— Саша! — зовет мама из прихожей, — ты дома? Быстро поднимаюсь и спускаю с кровати ноги. — Да, я у себя! — отзываюсь, поправляя взлохмаченные волосы. — Спишь опять? — Нет, в телефоне сидела… Слышу, как она раздевается, заходит в душевую руки помыть, а потом ко мне идет. Зажигает свет и встает на пороге. — Бледная, как наша скатерть… — Я гулять ходила, — говорю сразу, — все нормально, мам… Пойдем, чаю попьем? — Я Медовик купила, хочешь? Киваю, а сама чувствую, как к горлу стремительно тошнота подкатывает. — Витя сегодня задержится, у него на делянах два лесовоза застряли, представляешь?.. — Ого!.. — Да-а… Они вдвоем ехали, у того, что впереди шел, ступицу выломало, а второй за ним встал и не объехать, — вздыхает она, — такие вот дела… Дышу глубоко, пытаясь вдохами усмирить приступ, но желудок не слушается. — Ой, мама!.. — срываюсь с места и, пролетев мимо нее, забегаю в душевую и поднимаю крышку унитаза. Рвет сильно и долго. Пожалуй, самая сильная рвота за все время. Проходит не менее пяти минут, прежде, чем спазмы прекращаются. — Опять?.. — взволнованно проговаривает мама, — да что же это такое! Распрямляюсь и нажимаю на слив. Ты хоть в больницу сходи! — причитает она, — ну, отчего тошнота?.. Не от домашней еды же! Привезла с города какую-то инфекцию. Включаю кран и, набрав в ладошки воды, быстро прополаскиваю рот и умываю лицо. Инфекция, мамуль, у меня в сердце. Да такая, от которой лекарств еще не придумали. А тошнота… — Мам, я беременна. — Что?.. Схватившись за горло, падает спиной на дверной косяк. — Прости. — От кого?! А вот этого я не скажу даже под пытками. Мама, узнав правду, пойдет добиваться справедливости. А мне чужой муж не нужен. — От Олега, конечно! — восклицает она. — Нет! Господи, нет, мама, не от него!.. — Что?! А от кого? — Ни от кого… — всхлипываю, протискиваясь мимо нее. — Саша! Но я юркаю в свою комнату и сажусь на кровать по-турецки. — Это шутка?! — шепчет задушенно, — как это понимать? Лицо белое, в огромных глазах паника плещется, руки ворот блузки сжимают. — Прости… мамочка, но… нет. — Ты беременна?! — Да, вот, сама посмотри, — указываю головой на стол, где лежат тесты. Она шагает через комнату и берет их в руки. — О, Боже!.. — Прости… — ощущаю, как начинает щипать в носу, — я не хотела. — Ты ему сказала?! Вы поэтому поругались?! Он ребенка не хочет?! — Да не он, мама!.. Я не от него беременна!.. — А от кого, Саша?! Да что ж такое?! Как убедить ее? Нельзя, чтобы мама знала! Она же в Еловку звонить станет! Справедливости искать. Родственники Олега раньше него о моей беременности узнают! А у него жена там!.. Зачем?! Я не хочу! — От другого! — Как от другого?! От какого другого?! Что ты такое говоришь?! — Прости! — Саша!.. — мама замолкает на некоторое время, потом в глазах ее догадка мелькает, — ты ему изменила?! Он узнал и не смог простить?.. Бред!.. Сквозь слезы истеричный смех пробивается. Изменить такому, как он?! Я?.. Мама землю и небо местами поменяла. Не успеваю придумать, что сказать на это, как она разворачивается и выходит из комнаты. А я снова падаю на кровать. В доме тишина абсолютная, даже телевизора не слышно. Поздно вечером отчим возвращается. Начинается какое-то шевеление. Шаги, голоса, мамины всхлипы, звон посуды на кухне. Через несколько минут раздается стук в мою дверь. — Сашка, — тихо зовет дядя Витя, — идем ужинать. — Я не хочу… спасибо… — Там торт… — Потом. Тяжело вздохнув, он уходит, а я не справляюсь с накопившейся во мне новой порцией слез. Плачу, но как-то вяло, устав от страданий и опустошения. Перед тем, как заснуть, слышу, как открывается дверь и заходит мама. Ставит на стол поднос с ужином и, коснувшись моих волос, неслышно выходит. Дожидаюсь, когда все звуки стихнут, поднимаюсь и зажигаю свет. На столе горячий куриный суп, хлеб, кружка ягодного чая и кусочек медового торта. Внезапно, как удар молнией, приходит осознание, что мы справимся. Я, мой малыш и мои родители. Какого черта я расклеилась, когда рядом со мной люди, которые любят меня безусловно?.. Рядом с которыми мне не нужно боятся разочаровать или не оправдать их надежд. Они же моя семья! С аппетитом съев половину ужина, выхожу из комнаты, на цыпочках крадусь по коридору и останавливаюсь у спальни родителей. Два осторожных стука. Глубокий вдох, чтобы унять нервную дрожь. — Мам… Слышу скрип кровати, ее легкие шаги и, наконец, дверь передо мной открывается. Не спала. Плакала недавно. Мое сердце сжимается от боли. — Мама… это его ребенок. Олега. — Я так и поняла.