Выйдя из здания ПГУ КГБ, он не пошел по улице Кузнецкий Мост, а свернул во дворы. Обогнул Софийскую церковь, прошел мимо станции метро «Лубянка», обошел левым краем Лубянскую площадь и оказался перед воротами Музейного парка. Он любил бывать в этом парке. Какое бы ни было время года, здесь всегда чисто, тепло и уютно. У него и скамейка любимая здесь была. Если пройти по центральной аллее почти до конца, а затем свернуть на боковую дорожку, окажешься как раз перед этой скамейкой. Летом она почти полностью закрыта от глаз отдыхающих густой листвой какого-то пахучего кустарника. Вот и сейчас, добравшись до скамьи, Семенов с удовлетворением отметил, что листва все так же зелена и густа. И так же привычно пахнет терпким и сладким одновременно. Летом пахнет, Москвой, свободой. «Да, свобода у тебя, Семенов, теперь весьма условная, – размышлял он, сидя на скамейке. – Вроде бы и добился того, чего хотел, а ощущения радости нет. И встреча с бывшими коллегами удовлетворения не принесла. Хотелось вспомнить прошлое, окунуться в атмосферу дружбы и взаимопонимания, на короткий миг вернуться туда, где было легко и ясно. Не получилось». Как всегда, когда мысли двигались не в том направлении, в каком хотелось, Семенов мысленно сменил тему и начал размышлять о предстоящей поездке. Куба, Остров свободы, камень преткновения между США и СССР. Противостояние двух ядерных сверхдержав длится не один год и с каждой новой инициативой Советского Союза становится все острее. После перехода в контрразведку Семенов почти все время пробыл на Кубе и знал не понаслышке, как далеко зашло это противостояние. «Холодная война» – очень точное определение. Это не только прямая военная угроза, не только гонка вооружений. Это, скорее, стремление к расширению зон влияния. Советский Союз оказывал поддержку любым народно-освободительным движениям, если только они придерживались социалистического направления развития. Оружие и военные специалисты, воинский контингент и инструкторы всех направлений – лишь малая часть того, что Советский Союз готов был предоставить, чтобы приблизить победу революции и присоединить еще одну страну к социалистическому лагерю. С Кубой было иначе. Пока Фидель Кастро вел борьбу с режимом Фульхенсио Батисты, Москва не вмешивалась, хотя, как было известно Семенову, Кастро не раз обращался к советскому правительству с просьбой предоставить военную поддержку. Каждый раз он получал отказ. По какой причине? Семенов мог только догадываться. Он полагал, что руководители СССР не видели в Фиделе лидера, способного довести борьбу до конца и не считали его способным избавить страну от влияния Америки. А влияние на тот период было велико. Даже сам идейный лидер кубинской революции – и тот, после победы над Батистой, в первую очередь нанес визит именно в США. Но и президент Эйзенхауэр не сумел объективно оценить способности Кастро и отказал ему во встрече, сославшись на занятость. Поступил он явно опрометчиво. Кастро оскорбления не стерпел. Не по отношению к себе, как полагал Семенов, а по отношению к Кубе и кубинцам. Он начал непримиримую борьбу против засилья американцев. Он в буквальном смысле погнал их с Кубы поганой метлой. Национальным достоянием были названы все объекты, производства и банки, ранее принадлежавшие гражданам Америки. Тогда США «закрыли лавочку» и прекратили поставлять на Кубу нефть и закупать их сахар. Фидель схватился за голову и вновь обратился в Москву. К тому времени советские руководители рассмотрели перспективы сотрудничества с Кубой и в помощи не отказали. СССР направил на Кубу танкеры с нефтью и начал закупать кубинский сахар по выгодной для Кубы цене. Дальше – больше. Специалисты в области народного хозяйства, строительства, экономики и прочих отраслей один за другим отправлялись в длительные командировки на Остров свободы. На Кубе с помощью Советского Союза