[20] НОАК – Народно-Освободительная Армия Китая [21] Китайский государственный деятель династий Тан и Чжоу, прославившийся помимо прочего умением раскрывать сложные преступления. [22] Центры прибытия, они же – центры пробуждения. После гибели Древней Земли, вызванной жестокими войнами с применением хроно и генетического оружия, человечество вымерло. Пепелище Древней земли было обнаружено археологической экспедицией одной из Высших рас. Высшие сумели разработать технологию, воссоздающую вид Homo Sapiens. К сожалению, в результате применения генетического биотерминатора, внутриклеточная структура воссозданных особей оказалась гиперчувствительной к любого рода воздействиям, в том числе – исследованиям. Любая попытка изучить генотип людей заканчивается мгновенным распадом образца. Подобные исследования входят в реестр запрещённых во всех доминантах рукава Ориона (подробнее об этом см. «Фредерик Дюранд: псарь Ориона») . Кроме того, все воссозданные особи стерильны. Возрожденное Высшими человечество не обладает способностью к самовоспроизводству. Эту функцию взяли на себя Высшие расы, пополняющие людские популяции своих доминант с помощью воссоздаваемых особей. Взамен человеческие народы исполняют функции вооруженных сил доминант. Новые граждане в состоянии анабиоза доставляются автоматическими транспортами в центры пробуждения, откуда отправляются в начальные учебно-воспитательные центры. По окончанию начальной школы новые граждане распределяются по центрам профессионального обучения, в зависимости от результатов тестирования и аттестации. Получив специальность, новые граждане получают полные права и приступают к трудовой деятельности либо к воинской службе. [23] Более подробно об отличиях организмов людей, пробуждённых военными, см. «Петр Белоусов: палач Ориона» [24] Китайская традиционная оздоровительная гимнастика. [25] Вид китайского традиционного точечного массажа. [26] Паровая булочка с начинкой из соевого творога. [27] 3 целых и 1/3 мм. Глава 4 Тяньцзинь-7. Высотка планетарного комитета Компартии КНР – Высотка Управления безопасности. - … Как это – просто умер? – не поверил своим ушам Тай. – Что за чушь?! Первый секретарь товарищ Ван терпеливо вздохнул. Несмотря на выдающийся талант, делавший полковника незаменимым, Тай был настоящей головной болью и огромным шипом в заднице. Первый давно избавился бы от строптивого начальника 8-го отдела, если бы не… в общем, в обозримом будущем товарищу Вану ссориться с полковником Таем не просто глупо, а еще и очень вредно для карьеры. - Послушайте, дружище, вы же понимаете! Не я это выдумал. Директива пришла с самого верха. – Для убедительности Первый указал пальцем в потолок и выпятил нижнюю губу. – Товарищ Линху Тенгфей умер от сердечной недостаточности, и точка. - Ну да, правильно. Мы же сами и придумали эту сказочку для прессы. Но нам-то какого демона её скармливать? Бейдзин совсем спятил?! В чем дело?! - Я не знаю, в чем дело! – Ван тоже человек, а Тай способен вывести из себя даже бронзовую статую. – Понятия не имею! Я, знаете ли, не имею привычки переспрашивать, когда мне звонят из столицы! Ну, в самом деле, Тай, будьте же благоразумны! Ну что вы упёрлись? Берите пример с других. Вот товарищ Яо сразу всё понял и отдал соответствующее распоряжение своим людям. Упоминание главы Министерства Общественной Безопасности Тяньцзиня нисколько не успокоило полковника. Напротив, Тай немедленно ощетинился. - Ваш любимчик Яо – бесхребетная медуза! – рыкнул он. – Если ему прикажут, он и Пиньцзы назовет красным! - Мне жаль, что вы так понимаете партийную дисциплину, товарищ Тай! – Первый секретарь тоже перешел на повышенные тона. Только не хватало, чтобы этот упрямый козёл подвел его под удар. – Вам стоит научиться доверять нашим руководителям! - Ну так пусть они для этого