Оно бы и неплохо, но как подписаться? И кому довериться? Хотя варианты есть. Она может написать Августу Брокленду, якобы о партнерстве, и вставить нечто, что знает только он. Стоит попробовать. Но для начала надо добраться до города и устроиться там. Хорошо, что у нее есть определенная сумма денег, есть браслет и колье, есть несколько баронских побрякушек. Это можно обратить в деньги, но очень осторожно. Даже баронское добро. Так вот продашь, а потом тебя по ним и найдут... Хотя продавать не хотелось. Память все-таки... Эх, и вещи еще тащить... что она — ишак, что ли? Утешает одно, люди рядом. В лесу разбойники не водятся, им там грабить некого, она водятся достаточно близко к цивилизации. Вот в эту цивилизацию она и вернется, и постарается добраться до Ативерны. Ладно. Это дело будущего, а в настоящем — что?Добраться до ближайшего города и пристроиться к тем, кто идет в порт. Как вариант — место в дилижансе. А зачем ей надо в портовый город? Хотя это будет время придумать. Итак, она — крестьянка Лили. А лучше — крестьянка Аля. Сейчас она выглядит так, что графиню в ней ни одна собака не заподозрит. Лицо загорело, нос облупился, руки — лучше не смотреть, ночевки в лесу не добавляют белизны коже и полировки ногтям, все остальное тоже на уровне. Мужская одежда. Вот — минус. Одежда нужна женская, иначе нарвешься сразу. Юбку Лиля сохранила, но... ладно, можно сказать — хозяйка отдала. Дело житейское. Рубаха достаточно грубая, это хорошо, плащ тоже выглядит преотвратно после ночевок в лесу, обувь... Обувь придется маскировать. Хорошие кожаные сапоги крестьянкам не положены, надо их будет обмотать тряпками, будут этакие опорки, а сверху еще в грязи как следует извозить... авось, и сойдет. Их жизнь уже потрепала, могут и не распознать. Юбка длинная, под ней не видно будет толком. И двигаться к ближайшему городу, не попадаясь никому на глаза. Когда-то, давным-давно, еще в мединституте, Аля сдавала зачет по латыни. И в том числе, для зачета требовалось выучить пятьсот поговорок на латыни. Пословиц, поговорок, крылатых выражений. Ното Ьот1П11ириз ез1. Как известно, человек человеку волк. А еще — товарищ, брат и ужин. Вкусный. ли вы, ваше сиятельство, не хотите стать вкусным ужином, придется вам грести лапками самостоятельно и никому не доверять. 197 197 196 196 т т Ни словом, ни жестом себя не выдать. Сидеть тихо. Отправить письмо — несколько писем для надежности, родным и ждать. Родить ребенка, дорас- ( тить его хотя бы до полугода, а уж потом предпринимать путешествие домой. Это не двадцать первый век, увы. Рожденным в мире поездов, самолетов и пароходов не понять, какое это счастье, когда за несколько дней можно облететь всю планету. А когда самый скоростной транспорт — это лошадь? Которой даже до велосипеда далеко по скорости и удобству. Лошадь — это не так просто. Они грациозны, очаровательны, умны, преданы человеку, восхвалять их можно сутками, но — увы. Велосипед все равно будет и быстрее и удобнее. В ее обстоятельствах Лиля обожала Лидарха, но аварец — животинка хрупкая и нежная. Это человека об сосну не расшибешь, а за лошадью надо ухаживать, ее надо кормить, поить, да не абы чем, чистить ее надо, подковывать, не загнать... Это все не так просто и весело, как кажется. А еще лошадь — это искушение. Считай, блондинка на шикарной машинке путешествует по глухой провинции в глухой Африке. Или еще каких диких местах. Сколько будет желающих и на машинку и на блондинку? Ох, много... Так что не светит ей лошадка. Ножками, все ножками. Средняя скорость человека — до пяти километров в час, при условии, что ничего не будет мешать, а под ногами будет дорога, а не пересеченная местность. По ней — хорошо если два километра в час ' отмахаешь. В ускоренном темпе можно и восемь километров в час, ; но где беременная женщина, а где скорости? Это даже не ■ смешно! Хорошо сюда дошла без особых проблем и трудностей, не потеряла ребенка и отлично себя чувствует. Значит — беременность протекает нормально. Это радует. Лиля положила ладонь на живот. — Что ж, детка, у нас определенные трудности. Но мы решим любую задачу. Я справлюсь и верну тебя домой к папе. Обещаю. Детка плюхнулась внутри, словно рыба в аквариуме. Лиля готова была поклясться, что внутри тихонько бился пульс. Уютный такой... Под ее ладонью трепетало маленькое сердечко человека, за которого она была в ответе. И она справится. Найдет берлогу, перележит в ней, родит ребенка и доставит малыша домой. А как разобраться с королем Авестера она еще придумает. Звучит сюрреалистично? Зря смеетесь! Ох, зря... ‘ Лиля не собиралась прощать и спускать обиду никому. Ее похитили, доставили кучу неприятностей ей, ее семье, ее родным, и все это еще не закончилось... да за такое убить мало! Убить вряд ли получится, но доставить неприятных минут Авестеру? Это можно попробовать. Лиля была не злой, но злопамятность у нее присутствовала. Да и кто бы на ее месте не озверел? Как известно, самое больное место человека — кошелек. Вот, и подумаем, как можно нанести урон кошельку его величества Энтора. Если вспоминать классику, одна дама взбунтовала провинцию. Что тут скажешь — дура. Против регулярной армии никакие повстанцы не блещут. Если восстание перекинулось бы на всю страну, другой вопрос, но тут нужен серьезный талант. А Лиля себя оценивала здраво. Жанны д’Арк из нее не получится. Даже рядом стоять будет стыдно. Где Орлеанская Дева и где графиня Иртон?Нет, несравнимо. Никаких силовых решений. Только экономика, только хардкор. Поживем какое-то время в Авестере, наслушаемся... А там и подумаем, куда бить, как бить, кем... медики не кромсают вдоль и поперек, они делают разрез именно там, где нужно. Вот и раскромсаем. Ладно, это дело будущего. А пока... Приводим себя в порядок — и выходим на большую дорогу. Лиля печально улыбнулась, еще раз посмотрела на крестик под сосной. — Прощай, Энтони. Она перекрестилась — неумело, забыла уже все... молитва? Она ни одной не помнила. — Суди, Господь, не по делам нашим, а по милосердию твоему. Повернулась и быстро пошла прочь. Не оглядываясь. А слезы почему-то текли и текли по красивому лицу, прекращая его в горестную маску. Прости меня, Энтони. Ативерна, Лавери — Ричард!!! Джолиэтт билась в истерике, и немудрено. Это ж надо? С утра счастливая жена, а к обеду — вдова! И ничто не предвещало такого поворота событий... — Сестренка, успокойся... Ричард лично вытирал сестре сопливый нос, и думал, что девочки растут. Малышек он любил. Вот Эдмон... Нет, лучше не вспоминать про брата. Ненавидел — и все. Умер — смерть все списала. А вот Ричард любил и девочек, и мачеху... Джесси была красивой и доброй. И в целом, не слишком была виновата в том, что полюбила его отца. Равно как и Тира....