Поговорим? Глава 4 Очень хотелось произнести что-то вроде: «А у меня есть выбор?» — тем более что следак взял свойски-запанибратский тон, с ходу перейдя на «ты». Но не стоит. Не то чтобы сотрудники полиции лишены чувства юмора, просто иногда он у них приобретает специфические формы. Помню, к нам как-то нагрянуло «маски-шоу» (случается и такое, что поделаешь), так мы, сотрудники отдела финансового мониторинга, очень следователям, которые вслед за автоматчиками пожаловали, не понравились. По сути, причина у них была, наша тогдашняя начальница слишком уж по поводу происходящего разорялась, чуть ли не на мат перешла. В результате огребли мы все. Когда начался обыск, народ из других отделов согнали в большой кабинет на втором этаже, а нас оставили внизу, около наших рабочих мест. При этом отходить от них было нельзя, но и за столы садиться тоже было нельзя. Проще говоря — мы добрых четыре часа стояли. Я-то еще ничего, в ботинках, а вот девчулям на каблуках было нелегко. Хорошо хоть, что через часок девчонки плюнули на условности и их поснимали. Ноги у меня потом гудели жутко. И ведь все по закону, не придерешься. И даже вроде как смешно. Правда, не нам, но это уже детали. Так что я с властью не шучу, себе дороже. Козыри всегда на руках у них, а не у меня. Тон может быть какой угодно, но, ежели чего, так это он меня «примет», а не я его. А вообще-то крепко эта парочка мне своим визитом подгадила. Вон как Витек смотрит, практически извиняется бессловесно своим взглядом. Мол, прости, Саня, но я о том, что к тебе гэсэушники пришли, сейчас расскажу начальству. Вот только вы уйдете — и расскажу. Хотя о чем я? Он уже это сделал, поскольку вон Анна свет Сергеевна из-за поворота выплыла, аки лебедушка. Анна Сергеевна — начальник юридической службы, она красива, величественна, неприступна и невозмутима. Собственно, ей и подобает такой быть согласно утвержденной должностной инструкции и положению об отделе. А еще у нее есть регламент на подобные ситуации, и в его рамках теперь пойдет наше общение с этой парочкой. Любой представитель власти, прежде чем попадет в здание банка, должен пообщаться с ней, родимой. Ну, если у него нет с собой группы поддержки в виде двух десятков автоматчиков в масках. — Юрист, — приметил ее Нифонтов и усмехнулся. — Понятно. Ох уж эти мне формальности. — Добрый день, — как всегда с улыбкой подошла к нам Анна Сергеевна. — Анна Немирова, начальник юридической службы. Что случилось? — Ровным счетом ничего. — Нифонтов показал ей удостоверение. — Просто хотим пообщаться с вашим сотрудником. И сразу отдельно отмечу — интересы банка тут совершенно ни при чем и какие-либо темы по его профессиональной деятельности подниматься не будут. У нас к господину Смолину вопросы не как к сотруднику вашей кредитной организации, а как к частному лицу. И еще — он не подозреваемый, он свидетель. — Свидетель чего? — сразу же среагировала Анна, внимательно изучив корочку. — Слишком широкое понятие. — Не шире правового поля, — забавно сморщила веснушчатый нос рыжеволосая лейтенант Мезенцева. — Смешно, но не информативно, — и не подумала ответить на шутку Немирова. — Так мы и не шутим, — заверил ее Нифонтов. — Так что, госпожа Анна… Как вас по отчеству? — Не суть. — Немирова махнула рукой, видимо, что-то для себя решив. — Вам, я так понимаю, нужна переговорная? — Совершенно верно. — Старший лейтенант изобразил на лице восхищение нашим юристом. — Приятно иметь дело с опытным человеком. «Переговорка», естественно, нашлась моментально, сотрудники ГСУ без приглашения сели в кресла, я пристроился напротив них, рядом со мной приземлилась и Анна. — Не сочтите за нахальство, но нам бы хотелось пообщаться с Александром наедине, — мягко произнес Нифонтов. — Так сказать, приватно. Отдельно замечу — без какой-либо записи разговора и без протокола. Повторюсь — тема беседы совершенно не связана с вашей, бесспорно, замечательной и безупречной в правовом смысле кредитной организацией. — Не думаю, что у Смолина есть от меня тайны. — Немирова дала понять голосом, что не собирается покидать помещение. — Анна, вы умная женщина. — В голосе Нифонтова что-то неуловимо изменилось, я это почувствовал, да и моя соседка, похоже, тоже. Она ощутимо напряглась. — Нет-нет, я не собираюсь вас запугивать, мне это ни к чему. Мне прекрасно известно, что вы скажете, когда я повторно попрошу вас выйти. Вы сообщите мне, что в этом случае мы должны вызвать Смолина к себе повесткой и беседовать с ним сколько захотим. А это банк, и в нем есть свои внутренние порядки. Да?