Мячик медленно поднялся из-за стола, не глядя смахнув оставшиеся на его одежде фрагменты пиршества. Смотрелся он довольно молодо, лет на 25. Мне вдруг показалось, что этот их праздник как раз ему и посвящён. Может, днюху его отмечают? А может, возвращение откуда-нибудь? На его коротеньких толстых белых руках тоже виднелись татуировки, но явно не из тату-салона, как у крикливой. Наколки скорее. Тогда, если возвращение, то понятно откуда, достроилась логическая цепочка. Прикольно это я зашёл. — Слышь ты, чёрт, ты чёнах?!. - взвился один из хонурей, стоявших поблизости. — Тихо! — оборвал и его Мячик. Хонурей было трое. В районе сорока лет, пропитые, типичные дворовые, обычно выползающие из своих гнёзд два раза в день — утром и вечером. Не особенно опасные. Такие на голос стараются взять, надсаживаются, а на деле мягенькие. Я раньше таких боялся. Не нравился мне явный зэк пожилого вида, который невозмутимо остался сидеть у столика. Не нравился парень, выглядевший уменьшенной копией Мячика и похожий на его младшего брата. Ухмылочка его не нравилась. Непонятным по уровню угрозы казался невысокий дёрганый парень, быстро по-птичьи двигавший головой. И восьмого я не видел, что тоже напрягало. Ну и сам Мячик, конечно, был серьёзной угрозой. Я это понял, когда он, выбравшись из-за стола, вдруг неестественно быстро для такого большого и широкого человека сделал пару мягких шагов вперёд, остановился и покачал головой, разминая шею, как я сегодня днём. Пьяным он не выглядел. Таким много нужно выпить, чтоб их зацепило. Напрягало ещё, что он почуял во мне угрозу, несмотря на мой непредставительный внешний вид. Башка у него неплохо, видать, соображала. Случай, когда размер имеет значение — попытался я пошутить про себя. Но особо смешно не получилось. Инстинкты мои верещали, что попал я крепко. Логика вполне себе соглашалась. — Что там у тебя? — всё с теми же высокими нотками в голосе спросил Мячик. — Травмат? Хер он тебе поможет. — Ничего нет, — отреагировал я и приподнял руки в стороны. — Просто… Проспорил. — Жизнь свою, что ли? — насмешливо спросил Мячик. — Эй, пацанчик, а ты чего там? Сюда иди, на! Это он крикнул Крылову, маячившему невдалеке. Подождал, но Саня, очевидно, никак не реагировал. — Не хочет друг твой тебе помогать… Так что ты там проспорил? — Да вот это самое. Я показал на пустой стол. — Ну давай, — сказал Мячик. — Проясни за себя. Что ты такое, на? По-умному, сейчас нужно было бы показать, что трушу, тем более, это была правда, подыграть и усыпить бдительность Мячика. Помямлить. Это был бы настоящий пилотаж. Но я опасался, что у меня это будет получаться слишком натурально, так, что я сам в это поверю. Я чувствовал, что поверю. Был прямо на грани. — Мы поспорили, что я жопу тебе на голову натяну, — быстро сказал я. — Но ты ссышь, походу. — Э, — сказал Мячик и вяло махнул хонурям. — Сзади станьте, чтоб не утёк. Те потянулись обходить меня. Глянул на младшего братца и тот тоже пошёл мне за спину. Вообще, понятно стало, почему никто из жильцов не вылезает усмирить их. Жильцы даже ДПС, похоже, вызывать боялись. Не хотели связываться. Ждали, пока само рассосётся. Я как-то вдруг забыл и про Михаила Ивановича в микроавтобусе, и про Игоря, находившегося где-то неподалёку, даже про Крылова забыл. Один я был. Да и не могли они мне быстро помочь в любом случае. Я встретился взглядом с пожилым зэком, который так и продолжал сидеть за столом. Лицо его ничего не выражало и напоминало маску. Настоящей жутью повеяло на меня. Той самой, московской, от которой когда-то убегал. Я старался удерживать всех в поле зрения и быстро поглядывал в стороны. — Ну давай, — сказал Мячик. — Натягивай, на. В этот момент я почувствовал тычок пониже спины и услышал глумливый смех. Похоже, что пихнули ногой. Я быстро