— А знаешь, что он сказал мне? — продолжает Лада, с таким видом, как будто это доставляет ей удовольствие. — Сказал, что мечтал о таком молодом и упругом теле. Что его жена уже старая. Что она ничего не может в постели. И правда, посмотри на себя и на меня. Я лучше, моложе! — гордо заявляет дочь логопеда. — Каждый раз, когда Егорчик приезжал с Евой на занятия, мы занимались страстной любовью! В его машине, в моей спальне, в ванной, в подъезде, в лифте! Даже на кухне, ведь мамаша была так занята то распитием чая и планом занятий, то самими занятиями! — Вот как, — качаю головой я. — Я засужу тебя за совращение малолетних, чёртов извращенец! Разведусь! И дочь ты больше никогда не увидишь, Багрянцев, понял? Глава 33 Егор пристально глядит на меня, грубо отталкивая свою любовницу, которая пытается верещать о том, что: «возраст согласия с шестнадцати и им можно». Зрачки мужа расширены, а взгляд ненормальный. Он проводит рукой по лицу, стискивая свою челюсть. Медленно и тяжело дышит, а мышцы напряжены. Меня накрывает страх. Даже Лада теперь молчит и с ужасом наблюдает за своим «пупсиком», который не пупсик вовсе, а жестокий тиран. Муж хватает меня за шарф, дёргая на себя, говорит спокойно, но голос чужой. Такой, как пару дней назад, когда он избил меня. — Я хотел, как лучше, но ты снова всё испортила! Хочешь развода, сволочь, я тебе устрою развод. Я тебе покажу, как разговаривать с мужем, дрянь поганая. Конечно, это угроза. И я тут же пытаюсь вырваться. Но получаю пощёчину, под испуганный визг Лады. И всё равно продолжаю вырываться, пока Егор не сдирает с меня шарф. Пока не хватает за ворот пальто, встряхивая, а верхние пуговицы отлетают, падая в снег. — Значит, по-хорошему не хочешь, Оксана. Ну ничего. Сейчас я тебя отучу спорить с мужем. Видно, ты плохо поняла в прошлый раз, раз такое вытворяешь. Сейчас я это исправлю. Сжимает моё горло. Снова душит. Отодрать его руку не могу, но всё ещё хриплю: «Отпусти». Бессильно толкаю ослабевшими руками, всё ещё пытаюсь цепляться за его куртку, желая оттянуть от себя. — От… отпусти! Не смей тро… гать меня, больной! — из последних сил шепчу я и его хватка правда ослабевает. Видимо, муж не ожидает, что я могу сопротивляться. — Я всё равно разведусь с тобой. Ненавижу! Ненавижу тебя! — Никуда ты от меня не денешься, любимая. Я же говорил, тебя никто не спасёт, — с сумасшедшим блеском в глазах ухмыляется Багрянцев. Снова замахивается, в этот раз уже кулаком. Внезапно, из-за угла дома на бешеной скорости выворачивает знакомый чёрный «Гелик», за рулём которого Антон. Затормозив в паре сантиметров от «Тойоты» Егора, он выскакивает из машины. — Ошибаешься, выродок! Её есть кому защитить! С силой отдёргивает мужа от меня. Глаза, почти обезумевшие от злости, скользят по мне, останавливаясь на синяках, на шее. — Сядь в машину, Ксюша. — Я… Я… — заикаясь зачем-то оправдываюсь я. — Не виновата… Психика уже дала сбой, и я готова разреветься в голос. — Садись. В машину. Ксюша, — предупреждающе повторяет Жуковский. — В машину! — на весь двор рявкает повторно, но я, как приклеилась к месту. — Ты-ы! Да кто ты такой, чтобы вмешиваться! Ты брат, а я муж! Муж! — ревёт изменщик, в доли секунды сокращая расстояние между ним и Антоном. А сжатый крепкий кулак Антона уже направлен Егору в нос. Глаза до краёв наполнены яростью. Стиснутые челюсти и играющие желваки на его лице, как будто предвестники чего-то страшного. Он больше не смотрит на меня, только на Багрянцева. А я чувствую нечто странное в сложившейся ситуации: уверенность, что я теперь в безопасности. Ощущение, что сила, вложенная в удар Жуковским, эхом отдаётся в моих ушах. Я уже не обращаю внимание на любовницу мужа, которая как навязчивый комар, визжит где-то у уха. Я чувствую злорадство. Потому что наконец-то Егор встретил соперника, который может дать ему отпор. Знаю, что это плохое чувство. Но после того, что сотворил со мной Багрянцев, считаю, что имею право. — Я подам на тебя заявление за нападение, гад! — хватаясь за нос, угрожает Егор. — Да хоть десять, — хмыкает Антон. — Я слишком давно этого ждал. Теперь ты попался и заплатишь за всё, Багрянцев. Больше никто не вырвет тебя из моих рук. Скованная страхом, я наблюдаю за уверенным в себе Жуковским. В нём столько смелости и мужества. Невероятно! — Это тебе за то, что посмел ударить её своими мерзкими ручонками! — буквально рычит неродной брат. Всё, что Егор успевает сделать, это напрячься всем телом, потому что новый удар Антона приходится ему в живот, встретивший острое колено нападающего. И он тут же сгибается пополам. — А это за то, что оставил на её коже эти ужасные метки! Сильные руки Жуковского хватают за плечи моего мужа, давят вниз, не позволяя разогнуться, заставляя встать на