Энтони покачал головой. Он пока не притронулся ни к бульону, ни к лягушке... Лиля смотреть не стала. Выпила свою часть, съела мясо и улеглась отдыхать. Пусть сам решает, она, если что, барона на себе не потащит. Вот еще не хватало. Жить — или не жить? Вот в чем вопрос... Куда там Шекспиру, здесь все по-взрослому, без душевных страданий. Все всерьез. Над головой, высоко в синем небе, плыли сосны. Покачивались рядом упругие метелочки травы. Полз хлопотливый муравей. Лиля прикрыла глаза. — Я подремлю немного, если соберетесь спать — разбудите. И отключилась. Мгновенно, словно свечу задули. Спать хотелось... Черт с ним, с Лофрейном! Пусть сидит и страдает над невинно убиенной лягушкой. * * * Энтони Лофрейн, барон Лофрейн, не страдал. В настоящее время он решал серьезный вопрос: кто сошел с ума? Он сам? Мир вокруг него? Альдонай? В первое верить не хотелось, а остальное было сложно проверить. Вот что тут скажешь, что сделаешь? Лилиан Иртон вела себя...Да где вы видели аристократку, которая лопает на обед собственноручно пойманную, ошкуренную и приготовленную жабу!? Что за бред!? >« ф >« ф Мужчина даже головой замотал. Лягушка никуда не исчезла. Лилиан — тоже. Лежала, дремала себе, и простая рубашка натягивалась, обрисовывая такую грудь, что у мужчины руки зачесались. Так бы и протянул.... Не стал из чувства самосохранения. Энтони дураком не был, и догадывался, что прозвучит в ответ. Если вообще прозвучит... Под рукой у Лилиан Иртон очень удобно устроилась небольшая палка... так, чтобы схватить — и сразу пустить в ход. Определенно. Графиня может драться палкой? Шаблоны рвались с таким треском, что уши закладывало. Мир вообще никак не желал обращать внимание на баронские страдания. А Энтони не мог увязать все в своем разуме. Лилиан Иртон была аристократкой. Это было видно в каждом слове, жесте, взгляде... что отличает холуя от аристократа? Лакей может разбогатеть, может купить себе титул, но всегда, всегда, в любой одежде, будет попадаться на одно I и то же. Взгляд. И поведение. Холуй может быть либо выше, либо ниже, и третьего ; ему не дано. Он либо пресмыкается, либо унижает. А благородный человек будет на равных с кем угодно. С герцогиней, крестьянкой, нищенкой, королевой... он никогда не поставит себя ни выше, ни ниже... Энтони не рассуждал именно такими словами. Он просто был аристократом, он вращался в этой среде.... Лилиан Иртон в нее не вписывалась. Крестьянка? Слишком умна, свободна, спокойна. Мещанка? Все то же самое. Аристократка? Она чувствовала себя равной Лофрейну. И как человек — тоже. Не как женщина... женщина вообще не может быть равна мужчине, она от рождения слабее, глупее... но в том-то и дело! Лилиан Иртон и чувствовала себя на равных с бароном, и шла с ним на равных, и охотилась, и... Честно говоря, пока от него пользы было меньше. Она вела себя как урожденная высокородная дама. Но для аристократки... Энтони знал, что всю его жизнь ограничивают опреде- * ленные регламенты. И нарушить их... чревато. Можно переспать с крестьянкой, но нельзя представить ее ко двору. Можно иметь дела с купцом, но дружить с ним? Или жениться на его дочери? О, нет... А Лилиан Иртон никто был не указ! Она была... свободна внутренне. Вот как! Для нее не было рамок, она сама могла их устанавливать, двигать, решать любые вопросы... но как так получилось? Так не воспитывают девочек. И даже если бы отец воспитывал ее, как мужчину, было бы все иначе. Не так, не то... Энтони мучился до вечера, когда Лилиан открыла глаза. — Что вы на меня так смотрите, барон? Лиля зевнула, прикрывая рот рукой, потянулась. — А-аааа... — Ваше сиятельство, — не выдержал Лофрейн, — вы не хотите объясниться? — Не хочу, — согласилась Лиля. — А я должна?— Должны, — заявил Лофрейн с уверенностью, которой вовсе не испытывал. — Обязаны. — Не припомню обязательств, — махнула рукой Лилиан. — Барон, вы котелок помыли? — Эээээ... Под нравственные мучения лягушка очень даже не- 5 плохо пошла. Но котелок барон не промыл, задумался, 1 и теперь котелок был жирный. Еще и в застывшем жире, что вдвойне неприятно. Лиля вздохнула, поднялась, и потопала к берегу болот- ' ца. Зачерпнула прибрежного ила и принялась оттирать | металлические бока. — Ваше сиятельство!!! Барон уже почти стоном стонал. Ну не полагается такого благородной даме, НЕ ПОЛАГАЕТСЯ!!! Ладно еще, барон знал, с грехом пополам, что песком можно мыться. Но благородная дама, которая моет посуду? Лиля только головой покачала, продолжая с помощью листьев, ила и какой-то матери оттирать котелок. Но разъяснения дала. — Барон, скажите, если я сейчас забьюсь в истерике, нам легче станет? — Э... нет. — Мы быстрее из леса уйдем? — Нет. — К людям выйдем? Пропитание найдем? Котелок от- '■ моем? На каждый вопрос барон качал головой, и Лиля в ответ • развела руками, . едва не утопив ценную собственность и черпанув котелком воды.