обернулся, метнулся, пригнувшись, встал на колено, зацепил двумя руками ближайшую ко мне пару ног и изо всех сил с упора дёрнул вверх. Получилось неплохо. Я постарался всё сделать одним непрерывным движением. Михаил Иванович объяснял нам, почему четверокурсники такие быстрые в деле. Они не совершали никаких лишних движений. И не делали разрывов. Все разнонаправленные движения сливались в одну непрерывную «фразу», как он это называл. Термин был фехтовальный. А высшим пилотажем являлось, когда эта фраза сочинялась и исполнялась буквально в процессе, подстраиваясь под меняющиеся обстоятельства. То, чем так хорошо владел Морозов. Михаил Иванович называл его настоящим поэтом. Вот подобную фразу я и исполнил. Только это была заготовка. — Не лезь! — гаркнул Мячик. — Не лезь, сука! Мой! Я уже был на ногах и отскочил ближе к нему. Мячик махнул рукой. Очень быстро махнул, будто кошка лапой, я еле успел пригнуться и тут же отпрянул от второй руки, летевшей снизу в лицо. Даже ветерком повеяло. Совсем чуть не достал. И вдруг он оказался очень близко. Внутри меня будто взревел сигнал тревоги, и я, не глядя, отмахнулся снизу, проехав ему фалангами пальцев и ногтями по лицу, успев почувствовать его губы, коротенький нос и впадины глазниц. — Бля! — невнятно взревел он и мотнул головой, зажмурив глаза, будто стряхивая с лица следы моих пальцев. Это был шанс. Я тут же дёрнул ладонью вперёд, оттопырив большой палец. И попал точно под подбородок, хотя у него шеи почти и не было, голова казалась растущей прямо из покатых широченных плеч. Но этот удар, от которого лично у меня на тренировках перебивало дыхание даже через защитный ошейник, хотя били далеко не в полную силу, на Мячика не оказал практически никакого действия. Какая-то у него шея была слишком коротенькой и могучей. Ниже там куда-то следовало попадать. — Ссучёныш! — взвизгнул в ответ Мячик. — Ах ты!.. Я почувствовал некоторую растерянность. Тут же снова завопила татуированная девка, будто по команде. Мячик рванулся на меня, очень быстро молотя руками. Удары у него были какие-то корявые, неправильные, я их вообще не читал. Спасался чисто на инстинктах, без системы, практически не соображая, что происходит. Он даже не пытался ногой меня ударить, на что я рассчитывал. Я не знал, что делать. Вообще. Запаниковал. Перестал поглядывать по сторонам. Сильный тычок в спину буквально бросил меня прямо на грудь Мячику. Запах пота и какой-то кислятины ворвался в меня, вытеснив всё остальное. И уже когда его коротенькие ручищи смыкались вокруг моих плеч, я с отчаянием извернулся и ударил основанием ладони вверх. Повезло. Видимо, он наклонил лицо и моя рука, минуя подбородок, пропахала по его лицу, идеально зацепив основание носа. Мячик как-то утробно хрюкнул, руки его отвлеклись, и я выскользнул из захвата. Крылов уже подключился. Один из хонурей хрипел, лёжа на боку. Другой сидел на корточках, прикрыв голову руками, третий убегал. Младший брат Мячика стоял с растерянным видом, глядя на старшего. Рот его был приоткрыт. Невысокий дёрганый крутился возле столика, нервно водя перед собой рукой на уровне пояса. Что-то было у него в руке, металлическое, поблёскивало. Нож, вот что это, понял я. Крылов медленно отступал. Пожилой зэк сидел на месте со своей маской смерти вместо лица. Восьмого так и не видно было. Я быстро обежал глазами всю эту картину и вернул их на Мячика. Тот стоял на коленях, прижимая ладони к лицу, майка его была в тёмных пятнах. Орали уже обе девки, истошно и неразборчиво. От их воплей, от вида Мячика, хлебавшего собственную кровь, я впал в какое-то болезненное оцепенение. — Кир! — раздался сзади крик. Я раньше не слышал, как кричит Крылов. Заторможено обернулся и увидел, что Мячик-младший вцепился в руку Дёрганого, будто пытаясь из неё что-то