колени. Багрянцев хватается за грудь, скованную судорогой. А Антон смотрит на него бешеными глазами и мне уже не до злорадства. Становится действительно жутко от того, что он может с ним сделать. — Что, страшно, когда нападает тот, кто сильнее, а, выродок? Страшно тебе? И ей было страшно! Жуковский резко толкает мужа в снег. Резким движением поправляет рукава своего чёрного пальто и присаживается рядом с лежащим на спине и поверженным Егором. Багрянцев снова зажимает нос, и я замечаю, что на его пуховике темнеют капли крови, символизируя, что первый удар пришёлся точно в цель. — Чего ты хочешь, псих ненормальный?! — осипшим голосом вскрикивает Егор в сторону своего невозмутимого противника, возвышающегося над ним. — Чего тебе надо?! Отпусти меня! Я сделаю, что захочешь! — Извиняйся. И не успевает муж издать ответного звука, как Жуковский хватает его за ворот куртки, почти приподнимая над землёй, крепко сжимая в кулаках ткань. — Извиняйся, я жду. — О-о-о! Как я сразу не понял! Ты спишь с ней, да?! Она и перед тобой свои ноги раздвинула! — истерично смеётся Егор. — И кто тут теперь извращенцы?! Я всем расскажу! Но ты не обольщайся, моя жена всем даёт. Ты такой не один! Хочется ударить себя по лбу. Каков идиот. И Антон не оставляет эти высказывания без внимания, сразу же залепляя мужу кулаком в челюсть. — Отпусти меня! — сразу начинает умолять тот. — Я всё понял! Забирай её себе, если хочешь, только не трогай меня! — Извиняйся. — Я из-из-из… — мямлит муж, когда Антон ещё сильнее стискивает горло его куртки, чуть ли не плача. — Извиняюсь! Прости меня, Оксана! Прости, умоляю! Скажи ему, чтобы отпустил меня! Ксюшенька, прошу тебя! Ради нашей Евочки! — Только вспомнил о дочери? — выплёвываю я с отвращением. — Гори ты в аду, Багрянцев. — Плохо извиняешься. Не искренне, — цедит Антон. — Может, снова поставить его на колени, Ксю? Как считаешь? — Не пачкай больше о него руки. Мне не нужны такие лживые извинения. Не хочу больше его голос слышать… Увези меня отсюда, ладно? — тихо прошу я. Антон кивает. Пытается успокоиться, нехотя отпуская Егора обратно в сугроб. Берёт меня за руку и ведёт к своему «Гелику». Глава 34 Усевшись на переднем сиденье, кидаю взгляд на Антона, но он не реагирует. Давит на газ, резво увозя нас подальше из этого двора. По моему телу бежит дрожь, то ли от адреналина, то ли от мороза, на котором я простояла продолжительное время. В отражении бокового зеркала осматриваю мельком своё лицо, даже не узнавая себя. Затравленный взгляд, глаза почти чёрные от расширившихся зрачков. На одной щеке красуется старый синяк, а весь тональник смазался. На другой алеет будущий синяк от сегодняшней пощёчины. От собственного жалкого вида глаза снова застилают слёзы. Я никогда не хотела, чтобы Антон видел меня такой! — Тебе со мной ничего не угрожает, родная, — нежно произносит Жуковский, тормозя на какой-то заправке. — Никто больше не тронет тебя. Никто не посмеет ударить, — поворачивается ко мне и целует в макушку, а я вслушиваюсь в его сбивчивое дыхание и учащённое сердцебиение. — Веришь мне? — Верю. Рядом с нашей машиной останавливается старенький серебристый «Пежо». Антон тут же просит меня подождать и выходит на улицу. Машет кому-то, и я только сейчас вспоминаю о парнишке, что привлёк моё внимание у подъезда. Именно он выходит из «Пежо». — Какого чёрта ты не вмешался? — рявкает Антон на парнишку. — Как ты мог смотреть на то, как он её ударил?! — Антон Евгеньевич, простите! — испуганно оправдывается тот. — Сурен Тигранович строго-настрого приказал не вмешиваться! Мы всегда так работаем, я не должен привлекать внимание! Но я вам сразу позвонил, как заметил Оксану Витальевну, прячущуюся в машине! Вот же! Он детектив что ли, или журналист? Я же пряталась, как думала, очень хорошо. — Всё заснял? — Всё-всё! И звук отличный. Сейчас же отвезу в штаб. Сурен Тигранович уже в курсе. Просил передать вам, что действуем согласно плану. — Понял. Свободен. Парень тут же ретируется, а Жуковский возвращается ко мне. — Сегодня останешься у меня, — машина в этот раз плавно начинает движение и выезжает на шоссе. — Завтра подыщем вам новую квартиру, у родителей небезопасно. — У тебя? Но твоя жена… — Мы разъехались. Сейчас я живу в своей старой квартире, — на удивление спокойно отвечает мужчина. — Заберём ваши вещи из квартиры выродка, съездим за Евой и ко мне. Если не хочешь ехать в вашу квартиру, только скажи. Я куплю всё, что тебе нужно. — Я выдержу. Нужно забрать любимые вещи дочки… Какой у вас план? Что вы с ним сделаете? — непроизвольно задаю вопрос. — Пока ничего. Пусть думает, что я просто психованный брат-извращенец. Там видно будет. Придёшь в себя, расскажу план. Но что бы ты хотела с ним сделать? — Я? — он застаёт меня врасплох. — Ты.