Пролог Вальегранде, Боливия, 9 октября 1967 года Они стояли на поросшей куцей травой лужайке, которая служила для жителей этого жалкого поселка центральной площадью, и неотрывно смотрели в небо. Эти трое были очень разными: смуглый потомок инков в блестящей черной рубашке, джинсах и соломенной панаме, высокий бородатый скандинав – вылитый викинг и холеная молодая красавица с холодным лицом. И все же их многое объединяло. Прежде всего они не были людьми. И все трое – Светлый, Темный и Инквизитор – были Высшими. Потому что туда, куда собирались они, могли пройти только Высшие. И все они с замиранием сердца – в чем никогда бы не признались! – ждали вертолет, стрекот которого уже раздавался в безоблачной синеве. – Зачем нам их ждать? Мы можем уйти в Сумрак уже сейчас, – нарочито равнодушно предложила красавица. – Нет. Прежде я хочу убедиться, что он действительно мертв, – пробурчал в ответ викинг. – Но нам уже пришло подтверждение, что его казнили! – возразила красавица. – Не поверю, пока не увижу лично, – не уступал викинг. Потомок инков молчал, лишь щурил узкие черные глаза и придерживал рукой панаму, которую так и норовило сорвать порывом ветра, вызванным уже садящейся прямо перед ними «вертушкой». Появления этого вертолета поджидали не только трое Иных; поодаль сбились в испуганную кучку местные крестьяне, а чуть ближе к площади, около большой глинобитной хижины с полуразрушенными стенами, стояли с камерами на изготовку многочисленные репортеры и несколько офицеров боливийской армии, каждый из которых был так или иначе причастен к поимке, пожалуй, самого знаменитого революционера двадцатого века. Грузный, важно раздувающий багровые щеки генерал Анайя, его полная противоположность – худой как щепка полковник Кинтанилья и вертлявый, постоянно вихляющийся майор Торрес – эти трое командовали антипартизанскими подразделениями, которые в итоге и загнали отряд Че Гевары в ловушку. Офицеры Лоренцетти и Селич лично допрашивали и пытали знаменитого команданте в деревушке Ла-Игера неподалеку отсюда. Родригес, агент ЦРУ и урожденный кубинец, передал на место приказ о казни Че, подписанный лично президентом Баррьентосом, и успел задать команданте томящий его вопрос: – Почему ты сражаешься здесь, в Боливии, а до этого на Кубе? Ты же аргентинец! Какое тебе дело до чужих стран? – Сначала ответь, какое тебе дело до Боливии – ведь ты же кубинец, – тихо ответил ему Че. …Сейчас все они не сводили глаз с вертолета, к длинным полозьям которого был крепко примотан бесформенный сверток в плотной мешковине. Вертолет опустился на лужайку, к нему мигом подскочили солдаты, отвязали сверток и понесли его в сторону хижины, у стен которой замерли в предвкушении долгожданной развязки их офицеры. От движения мешковина, скрывающая содержимое свертка, развернулась, показались спутанные черные волосы. Одна из крестьянок со всхлипом «Santo Ernesto!» бросилась к солдатам и попыталась прикоснуться к их ноше. Те бесцеремонно оттолкнули женщину; поднявшись из пыли, она перекрестилась и медленно пошла за ними. Чуть погодя вслед за ней робко потянулись остальные крестьяне. Донеся сверток до хижины, солдаты уложили его на заранее приготовленные дощатые ящики и развернули мешковину. Сгрудившиеся вокруг офицеры и репортеры возбужденно загудели. Защелкали фотоаппараты – собравшиеся на все лады позировали рядом с мертвым телом; каждый хотел себе уникальный снимок. Иные наблюдали за происходящим со стороны: потомок инков – с чисто индейской невозмутимостью, викинг – лишь изредка окидывая взглядом собравшихся у тела, а холодная красавица даже не старалась скрыть брезгливой усмешки на холеном лице. – И ради вот этих вы, Светлые, живете? – презрительно фыркнула она, когда один из солдат, присев около тела Че на корточки, закинул себе на шею его неподвижную руку и, позируя, расплылся в широкой улыбке. – Ради вот этих людей, которые не видят в своих действиях ничего кощунственного? Потомок инков сделал неторопливую затяжку, посмотрел прямо в глаза Темной колдунье и лаконично ответил: – Это не те люди, ради которых я живу. И перевел взгляд на стоявших поодаль крестьян. Те тоже не сводили глаз с неподвижного тела Че и