Ну что он сделает? Ничего! Потому что мы ничего и не сделали. Ну, практически. Если уж прямо сильно прижмут, то я сама признаюсь, вот и все. В конце концов, я ничего не украла, никого не убила… А то, что вышла за сестру работать, прикинувшись ею… Ну, это, конечно, не особенно хорошо, но не смертельно. Как и мой побег от Каза. Тоже не смертелен. Это просто мое внутреннее, то, что наложилось в моменте. И то, что разрослось, пробудилось из-за странной и пугающей похожести Каза на Алекса, моего самого страшного кошмара… Но это мои проблемы, а уж никак не Ланкины. Непонятно, что такого увидел во мне Каз, что так скоро выследил и пришел точно по адресу? Но это спишем на новые странности, которых в моей жизни вагон и маленькая тележка. В конце концов, мало ли, почему он так сделал? Может, задело, что кинула его. Может, еще что-то… — Пей, — ставит передо мной стопочку Ланка, — и выдыхай. Все образуется. Тут, главное, делать лицо кирпичом и стоять на своем. Знаешь, это первое правило: не признавать своей вины, никогда, если не хочешь этого. Тупо стоять на своем, на голубом глазу звездеть одно и то же. И все. Никто ничего не сделает… Всему, в итоге, найдется логичное объяснение… Я выпиваю, горло спирает от крепости, дышу, открыв рот. — Но вот вопрос, что делать дальше с тобой… — Ланка выпивает свою долю, не поморщившись, щурится в темное окно, — Каз выглядел диким… Я его таким не видела никогда… Чем-то ты его цепанула, сестренка… А вот чем… — Не знаю, — торопливо открещиваюсь я, — я ничего такого… — Да верю, — вздыхает она, оглядывая меня с веселой и доброй усмешкой. И прямо по сердцу теплой волной: очень похожа Ланка в этот момент на себя прежнюю, озорную выдумщицу, уверенную, что все у нее получится, стоит только захотеть, — ты у нас всегда девочка-цветочек была… Нежная и невинная… Не такая уж и невинная, думается мне, но вслух ничего не говорю, конечно же. Не та это тема, чтоб гордиться… И озвучивать. — Тут тебе оставаться нельзя, — продолжает Ланка размышлять вслух, — этот… Короче, взъелся на тебя, закусился… — Прости… — Ой, да ладно, — отмахивается она, — я сама бы его давно уже послала… Но половина квартиры его… И ипотека на нас, он тоже платит. Мы даже продать квартиру не сможем, ребенок тут прописан, опека не даст ухудшить условия жилья… А купить равноценное я не смогу… Короче, глупость одна и безвыходность… — А если он… Сам захочет развестись? И квартиру поменять? — осторожно спрашиваю я. — Да кто ж ему даст? — усмехается тяжело Ланка, — нет, сестренка, мы с ним пока что связаны узами крепче брачных, мать его… Но ладно. Давай думать, куда тебя пристроить на этот месяц… — Я могу попытаться вывернуться… — говорю я неуверенно, — на вокзале ночевать, когда его не будет… Прости меня, Лан… Я одни проблемы… — А жить на что будешь? — логично спрашивает Ланка, — я не смогу тебя кормить, ты прости… У меня каждая копеечка, понимаешь… — Я понимаю! Мне не надо! Ты и без того… Я любую работу… — Любую, говоришь? — щурится на меня Ланка, — ну, в принципе, есть один вариант… Глава 14 Мы выходим из подъезда, тормозим, потому что нужно коляску выкатить, Вальчик улыбается ясному утру так радостно, что невольно отвечаю ему, на пару минут забывая про все неприятности. Невероятно позитивный мальчик, просто чудо какое-то. Ланка тоже спокойна, по телефону разговаривает с кем-то, не мешаю, потому что дело касается меня напрямую. — Да, ну санкнижка… — она поворачивается ко мне, — санкнижка у тебя есть? — Нет… — Есть, Марин Пална, — бодро врет Ланка, — все нормально… Уже сегодня? Ну вообще отлично… А по тем условиям, что вы мне предлагали… Ага… Ага… Да ну какая национальность, нет! Говорю, же, сестра моя! Двоюродная… Ну все, через час, да… Она кладет