Действительность качается, ускоряясь, начинает подскакивать на месте, а затем, рванув с места, превращается в карусель. За считанные мгновения раскручивает меня до приступа тошноты. Зажмурившись, сдавливаю виски руками. Скорость начинает падать, но зато долбящая в ушные перепонки музыка, вскрывает череп крючьями. — Бля-а-а-адь!.. Порываюсь встать с дивана, но кто-то толкает меня в грудь и, я падаю обратно. Разлепляю глаза, пытаюсь сфокусировать зрение и вижу Антоху надо мной. Он тоже пьян, стоит, покачиваясь. Ржет, глядя на меня. — Сигарету дай! — перекрикиваю музыку. Он вынимает пачку из кармана, выбивает из нее сигу, сам прикуривает ее и протягивает мне. Жадно затянувшись никотином, расслабляюсь. Хорошо. Хо-ро-шо… Зависнуть бы в этом состоянии навечно. Шум отступает на задний план. Дурман утягивает на дно, а я не сопротивляюсь. Блаженно улыбаясь, отдаюсь его теплым волнам. — Олежа… Олеж… — каким-то чудом достигает разума чей-то нежный голос, — спишь?.. — Ммм… — Олеж… пойдем со мной… Саша?.. Мышонок мой зовет? Уснувшая было сердечная мышца трепыхаться начинает. И я вместе с ней. Сам себя за волосы из болота дурмана вытащить пытаюсь. — Саша… — ворочаю распухшим языком и чувствую чью-то руку на груди, следом к шее прижимается влажный рот, — Са-а-аш… — Какой Саша? — тихий женский смех, — это же я… — Бл*дь, Вик… ты видишь, он в говно! — а это, кажется, Тохин голос, — не трогай ты его, дай поспать человеку… Разочарование и горячая благодарность другу так и остаются невысказанными, потому что уже в следующую секунду я отключаюсь. Сон тяжелый, крепкий, но мучительный, потому что окрашен во все оттенки боли. Болит все — раскалывается голова, ноет тело, в груди мясники тесаками орудуют. Горло дерет от задушенных криков. Просыпаюсь от резкого толчка. Глаза продираю, по сторонам осматриваюсь. Морщусь от яркого света и пытаюсь принять сидячее положение. — Выспался? — слышу голос Руса. — Бля… да он в кашу… — аккомпанирует ему Глеб. Помогают мне сесть и стакан в руку суют. — Не буду! — Это вода! Пей!.. Делаю глоток, раскатываю жидкость на языке и смачиваю пересохшее горло. Облизнув губы, вскидываю взгляд и смотрю на парней. Оба трезвые, сидя напротив, оба смотрят на меня исподлобья. — Что?! — выкрикиваю агрессивно. Молчат. Рус, взяв сигарету из брошенной кем-то пачки, закуривает. Закинув ногу на ногу, продолжает буравить меня взглядом. — Сдохнуть решил? — спрашивает тихо Резников. — Сдох, если бы решил. Поправляю на себе задравшуюся рубаху и тянусь за полупустой бутылкой вискаря. Однако в последний момент ее из моей руки выдергивают. — Да подожди ты, Олег… — говорит Лебедев, выпуская изо рта струю дыма, — ты нам про проект скажи. — Что сказать? — Ты слился? Мы тебя правильно поняли?.. Тим лидом Киселева назначили. Ты насовсем от нас ушел? — Чего?.. Какого хрена?.. — Долю свою сразу заберешь? — подключается Глеб, — или до февраля подождешь? — Вы че несете, сволочи?! Усмехнувшись, Руслан утыкается в экран своего телефона. Глеб, почесывая свой подбородок, демонстративно молчит. На нервах моих играют. Переводя взгляд с одного на другого, снова тянусь за вискарем, но Лебедев неожиданно задирает ногу и скидывает бутылку со столика на пол. Остатки спиртного расплескиваются по паркету. Сука! — Вы чего хотите от меня?! — Адекватности. Выбиваю сигарету из общей пачки, чиркаю зажигалкой, прикуриваю. Смотрю на тлеющий кончик, никотином жадно дышу. — Где Антон? — Он позвонил, чтобы мы тебя отсюда забрали и, не дожидаясь свалил. — Н-да?.. Мне тоже пора, парни… — бормочу, пробуя собственные ноги на твердость. Почти не держат. Поднимаюсь, но когда Рус легонько толкает на меня столик, и тот ударяется о мои колени, падаю обратно. — Чего хотели?.. Говорите! Из бизнеса меня выкинуть?.. — смеюсь скрипуче, — х*й вам! Я скорее вас выкину!.. — Тогда может, уже работать начнешь? — Начну. В понедельник приду. — Завтра. — В понедельник. Приду. У Резникова начинает звонить телефон и, вынув его из кармана, он поднимается и идет на выход. Лебедев тушит окурок и, подавшись вперед, опирается локтями в колени и сцепляет руки в замок. — Че случилось, Олег? — Ничего. — Рассказывай, — требует мрачно, — девчонка твоя чудит? Чувствую нех*евый такой удар в грудь, вышибающий воздух из легких. И сразу же в том месте желчь едкая растекается. Вскидываю руки и показываю ему ладони. — Что видишь, бро?.. Заломив бровь, непонимающе смотрит на них. — Ладони твои… — Грязь!.. Видишь, они все в дерьме!.. — У тебя горячка, что ли?