Вытаскивает его, а коробку неаккуратно обратно в бардачок забрасывает. Надевает на безымянный палец и поднимает руку на уровень глаз. — Шикарно… Олеж, может, подаришь? У меня тут же словно сотряс случается, удар, темнота и перед глазами другая картинка. Мышонок полными смущенного восторга глазами смотрит на кольцо на своей руке. На меня взгляд переводит, улыбается. — Тормози! — взвизгивает Вера. Жму на тормоз и с визгом шин останавливаюсь в метре от едущего впереди меня Лексуса. — Ты чего?! Впериваюсь взглядом в руку с бриллиантом на пальце. Ну, нахер… — Снимай. — Да сниму я, сниму… дай полюбоваться немного. — Сними. Его. — Дай хоть фотку сделать, Олеж!.. Сука! Грубо подрезав едущего справа, через несколько метров сворачиваю на первую же парковку, торможу и хватаю ее за руку. — Олег! Подожди… Силой распрямляю пальцы и стягиваю с безымянного кольцо. — Ай! Больно же!.. Открываю дверь и, замахнувшись, бросаю его. Затем коробку бархатную хватаю и к кольцу отправляю. — Дурак! Ты что творишь, Олег?! — Пошла отсюда, — цежу сквозь зубы. — Мне на Ленина надо… — На*уй пошла из машины!.. По взгляду вижу, что только сейчас соображать начала. Смотрит на меня выпученными глазами, беззвучно губами шевелит. — Давай, Вер!.. — ору, срываясь, — выходи! — Придурок!.. Тебе пить вообще нельзя!.. Еще пьяный за руль садится! Толкает коленом дверцу бардачка и выскакивает из Мерса. Я тут же с пробуксовкой газую. Выезжаю на дорогу и сразу закуриваю. Озноб бьет так, руки едва руль удерживают. Избавился?.. Хорошо стало?.. Легче дышать?.. Какого хрена вообще в ту область своей засранной души полез? Единственный чистый уголок загадить решил?.. Мало дерьма вокруг и внутри?.. Крохотное светлое пятнышко в своих воспоминаниях грязью замазать надумал? Не получится. Нельзя мне. Совсем сдохну тогда. Домой приезжаю без настроения. Кивнув Ире, сразу иду в душ. Моюсь, трусы надеваю и шагаю в спальню. — Где был? — С Антохой встречался. Сидя на пуфе у зеркала, жена смотрит на меня через отражение. — Пил? — Немного… Давай спать, Ириш… — бормочу, утыкаясь мордой в подушку. — Когда-нибудь тебя лишат прав. — Выкуплю. — Или вообще посадят. — Я не поменяюсь, Ир… Замолкает сразу. Мы не развелись. Смысл?.. Мне и так нормально. Через две недели после исчезновения Саши в лаборатории мне сказали, что она уволилась. Хреново было, конечно, но выбор ее я принял. Биться и доказывать ей, что со временем я отмоюсь и сделаю все, чтобы она не испытывала отвращения ко мне?..А если не отмоюсь? Если прав Рус, говоря, что сломаю ее рано или поздно? Спалить моей бабочке крылышки, чтобы не улетела от меня никогда? Заманчиво, но нет. Пусть порхает от счастья и освещает улыбкой этот серый мир. Она рождена для этого. Глава 46 Сложив покупки в сумку, прощаюсь с тетей Людой и выхожу из магазина. Останавливаюсь, чтобы подставить лицо майскому солнцу. Боже. Неужели, наконец, лето пришло?.. Последний снег выпал аккурат на 9 мая, и мы уж думали, что весна плавно перейдет в осень. Но нет, к середине месяца резко потеплело. Земля просохла, отогрелась и покрылась молодой зеленью. Жмурясь, от бьющего в глаза солнечного света, довольно улыбаюсь. — Сашка, привет! — слышу вдруг голос Ники. — Ой… привет! Пока подходит ко мне, быстро пробегается взглядом по моей фигуре. Губы складываются в скептичную улыбку. — Как жизнь? Как дела?.. — смотрит на живот и со смехом добавляет, — пока не родила? — Как видишь. После того, как я съехала со съемной квартиры в промзоне, с Никой мы общались всего один раз. Она написала мне, чтобы узнать, не прихватила ли я ее крем для рук, когда вещи собирала. Но потом мама рассказала, что Вероника тоже оттуда съехала. Даже, якобы, к Лехе и его матери. Больше новостей о ней не было. — У тебя как дела? — интересуюсь я. — Отлично. — Рада за тебя! Как Леха? — Тоже хорошо, работает… квартиру вместе снимаем… — проговаривает, ведя одним плечом и горделиво улыбаясь. — Я думала, вы у мамы его живете. — Да пошла она… стерва старая. Мы от нее съехали и судиться хотим, чтобы она долю в квартире на нас переписала. — Ого! Ничего себе, какие у вас страсти кипят! — Да ладно, мы… — съезжает взглядом с моего лица и останавливает его на моем животе, — о себе расскажи.