трубку, улыбается мне: — Ну вот, все нормально. Пална — мировая тетка. Она меня в свое время очень с Вальчиком выручила. — Но у меня же нет санкнижки… — спускаю я ее на землю. — А, решим, — отмахивается Ланка, — сегодня скажешь, что забыла, а я пока в регистратуру загляну, если Катюха дежурит, то она поможет… Главное, зайти сейчас купить ее, а медкомиссию тебе проставят, все, что нужно, потом досдашь. У нас и без того проблема с младшим персоналом, как и везде… Сама понимаешь, кто в санитарки пойдет? Платят мало, работы много… И полно неадекватов приходит… Вот и держатся за нас. Так что все нормально будет, если, конечно, сможешь ты… Киваю с готовностью, поражаясь про себя непрошибаемой активности Ланки. Она сейчас вообще не похожа на ту измотанную жизнью женщину средних лет, что встретила меня совсем недавно у своего порога. Теперь я вижу перед собой еще одну ипостась моей сестры: боевую, жесткую, собранную. Она вышла в этот мир, чтоб бороться и побеждать. Ужасно хочется поймать момент на бумагу, выражение глаз, прищур насмешливый и внимательный, губы, четко очерченные, в легкой полуулыбке… Она совершенно невероятна, моя сестра. Просто богиня Ника сейчас. — Черт… — пока я горюю о невозможности накидать черты ее лица хотя бы парой штрихов на бумаге, Ланка смотрит за мое плечо и с досадой сжимает губы. Поворачиваюсь и обмираю. От стоянки к нам движется Каз. Испуганно моргаю, и время замирает. Все происходит, словно в замедленной съемке: высокий силуэт на фоне низкой черной машины, полностью тонированной, смотрящейся единым куском металла, словно космолет, только что приземлившийся из другой галактики в наш обветшалый дворик. Сам Каз тоже одет в черное, футболка, брюки — все темное, в руках ключи от машины. А лицо жесткое такое, каменное. Прищуренные холодные глаза, четко обозначенные скулы, сжатые гневно губы. Хищник. Жестокий. Уверенно, неторопливо движется к нам. Знает, что не убежать! — Вот блин! — шипит Ланка досадливо, — чего ж ты такой настырный… Точно ты ему ничего не сделала? — Я-а-а… — я настолько поражена, настолько не готова его видеть сейчас, настолько радостно накануне приняла версию Ланки, что он отстал… Что сейчас в ступор впадаю. И говорить ничего не получается. — Ладно, не лезь, главное, и молчи, — командует Ланка, выдыхая и делая шаг вперед. Бесстрашно закрывая меня спиной. Мы с Вальчиком остаемся позади, он с недоумением смотрит на маму, затем переводит взгляд на меня. — Сейчас поедем, маленький… — обретаю я голос под напором обстоятельств. Вальчик — очень тонко чувствует наши эмоции, нельзя, чтоб он испугался… — Доброе утро, Казимир Андрианович, — бодро здоровается первой Ланка, — что-то вчера забыли сказать? — Да, пожалуй, что уже и нет… — Каз останавливается, не дойдя до нас пары шагов, и смотрит не на Ланку. На меня. Прямо поверх ее головы, потому что рост позволяет. И я не могу отвести от его лица взгляда. Стою, моргаю глупо, словно загипнотизированная. — Привет, Марина, — здоровается он спокойно, — как дела? — Нор… кхм… нормально… — шепчу я, — здравствуйте… — Казимир Андрианович, — начинает сестра, но Каз ее словно не слышит. И не видит. Смотрит на меня и продолжает: — Почему вчера убежала? — Я-а-а… Боже, все поджилки трясутся! На меня даже Алекс так жутко не действовал! — Казимир Андрианович, вы… — С вами я потом поговорю, Светлана, — лениво переводит взгляд на сестру Каз, и в его глазах зажигается раздражение и даже ярость, — в частности, о том, по какой причине вы мне соврали, ввели в заблуждение, заставили ночью перетрясать всю службу безопасности на предмет некачественного выполнения обязанностей, а меня самого чуть с ума не свели, пытаясь внушить мысль, что я вчера словил галлюцинацию. Ох…