Почему — крокодилы? Так им к падали не привыкать! Злость помогала не отчаиваться. Злость держала Миранду на плаву, злость и борцовский характер. Как-то она спросила маму: что ты чувствовала, когда ; меня похитил Донтер? Это ■ же страшно, когда твоего ре- ! бенка крадут... ты ведь меня тогда любила? Лилиан ответила честно, как и всегда. Да, любила. И с ума сходила от страха. Но я поклялась себе — если с твоей головы упадет хоть волос, я Донтера на кусочки разрежу! Карманным ножиком! Когда крадут твою маму, это тоже страшно. Очень- очень страшно... Миранда давала себе слово каждое утро. Если Лилиан не вернется... Если с ней что-то случится... Скоро ей выходить замуж за Амира. Осталось подождать всего пару лет... Так вот. В качестве свадебного подарка она попросит у мужа головы Лофрейнов. Всех. Она этот род пресечет! Вырежет подчистую, и только тогда сможет вздохнуть спокойнее. Не спокойно. Чуточку спокойнее... Мама, мамочка, где же ты!? — Виконтесса... Поклон — и рядом с Мири оказывается придворный в блестящем голубом наряде. Миранда улыбнулась в ответ. Имени она не помнила, но лицо, кажется, видела... — Лэйр? — Виконт Леруа. — Доброго дня, виконт. Простите, у меня отвратительная память на лица, — Миранда решила не лгать. Отвратительная. Леруа... супруг Джолиэтт. А это, надо полагать, его сын или внук... она все равно их не помнила! Видела-то пару раз в жизни! Можно бы и запомнить, но зачем? Если через пару лет все равно уезжать в Ханганат? — Вы ранили меня в самое сердце, виконтесса. — А выглядите вы вполне здоровым. — Нет-нет, я убит и ранен. Я просто умираю... и только вы меня можете спасти, виконтесса. — Да неужели? Миранде быстро надоел этот разговор, но виконт шагал в том же направлении, что и она. Придется терпеть. Ох уж эти дворцовые коридоры! Быстрее бы они заканчивались! ЛА! Мужчина вдруг оказался впереди, наклонился к Миранде. — Неужели вы пожалеете раненному вашей красотой воину один крохотный поцелуй? Самый невинный? Вот когда Миранда пожалела, что Ляля и Нанук в ее комнатах. Вот они бы сейчас поцеловали гада... навек бы зарекся! Но... Собак — нет. Убивать — нельзя. Драться нежелательно, мужчина тяжелее вдвое и вдвое же массивнее... что делать? А виконт уже наклонялся клицу Миранды...— Виконт, целовать девушку на людях — дурной тон, — мурлыкнула Миранда, указывая глазами ему за спину. Такого изощренного коварства виконт не ожидал. И обернулся. За что и поплатился. Миранда не стала бить в пах. Вместо этого она со всей силы пнула негодяя по колену. Получилось очень душевно. Попала она по опорной ноге, виконт мало того, что загремел на пол, так еще и взвыл от боли. А Миранда подхватила юбки — и ловко метнулась так, чтобы мужчина не смог ее поймать. — Протянешь руки — протянешь ноги! — рявкнула она напоследок — и шаги виконтессы стихли в коридорах. Мужчина кое-как поднялся на ноги, но о преследовании и речи не было. И о танцах забыть придется. И... С-сучка! * * Миранда кое-как отдышалась у себя в покоях. Так... Чему мама учила? Кладем в карман пакетик горького перца. Молотого, конечно. В следующий раз негодяй получит его прямо в лицо. И кастет. Как мама называет его — явара. При правильном применении может доставить неудобства кому угодно. А выглядит этакой изящной палочкой, резной, деревянной... Но кто бы мог подумать, что во дворце возможно такое? И ведь не пожалуешься! В таких ситуациях почему-то всегда виноватой оказывается женщина! Неизвестно почему, но обидно, это уж точно! Вот сын собаки легкого поведения!Авестер, лес в районе побережья Они шли по лесу уже несколько дней. Лиля знала, что восемь, отмечала черточками на кусочке пергамента. Потерять счет времени ей не хотелось. По ее предположениям, километров пять — шесть в день они проходили. Может, больше, может, меньше... Она бы шла и быстрее, и больше, но зачем рисковать ребенком? И зачем показывать барону свои истинные способности? Нет, ни к чему. Лучше чуток подольше. Заодно их, может, и искать перестанут. Пока погода их щадила, но Лиля все чаще оглядывалась по сторонам. Не нравился ей сегодняшний день... Если кто понимает... Когда вроде бы и небо еще чистое, и солнышко светит, и птицы чирикают, но — давит. Душно, тяжко, словно на тебя руку положили — и при- гинают к земле, и воздух тяжелый и невкусный, и в глаза словно песку насыпало, и давит, давит, давит... Лиля чувствовала, что может сейчас лечь и уснуть. И отчетливо понимала, что с ней происходит.