начали строиться объекты различного назначения. В ответ на вмешательство СССР во взаимоотношения Америки с Кубой правительство США в 1961 году разместило в Турции пятнадцать ракет средней дальности PGM-19 «Юпитер». Радиус их действия равнялся почти двум с половиной тысячам километров. Огромная часть Советского Союза оказалась под ударом. В том числе и Москва. Глава Советского Союза Никита Сергеевич Хрущев в праведном гневе во всеуслышание объявил, что подобного оскорбления не потерпит и даст «равноценный» ответ на акт агрессии со стороны Штатов. Никаких подробностей Никита Сергеевич не оглашал, но подполковник Семенов дураком не был, и с логикой у него дела обстояли неплохо, поэтому он понимал, ради чего Первый секретарь ЦК КПСС укрепляет отношения с Кубой. От берегов Острова свободы до главного американского города Вашингтона не более девяноста морских миль, это порядка ста семидесяти отечественных километров. Советские ракеты средней дальности, имея дальность стрельбы до четырех тысяч километров, могли держать под прицелом почти половину авиабаз стратегических объектов ВВС США вместе с Вашингтоном. Даже с учетом того, что подлетное время американских ракет составляет десять минут, а советские ракеты могли достичь берегов Америки только за двадцать, определенный ядерный паритет подобный ход обеспечивал. Будь он, подполковник Семенов, на месте Никиты Сергеевича, такой уникальной возможности утереть нос американскому президенту он бы не упустил. Судя по активности, с которой советские корабли весь июнь прибывали к кубинским берегам, Первый секретарь возможностью воспользовался. Будучи в это время на Кубе, Семенов видел, как увеличивается состав военных подразделений, призванный оказать интернациональную помощь кубинской армии. В составе Группы советских войск на Кубе помимо артиллерии и пехоты появились вертолетные, мотострелковые и танковые полки. Семенов был уверен, что на этом дело не закончится. Еще он был уверен, что активная переброска советских войск является результатом майской встречи советской делегации с лидерами Кубинской революции. В конце мая советская делегация посетила Гавану, об этом писали все СМИ. Официальная версия цели визита – сотрудничество в области сельского хозяйства и ирригации. Однако, если внимательно присмотреться к составу делегации, становится очевидно, что на встрече с Раулем и Фиделем Кастро они обсуждали не разработки в области сельского хозяйства. Кто вошел в состав этой делегации? Посол СССР Александр Иванович Алексеев. О нем Семенов знал немного, но и того, что знал, было достаточно. Служил в органах НКВД, в органах внешней разведки, в 1959-м находился на Кубе в качестве корреспондента ТАСС, затем служил советником по вопросам культуры посольства СССР на Кубе. Логично, что его включили в состав делегации? Логично. Теперь посмотрите, кто он сейчас? Чрезвычайный и полномочный посол СССР на той же Кубе. Кандидатура главнокомандующего РВСН маршала Бирюзова Сергея Семеновича в дополнительных комментариях не нуждалась. Тот, кто командует ракетными войсками стратегического назначения, об ирригации имеет весьма отдаленное представление. И все же в состав делегации он вошел. Любому понятно почему. Про генерал-полковника Иванова, также включенного в состав кубинской делегации, отдельный разговор. В мае 1962-го, помимо военного опыта полевой работы и звания Героя Советского Союза, он имел за плечами огромный опыт штабной работы и занимал должность заместителя начальника Генштаба Вооруженных сил СССР, будучи начальником Главного оперативного управления. Чем делегации мог помочь опыт штабного командира, разрабатывающего такие стратегически выверенные операции, как разгром Квантунской армии летом 1945 года? Или каким образом он мог применить свои умения, полученные в ходе Маньчжурской операции? Тогда, в Маньчжурии, его руководство