незаметно осеняли себя крестными знамениями: на их глазах рождался, уходя в свой последний земной путь, святой великомученик Santo Ernesto de la Hihuera[1]. Это рождение нового святого не прошло незамеченным для трех Иных. Обменявшись обеспокоенными взглядами, они подошли к телу Че, решительно оттеснив в сторону очередного желающего сфотографироваться с мертвым команданте. Остальные собравшиеся тоже невольно расступились. Генерал Анайя нахмурился – он не понимал, что здесь делают эти гражданские и почему он не может их прогнать. Но приказ сверху был совершенно однозначным – позволить им делать все, что они сочтут нужным. Абсолютно все. И потому Анайя мудро стоял в стороне и не задавал вопросов. Однако то, на что не осмелился генерал, сделал простой солдат. Марио Теран – палач-доброволец, он еще не знал, что останется в веках убийцей великого революционера; после казни Че его переполняло головокружительное ощущение всемогущества, он чувствовал себя героем, которому все по плечу. – Вы кто такие? – спросил он с той новой уверенностью, которую обрел вчера, выпустив три пули в грудь легендарного команданте. Двое из подошедших не удостоили его даже беглым взглядом, а рослый белобрысый малый бросил на сержанта такой взгляд, что Марио немедленно стушевался и испуганно подался назад, за спины товарищей. Трое Иных встали над полураздетым телом Че. Лежащий перед ними худой, изможденный мужчина с неряшливой бородой и спутанными волосами никак не походил на того, кто менял курс историй целых стран и народов. – Что же в тебе было такого особенного? – задумчиво пробормотала себе под нос холодная красавица и покачала головой. А затем Иные молча развернулись и ушли; они не стали смотреть, как военный хирург ампутировал кисти рук Че и как офицеры, вдоволь покрасовавшись перед камерами, наконец увезли обезображенное тело в неизвестном направлении. Отойдя подальше, трое Иных переглянулись и не сговариваясь шагнули в Сумрак. Первый слой, второй, третий – они стремительно погружались все глубже, уходили туда, куда были способны дойти лишь единицы. На ту глубину, о существовании которой не знал почти никто. Они шли на шестой слой Сумрака, туда, где в солнечном раю, которому не хватало самой малости, чтобы стать настоящим, обитали все ушедшие из мира Иные. Достигнув своей цели, троица переглянулись, и в руках викинга появился кругляш тусклого металла, напоминающий старую, потертую монету. Совершенно неприметный на вид, это был артефакт исключительной силы – Обол Харона, который освобождал ушедших Иных, даруя им окончательную смерть. Высшие Иные – Темная колдунья, Светлый маг и Инквизитор – вместе пришли на шестой слой Сумрака, чтобы уничтожить Че – окончательно и бесповоротно. – Пора, – беззвучно прошептал викинг, и холодная красавица нараспев произнесла заклинание, призывая команданте. Минуты шли за минутами, поодаль незаметно собирались умершие Иные, постепенно подходили все ближе – но Че не спешил на ее зов. Викинг недовольно вздохнул и, переложив камень в другую руку, произнес свое заклинание, от которого окружившие их Иные шарахнулись в стороны. Однако команданте по-прежнему не было. Колдунья и Инквизитор повернулись к Светлому. Потомок инков не стал призывать Че. Вместо этого он закрыл глаза и долго прислушивался к чему-то, различимому ему одному. А когда открыл глаза, то сообщил: – Че здесь нет. – Как нет? – опешила Темная. – Все умершие Иные приходят на шестой слой Сумрака. – Значит, он не умер. – Не умер? – непонимающе нахмурился викинг. – Мы же сами только что видели его тело! – Значит, он просто умер не до конца, – спокойно пожал плечами Светлый. – Что значит – умер не до конца? – не поняла Темная. Незаметно покосилась на Инквизитора – ведь те всегда знают чуть больше остальных Иных. Но и на лице викинга было написано неподдельное удивление. – Это значит, что какая-то его частица еще жива в нашем мире, – спокойно пояснил Светлый. – Не надо делать такие большие глаза, – усмехнулся он, видя, как меняется лицо Темной. – Наша магия – не единственная в мире, есть и другие, и они могут то, чего не можем мы. В том числе и сохранять человеческие души. – Но Че – не человек, – заметила холодная