Энтони вошел, словно летний день. Или клумба? Большая такая, цветочная... с лилиями. Роскошными, тигровыми... На этом романтика закончилась. Ибо Лилиан, хоть и носила имя этого нежного цветка, но... Лилии — пахнут. Сильно, сильно, сильно. А когда их много — ОЧЕНЬ СИЛЬНО. * Поэтому первое и последнее слово, которое сказала Лилиан, было: -АПЧХИ!!! И повторено это слово было раз двадцать. Антони застыл в дверях монументом, наполняя каои- нет запахом лилий и лишая его остатков кислорода. Вот не знал он, что в таких случаях делать надо, как-то не случалось такого на свидании. На шею бросались, пощечины отвешивали, в обморок падали, но чтобы — обчихать? И что дальше делать? Лиля поняла, что сейчас шлепнется в обморок, и плюнула на все приличия. — Нанук! Пчхи! Убери! Пчхи, пчхи, пчхи!!! Пес аллергией не страдал, но лилии тоже не любил. А потому растерянного барона просто снесло тяжелой собачьей тушкой. Восемьдесят, а то и больше килограмм литых мышц небрежно смахнули барона в сторону — и Лиля промчалась на свободу, не переставая чихать. В себя она пришла только внизу, в салоне, начисто умытая и отпоенная водой. Энтони Лофрейн спустился вниз не сразу. Нанук — зверюга гадкая, словно нарочно, не просто сбил достопочтенного Лофрейна, он на него еще наступил. Да на такое место, о котором при дамах лучше вслух не говорить. Энтони взвыл, но его уже никто не слышал. Не Лиля, точно, и не через чихание. И кто сказал, что собаки — несообразительны? Очень даже умные, и все понимающие, и с чувством юмора. Своеобразным таким... на восемьдесят кило. Так что спускался барон долго и осторожно. И рукой прикрывал перед. Отпечаток лапы тоже получился хороший. Лапка-то тяжелая, бархат костюма — тонкий... Букет остался в кабинете. — Ваше сиятельство. Лиля окинула Лофрейна подозрительным взглядом, подозревая авестерскую диверсию. Но спросила о другом. — Барон, ваш букет еще наверху? — Да, ваше сиятельство, — развел руками Тони. Наверху. Растерзанный по частям — по нему сначала промчался кобель, а потом и сама Лилиан. Да и Тони, когда на полу корчился, не смотрел, что там валяется. — Ирис, — попросила Лилиан одну из девушек, — пожалуйста... поднимись, собери все, выбрось и проветри этаж. Надеюсь, достопочтенный Лофрейн не возражает? Тони не возражал. И развел руками. — Простите, ваше сиятельство. Я не знал... Лиля только головой покачала. И еще раз чихнула, хорошо хоть уже не приступообразно. Вообще, лилии в Ативерне особо не росли. Не прижились, почему-то. Их привозили из Ханганата, за большие деньги, поэтому раньше ей ничего подобного не дарили. Муж предпочитал дарить драгоценности, поклонники быстро понимали, что им ничего не светит, так что цветов не присылали, а друзья тащили со всех сторон книги и свитки. Лилии оказались первым опытом. Неудачным. — Я тоже не знала. Надеюсь, впредь вы будете приходить без букета. Приходить — впредь? Тони понял это в своем смысле и оживился. Сработало? Она хочет видеть его чаще? Лилиан как раз имела в виду, что прийти ему придется еще пару раз. Посмотреть продукцию — за один раз это не успеешь сделать при всем желании. Потом еще договор заключать, продукцию отгружать... видеться придется. А време&1 нет... Но благородный дворянин. Ничего не поделаешь, других дворян у нее на службе нет, самой придется. Хотя и не хочется. И времени нет. Мужчина и женщина переглянулись, не поняли друг друга, но заулыбались.– — Что ж, достопочтенный Лофрейн, — Лиля мио улыбнулась, — давайте я вам покажу, чем располагает дом моды Мариэль, и вы выберете нечто подходящее. Горячий чай сделал из нее вменяемого человека, сопливый нос почти успокоился, краснота улеглась, голос звучал ровно. Сойдет. Работать она может, показывать продукцию и торговаться — тоже сможет. Это не с температурой под сорок на лекциях сидеть, обожравшись таблеток, потому что на следующей неделе зачет, и за непосещение можно сильно огрести от преподавателя, в таком-то состоянии Лиля могла сколько угодно пробегать. — Буду вам весьма признателен, ваше сиятельство. Лиля поднялась с дивана и пошла проводить экскурсию с демонстрацией. Никуда не денешься. Ради нового рынка сбыта можно и потрудиться. * * * Тони был впечатлен. И бельем, и приборами, и... Да, все это доходило в Авестер. Но не столько. И не такое тонкое, и не такое изящное, и меньше, и... Обделили. Занимайся он и впрямь торговлей, ухватился бы за предложенное двумя руками. А так... предлог хороший, для продолжения отношений. — Ваше сиятельство, а могу я ознакомиться с расценками? — Конечно. По приказу Лилиан, барону вручили прейскурант. Оптовые цены, розничные...– Тони обещал ознакомиться. И поинтересовался, нельзя ли приехать завтра? Лиля вздохнула. Завтра? Видеть лишний раз барона не хотелось. Не любила она таких красавчиков еще с юности. Еще с мединститута, когда подобные павлины расхаживали по коридорам, гордо тряся... хвостами. Злили они ее, раздражали, бесили... Парадокс жизни — за Джерисоном она оказалась замужем, а муж мог бы занять достойное место в «павлинни- ке». Но Джерисона она воспитывала, они с мужем кое-как приспособились друг к другу, а этот? В честь чего она должна терпеть самовлюбленного болвана? Да еще так часто? Нет уж, дайте сделать перерыв! — Если вы считаете, что можете ознакомиться со всеми цифрами за ночь — милости прошу, достопочтенный Лофрейн. И все это спокойным тоном, без малейших признаков страсти... клюнула — или нет? Тони не знал, но намеревался выяснить завтра же вечером. * ❖ ❖ — И снова — букет. На этот раз розы были желтые, но с алыми сердцевинами. Кстати — дорогой сорт, называющийся весьма романтично: «сердце страсти». Лиля никакой страсти не испытывала, только раздражение. ЛиляЪдвинула брови и посмотрела на Мири. — Детка, надо выяснить, кто это такой. — Обязательно, — кивнул Джерисон. — Ты все же помолвлена. — Я помню об этом. И не изменю Амиру ни с кем! — задрала носик Мири. Лиля послала дочери нежную улыбку.