штабом и войсками было безупречным. Семен Павлович оперативно принимал решения в ситуациях, когда обстановка на фронтах резко менялась. Только вот вопрос: какое отношение это имеет к сельскому хозяйству? И, наконец, Рашидов Шараф Рашидович, Первый секретарь ЦК Компартии Узбекской ССР. На первый взгляд ничего странного, что его выбрали в качестве одного из делегатов. У них и хлопок, и пшеница, и другие злаковые, масличные культуры. Плодоводство, виноградарство и овощеводство имеют общесоюзное значение, так что опыт для передачи кубинским товарищам в этой области имеется. Но! Семенов помнил, как в 1957 году Рашидов сопровождал Ворошилова в дипломатической поездке по Бирме, Китаю, Индонезии и Вьетнаму. Там Рашидов имел особый успех у борцов с колониализмом. Позже он участвовал в конференции Солидарности народов Азии и Африки в Каире и, как полагал Семенов, по инструкции советского руководства, вел переговоры с руководством Египта. И снова имел успех. Не по этой ли причине Рашидова ввели в состав кубинской делегации? Не для того ли, чтобы с помощью его обаяния продвинуть политические и военно-стратегические планы кубинскому лидеру Фиделю Кастро? Так что же за предложение они могли выдвинуть лидеру Кубинской революции? На этот счет у Семенова тоже были предположения, и обдумать их имело смысл, так как все, что относилось к политическому и экономическому положению Кубы, касалось непосредственно его. Почему начальник управления контрразведки выдвинул его на кубинское направление? О возможностях и способностях Семенова он знал только с чужих слов. Громких дел, таких, которые прогремели бы на весь Советский Союз, у разведчиков-нелегалов не бывает, специфика работы не та. Но ведь в одном ведомстве работают, так что какие-то рассказы должны были дойти и до отдела контрразведки. И все же этого мало. Катастрофически мало для того, чтобы понять, что за оперативный работник тебе достался. Тем более когда речь идет о таком сложном в политическом плане участке. О том, что СССР и США находятся на грани развязки Третьей мировой, говорили и короткими, и длинными языками. Все, кто хоть что-то понимал в политике, сходились во мнении, что, если в ближайшее время ядерные державы не придут к соглашению, мировой катастрофы не избежать. Одно неверное решение, и цепная реакция будет запущена, а там бомбовые удары понесутся без остановки, пока не уничтожат весь мир. Длительное пребывание на Кубе показало подполковнику Семенову, насколько реальна опасность развития событий по наихудшему сценарию. На Кубу он попал как раз перед самой заварушкой в Заливе Свиней. Закончив очередное дело, он получил две недели отпуска лично от генерал-лейтенанта Сахаровского. Он же объявил Семенову, что его рапорт о переводе в контрразведку удовлетворен. Довольный и счастливый, Семенов первым делом помчался в управление «К» для представления новому командиру. Тот его и обрадовал: на сборы и подготовку шесть дней, а после – отчаливать к берегам Острова свободы. Как тут было возразить? С одной стороны, отпуск – приказ вышестоящего начальства, с другой стороны, Семенов впервые предстал перед непосредственным начальником и тут же начнет ему напоминать об отдыхе и законном отпуске? В общем, с отдыхом не сложилось. Семенов начал подготовку к отъезду на Кубу. Задача, которую ставил перед ним новый начальник, была не совсем в его привычной плоскости. На начало апреля 1961 года на Кубе активизировались разного рода группы противников Кубинской революции. Кубинские революционеры относились к ним презрительно и даже прозвище дали «гусанос», что в буквальном переводе означало «червяки». Так вот эти «червяки» чуть ли не каждую неделю взялись взрывать, поджигать и другими способами уничтожать общественно значимые объекты, национальное имущество. В некоторых случаях случались и человеческие жертвы. Кубинские патриоты сложа руки не сидели. 