красавица. – Он Иной. – И тем не менее где-то там, – неопределенно мотнул головой потомок инков, – в нашем мире еще живет его человеческая душа. И пока она жива там – здесь мы Че не найдем… Трое Высших Иных еще долго стояли под небом – чуть-чуть недостаточно синим, под лучами солнца, лишь самую малость недостаточно ярким и толику менее теплым, под завистливыми взглядами Иных, которые тут, на шестом слое Сумрака, были живы – почти… Темная колдунья и Инквизитор не сдавались, они пробовали все новые и новые заклинания, пытаясь призвать Че. А Светлый маг, потомок древних инков, задумчиво щурил черные глаза и едва заметно качал головой, глядя на их старания. Очень сложно найти Че на шестом слое Сумрака. Особенно если его там нет. Глава 1 Гавана, Куба, наши дни Паспортный контроль международного аэропорта Хосе Марти встречал многочисленных пассажиров рейса Москва – Гавана тишиной и пустотой. – Это мы удачно зашли, – пошутила Вика, улыбаясь мужу; привыкшие к неизменным очередям и давкам, они были приятно удивлены. Впрочем, очереди мгновенно появились; несмотря на то, что больше в зале никого не было, пассажиры ринулись к кабинкам паспортного контроля едва ли не наперегонки, шумя и толкаясь, будто боялись, что не всем хватит места. Уже через каких-то пару минут все свободное пространство было захвачено бурлящей толпой людей в бейсболках, соломенных шляпках и солнечных очках. Женщины ревниво рассматривали наряды других туристок, одергивали своих взбудораженных детей, теребили мужей – куда ты дел наши паспорта? а ты уверен, что правильно заполнил декларации? а вон та очередь двигается быстрее, я же тебе сразу говорила, что надо было вставать в нее! Мужчины терпеливо сносили упреки, послушно демонстрировали паспорта с заполненными декларациями и доставали из ручной клади шлепанцы женам и детям, чтобы те по-быстренькому переобулись. Туристы помоложе в этой суете не участвовали – они были поглощены своими телефонами. Кто-то срочно обновлял статусы в социальных сетях – как же иначе крайне озабоченный его персоной мир узнает, что он сейчас находится в аэропорту Гаваны? Кто-то делал фотографии, чтобы запостить их на своих страницах и собрать ежедневный урожай лайков. Кто-то звонил друзьям и громко, но нарочито безразличным тоном говорил: – Да так, ничего особенного, стою в очереди в аэропорту на Кубе. Сам-то как? В стеклянных кабинках офицеры в светло-желтой форме бодро ставили в паспортах гостей страны штампы о прибытии и, строго хмуря брови, предупреждали не терять отрывную часть заполненной декларации, иначе на выезде придется платить двадцать «куков» – конвертируемых кубинских песо, специальной валюты для туристов. Рассматривая всю эту массу возбужденно-радостных и нетерпеливых пассажиров, Вика подавила невольный вздох – «отпускная» атмосфера оказалась заразительной, и ей тоже захотелось беззаботного отдыха всей семьей на знаменитых кубинских пляжах. Однако она с самого начала знала, что едут они сюда по делу. Муж летел в Гавану на бизнес-переговоры и предложил жене с дочкой составить ему компанию. Вика согласилась, ведь пока Михаил будет занят делами, они с Ясей могли бы отдохнуть и вдвоем. Но Ясе через две недели предстояло принимать участие в большом концерте. Такого серьезного выступления у девочки прежде никогда не было, поэтому дочка привезла с собой скрипку и собиралась как можно больше репетировать, а не лежать целыми днями на пляже. В итоге Вика осталась единственной, у кого не было никаких срочных обязательств и кто мог бы беспечно отдыхать – да только делать это в полном одиночестве не очень-то и хотелось. Пройдя одними из последних через паспортный контроль, Вика с мужем и дочкой оказалась в следующем зале, где пассажиры теснились теперь уже у ленты выдачи багажа. Широко распахнутый зев доставки выплевывал чемоданы и сумки редко и нехотя, словно не возвращая чужое, взятое на время, а отдавая свое и навсегда. Счастливые владельцы появившегося багажа жадно его хватали – и торопливо бежали, неслись к выходу, будто вновь боялись, что не успеют и что автобусы, развозящие по отелям, уедут без них. Вика тем временем внимательно осматривалась. – Что ты ищешь? – спросил Михаил.