выдрать. Нож. Выдрал и побежал на меня, выставив его перед собой. И мне надо бежать, вяло подумал я. Но внутри что-то никак не запускалось. Будто на паузе стояло. Сейчас, подумал я, сейчас. Сейчас побегу. А младший Мячик был уже совсем близко. И тут сбоку в него что-то врезалось и два слипшихся тела рухнули на землю, покатились и ударились в лавку, вкопанную возле столика. Затем один выкарабкался из-под другого, встал, а другой остался лежать. Встал Мячик-младший. А лежит, значит, Саня, понял я. Башкой, видать, об лавку приложился. Я пошёл на младшего. Но тот повёл себя странно. Он смотрел не на меня, а на свою руку, которая всё ещё сжимала нож. Пожилой зэк уже не сидел за столиком. Он стоял позади него, почти теряясь в темноте. — Ходу! — хрипло крикнул он. Команда эта враз оборвала вопли девок. Мячик-младший от неё вздрогнул и вдруг быстро побежал. Я всё ещё не понимал. Оглянулся и увидел исчезающие в темноту тени. И даже Мячик уже поднялся на ноги, к нему приклеилась черноволосая девка и уводила, придерживая под локоть. А Крылов всё лежал. Я подошёл к нему, присел, взял за плечо, повернул. Глаза у него были открыты. — Ты как? — спросил я. — Нормально, — ответил он совершенно обычным своим голосом. Поднял руку и потрогал свой лоб. — Головой ударился. Шишка, наверно, будет. — Шишка, — усмехнулся я. — Чьи в лесу шишки, да?.. Пойдём? — Ага. Сейчас… Сейчас пойдём. — Давай, помогу, — сказал я. Мне показалось, что его нога застряла за столбиком лавки. Я потянулся рукой, чтобы помочь, и пальцы наткнулись на влажное и липкое на его бедре. Машинально пощупал вокруг и обнаружил странный бугорок у него под майкой в нижней части живота возле левого бока. Майка была мокрой вокруг. Я всё ещё не понимал. Задрал майку и потрогал скользкий небольшой пузырь, торчащий у Сани из живота. И внезапно понял. Зачем-то ещё раз осторожно его потрогал. — А тебе не больно? — спросил. — Нет, — ответил Крылов. — Не больно. Глава 8. Расчёт Тут у меня случилось небольшое помрачение. Не очень помню, что делал дальше. Кажется, ходил там. Звал. Игорь же должен был быть. Но его не было. Никого вообще не было. Возвращался к Крылову. Кричал девятиэтажкам, чтобы скорую вызвали. Колонку, кажется, топтал. Не помню точно. В себя меня привёл Козлов. Схватил под локоть и потащил куда-то. — Пойдём, — говорил. — Пойдём отсюда. Скорую вызвали, едет. Игорь за этим пошёл. Ну который… Сильно его? Куда? — В живот, — сказал я и попытался остановиться, но Вова упорно тащил меня дальше. — Пойдём, пойдём. Дорохов за Игорем побежал. Весёлый ему шокер дал. — Зачем? — продолжал тупить я. — Чтоб не шуметь. По-тихому, чтоб. Может, сейчас сразу и возьмут… Ну как же так-то, а? Как же так? — Это я виноват. Я виноват! Понимаешь?! Я снова остановился упираясь. — Я виноват! Я тормознул! Бля, что делать?! Я чувствовал, как у меня слёзы наворачиваются. — Пойдём, дурак! — Вовка дёрнул меня. — При чём тут ты? Мы же видели. Не повезло. Но зачем, а? … В микроавтобусе светился экран ноутбука. — Понял тебя, — сказал Михаил Иванович в телефон, мельком глянув на открывшуюся дверь. — По домофону говорил? Никто больше из этих в подъезд не заходил? Далековато от места. Скорее, к приятелю какому-то забежал. Или к бабе. Продолжайте наблюдение. Выйдет один — вырубайте, подъедем. Всё. Он завершил вызов, ещё раз глянул мельком в мою сторону и набрал другой номер. — Сумин, приехала скорая? Подъезжает? Как Крылов?.. Хорошо. Скажешь, что брат твой. Езжай с ним, будь там. Говори так — гуляли, ты отстал, крики, прибежал, лежит, ничего не видел, ничего не знаешь. Пусть записывают фамилию как есть, документы, скажи, позже привезёшь. Вы из другого города. Без родителей здесь. Неважно. Плети, что хочешь… Не твоя забота. Всё, давай. Включил фонарик в телефоне и посветил на меня.