18 марта органы государственной безопасности арестовали сразу двадцать лидеров «гусанос». Дальше пошли одна операция за другой, в результате которых удалось дезорганизовать и приостановить деятельность противников революции. Приостановить, но не прекратить. Соответственно, работа по уничтожению группировок тоже продолжилась. Систематически в прибрежные районы по воде прибывали новые диверсионные группы численностью от четырех до двенадцати «гусанос». Эти группы ухитрялись за короткий срок добраться до центральных городов и устроить там очередную диверсию. Подполковнику Семенову было дано задание выяснить, кто на Кубе координирует работу разрозненных групп «гусанос». Переброска произошла так быстро, что он толком не успел привыкнуть к мысли, что никакой команды у него теперь нет. Тем не менее с первой задачей, поставленной перед Семеновым органами контрразведки, он справился и в одиночку. Вычислил координатора, нашел его местоположение и передал информацию в управление. Семенов мог и ликвидацию объекта слежки произвести, но такой команды ему не давали. Впоследствии он не раз жалел об этом, так как люди, которым была поручена ликвидация, с этим явно опоздали. 13 апреля в Гаване произошел поджог крупнейшего на острове универсального магазина «Энканто». Пожар вспыхнул внезапно, никто из посетителей не успел сориентироваться. Люди метались в огне, усугубляя свое положение. В результате пожара погиб один человек, несколько получили ранения. И только после этого инцидента координатор был ликвидирован. Семенова похвалили и велели продолжать выискивать недовольных кастровским строем граждан, определять степень их причастности к американским планам относительно свержения революционного правительства и передавать всю информацию лично начальнику управления «К». Спустя четыре месяца в руки Семенова попал очень важный документ: отчет комиссии по расследованию причин провала операции в Заливе Свиней. На документе стояли подписи генерала Максвелла Тейлора, генерального прокурора Роберта Ф. Кеннеди, адмирала Арли Берка и директора ЦРУ Аллена Даллеса. Из документа явствовало, что 22 апреля 1961 года президент Кеннеди поручил генералу Тейлору собрать группу по изучению причин провала операции «Запата». Отчет был составлен 13 июля 1961 года и с тех пор актуальности не потерял. Причинами разгрома были названы: невозможность добиться успеха тайными средствами, плохая воздушная поддержка (недостаточное количество привлеченных пилотов и нанесенных авиаударов), слабое вооружение «Бригады 2506», нехватка боеприпасов и явный просчет с ВВС Кубы. Этот же документ доказывал, что провал операции в бухте Кочинос только подстегнул США продолжать готовить прямое военное вторжение на Остров свободы. – Не подскажете, который час? – звук голоса заставил Семенова вздрогнуть. Он так глубоко ушел в свои мысли, что совсем забыл о времени. – Без четверти пять, – взглянув на часы, сообщил он прохожему, сорвался с места и бросился бежать к зданию Лубянки. Глава 3 США, Вашингтон, здание Пентагона, 10 июля 1962 года К зданию штаб-квартиры министерства обороны США со стороны южной парковки подъехал «Форд Фарлайн». Кузов классической желто-черной окраски, несмотря на пасмурную погоду и моросящий дождь, блестел, как отполированный. Остановив автомобиль у края тротуара, водитель выскочил из салона, раскрыл необъятных размеров зонт и вытянулся в струнку рядом с пассажирской дверью. Длинная пешеходная дорожка, ведущая от здания к территории парковки, пустовала, но водитель продолжал стоять в ожидании пассажира. За долгие годы службы он привык к длительным ожиданиям, и мелкий дождик не мог помешать ему, майору Энтони Кларку, выполнять свою работу на совесть. В конце концов, он возил не какого-то там лавочника или банкира, а непревзойденного Эдварда Гири Лэнсдейла, основоположника тайных операций и психологической войны в период военных действий. С Лэнсдейлом была связана большая часть жизни Кларка. Они встретились во время Второй мировой в управлении стратегических служб, куда Лэнсдейл был направлен благодаря исключительным способностям к разведдеятельности. Там Лэнсдейл дослужился до звания майора, и с тех пор Кларк и Лэнсдейл не расставались. После Второй мировой были Филиппины, где Лэнсдейл вел работу по становлению филиппинских разведывательных служб и решал дела военнопленных. Затем – Школа стратегической разведки на базе ВВС в Лоури. Потом – снова Филиппины, когда президент Эльпидио Квирино лично просил о переводе Лэнсдейла в Объединенную группу военной помощи США, призванную оказать содействие военным спецслужбам Филиппин в борьбе с «коммунистической заразой Хукбалахап». Операцией тогда руководил директор ЦРУ Аллен Даллес. Он настолько высоко оценил действия Лэнсдейла, что по возвращении с Филиппин тут же послал его во Вьетнам. Сейчас Лэнсдейл, по мнению Кларка, поднялся на самые верха. Дослужившись до звания генерал-майора, он работал в Департаменте министерства обороны США и занимал пост помощника министра обороны по специальным операциям. Его деятельность была все так же связана с тайными операциями и деятельностью ЦРУ, но, как считал Кларк, нынешний директор разведки Джон Маккоун серьезно недотягивал до уровня прежнего хозяина ЦРУ. Наконец на дорожке показалась фигура Лэнсдейла, его пружинящую походку Кларк узнавал издалека. В свои пятьдесят четыре года он мог дать фору любому тридцатилетнему, за физической формой Лэнсдейл следил неукоснительно, требуя того же и от Кларка. «Жирных тюленей в армии и без нас хватает, Тони, – говорил он Кларку, когда тот пытался увильнуть от тренировки. – Америке нужны не только наши мозги, но и тренированные мышцы». И Кларку ничего не оставалось, как подчиниться. – Снова мокнешь под дождем, упрямец. Сколько раз я говорил тебе, что с ручкой автомобиля справлюсь сам? – в голосе Лэнсдейла, вразрез со смыслом слов, звучала благодарность. – Если вы не заметили, мистер Лэнсдейл, я под зонтом, – привычно ответил Кларк. – Ныряйте в машину, не мокните зря. Лэнсдейл уселся на пассажирское сиденье, Кларк закрыл дверцу, обошел машину и сел за руль. Не спрашивая, он завел двигатель и вывел авто на бульвар Вашингтона, направляясь в Джорджтаун, северо-западный район города, в «скромную обитель» Лэнсдейла. Будучи выходцем из Детройта, города автомобильной промышленности, он не был привязан ни к одному району Вашингтона. Джорджтаун приглянулся Лэнсдейлу живописным каналом «Чесапик-Огайо», проходящим прямо под окнами его дома. Здесь он любил отдыхать после сложных баталий в Пентагоне или изнурительных переговоров в Белом доме. В квартире на Пенсильвания-авеню, предоставленной ему в качестве служебного помещения, он практически не бывал, если только того не требовали обстоятельства. – Как прошло совещание? – Не спрашивай, Тони, дай остыть хоть немного. – Лэнсдейл откинул голову назад и закрыл глаза. Пару минут он ехал молча, затем заговорил – как всегда, сначала медленно, будто нехотя, затем эмоции начинали брать верх, и Лэнсдейл наращивал обороты: – Не понимаю, чего они на самом деле хотят? Что для них важно, что второстепенно? Два года бьюсь над проблемой и все еще сомневаюсь, какого результата от меня ждут. Как работать, Тони? Как работать в таких условиях? Энтони Кларк предусмотрительно молчал, он знал, что на данном этапе реплики Лэнсдейлу только помешают. Тот и не ждал ответа, продолжая монолог: – При Эйзенхауэре было проще. Вот он четко знал, чего хочет, по крайней мере, в кубинском вопросе. Была кормушка, богатая и практически бесплатная. Пришел Фидель и все испортил. Что из этого следует? Фиделя нужно устранить, кормушку вернуть. Все просто. Но для того, чтобы в международных кругах все выглядело презентабельно, нужно тщательно подготовиться: разработать план, подобрать исполнителей, обеспечить финансирование. Кому поручить составление плана, вопрос даже не стоял. И это было правильно. ЦРУ занимается подобными вопросами с самого основания, и до сих пор они справлялись со своей задачей. Аллен Даллес уж точно справлялся. Помнишь его первый план, который одобрил президент Эйзенхауэр? – 17 марта 1960 года президент утверждает решение об операции против кубинского правительства и его свержения, – бодро отчеканил Кларк, поняв, что пришло время вступить в диалог. – Верно. И план был хорош. В своем роде, при имеющихся данных, он был весьма неплох. Создание единой кубинской оппозиции, радиостанции вещания на коротких и длинных волнах, создание военизированной силы вне Кубы и, наконец, создание на Кубе разведывательной и подрывной сети, для чего нас с тобой, Тони, и заслали на Кубу. – Сочетание партизанской деятельности и психологической войны. Агенты Даллеса работают над подготовкой партизан, мы – над подготовкой разведчиков и шпионов для подрывной деятельности. – Сто восемьдесят четыре группы в составе Кубинского демократического революционного фронта – не так уж плохо, – продолжил Лэнсдейл. – И Эйзенхауэр денег не пожалел, и даже то, что он требовал, чтобы операция американцами и не пахла, тоже было правильное решение. Как и решение Даллеса послать нас под глубоким прикрытием, чтобы выяснить, чем дышит противник. Это был правильный ход, Тони. – Согласен, мистер Лэнсдейл. – Прекрати, Тони, мы не на официальном приеме, где нужно соблюдать субординацию. Ты меня еще генералом звать начни. – Почему нет? Лично мне нравится твое звание. Будь я генерал-майором, всех бы заставил меня так называть. – Кларк негромко засмеялся. – Кто не давал тебе расти по карьерной лестнице? Сколько раз я тебя убеждал, что пора двигаться выше? – Много раз, – Кларк бросил на Лэнсдейла благодарный взгляд. – Только мне это не нужно, ведь тогда я не смог бы оставаться при тебе, Гири. Согласись, без меня ты давно бы пропал. – Упрямый ты осел, – Лэнсдейл добродушно потрепал Кларка по плечу. – И да, конечно, без тебя мне было бы туго. Видел бы ты, какие олухи возят мое начальство. Либо сосунки, продвинутые высокопоставленными родственниками, либо старики, списать которых за штат не позволяет совесть. Какая с ними работа? – Никакой, Гири, – вторым именем Лэнсдейла было позволено называть только Кларку, и он это ценил. На какое-то время в машине установилась тишина. Лэнсдейл задумчиво глядел в окно, Кларк сосредоточился на дороге. Этот разговор происходил не первый раз и, скорее всего, не последний. За время их совместной службы не раз вставал вопрос о продвижении Кларка по карьерной лестнице. Кларк так и ходил бы в капитанах, если бы Лэнсдейл не выбил ему майора. Для того чтобы двигаться по карьерной лестнице, Кларку нужно было сменить вид деятельности и уйти из личных адъютантов Лэнсдейла в действующие войска, но он действительно считал, что выполняет работу намного важнее той, которую ему могут поручить в войсках. Местом своим он был доволен, дружбой с Лэнсдейлом дорожил куда больше, чем званием, так что Кларка все устраивало. Лэнсдейла порядок вещей тоже устраивал. При его работе найти человека, которому ты можешь безоговорочно доверить свою жизнь, практически невозможно. В их среде бытовало мнение, что рано или поздно все разведчики становятся параноиками, начиная подозревать в заговорах всех и каждого. Лэнсдейл был уверен, что на этот счет может быть спокоен, так как не мог представить обстоятельств, при которых Кларка могли бы завербовать агенты противника и заставить шпионить за ним. – Что там, в штабе, на самом деле? – Кларк прервал молчание. – Что тебя так сильно вывело из равновесия? – Макнамара, – коротко бросил Лэнсдейл. – Понятно, – Кларк кивнул в ответ, и в машине снова наступила тишина.