постараются, чёрт подери! – рявкнул в ответ Тай. Но уже без прежнего запала. Полковник понимал, что от Первого секретаря ничего не зависит. Не той величины фигура, не того полета птица. Решения Бейдзина окончательны и обжалованию не подлежат. - Строго между нами. Неужели вам самому не интересно докопаться до правды? – уже более мирным тоном спросил полковник. - Нет, не интересно, – отрезал Ван. – Мне некогда удовлетворять праздное любопытство. Это вы, Тай, только и делаете, что разнюхиваете всякое. А на мне, если вы не забыли, целая планета. Половина миллиарда человек, между прочим! Я не могу позволить себе тратить время на одного человека, даже такого достойного, каким был умерший от сердечного приступа товарищ Линху. Тай поморщился. Вот ведь повезло с начальничком. Миллиарды людей его, видите ли, волнуют. О планете он думает. Ну да, как же. Трясется за свое тёплое кресло, вот и всё. - Тай, дружище, – Первый примирительно положил ладонь на плечо полковника. – Я прекрасно вас понимаю. Честное слово. Вы – профессионал. Вы не желаете оставлять преступление безнаказанным, и это делает Вам честь. Я говорю совершенно серьезно. Но интересы народа, интересы партии должны быть выше наших желаний. Мы с вами занимаем ответственные посты и обязаны служить примером для других. Я должен быть уверен, что на вас можно положиться. «Ну вот, лозунги пошли в ход, – с отвращением подумал полковник. – Того и гляди, бросится рисовать дацзыбао[1]. Всё, от этого слюнтяя больше ничего не добьешься». - Ладно, – нехотя бросил он. – Приказ есть приказ. Я подправлю наши базы данных. - Вот и отлично! – просиял Ван. – Вот и замечательно! Я знал, что вы поймете, дорогой Тай. Значит, вопрос закрыт? - Закрытее некуда, – подтвердил Тай, честно глядя в глаза Первому секретарю. «Ну да, размечтался! – кипятился про себя полковник, поднимаясь в лифте на крышу здания Планеткома, где его ждала служебная машина. – Так я всё и брошу по первому окрику из столицы. Перебьешься, шелудивый ты, чтоб тебя, пес. Мы еще посмотрим, чья возьмет». Авиетка взмыла в воздух. В спецрежиме, который Тай из принципа включал, даже направляясь искупаться в городской бассейн, до высотки МГБ было десять минут лета. Всё это время Тай морщил лоб, чуть не до крови дергал себя за ухо и размышлял, размышлял, размышлял. Приказ из столицы, как не парадоксально, оказал полковнику услугу, снабдив его бесценной информацией. Теперь-то можно не сомневаться: покойный Линху – кто угодно, только не кабинетная мышь, не безобидный старикашка, пописывавший на досуге скучные книжонки. Кроме того, вмешательство Бейдзина позволило Таю уточнить одну из самых тревожных версий. А именно ту, которая предполагала заговор военных против гражданских властей. В самом деле, если бы за убийством старого партийца стояла только НОАК, все спецслужбы республики уже сбились бы с ног, отыскивая убедительные доказательства вмешательства военных, чтобы предоставить их Высшим и добиться наказания виновных. А что на деле? На деле Тай получает строгий приказ считать старого пердуна умершим от сердечного приступа плюс категорический запрет приближаться ко всему, что имеет хотя бы отдалённое касательство к обстоятельствам его смерти. Тут не нужно обладать особыми дарованиями, чтобы понять: кому-то наверху очень не хочется, чтобы правда выплыла наружу. И что это означает? А то, что старика, как не крути, убрали с ведома кого-то из бонз в Бейдзине. Кого-то на самом верху партийной пирамиды. Прежде Тай считал эту версию маловероятной. Не потому, конечно, что официально КПК выступает против неконституционных мер. Это всё болтовня, красивые слова для поддержания светлого образа партии. Ради благополучия республики и народа партия не раз марала руки. Это Тая как раз не смущало. Более того, он полностью разделял подход КПК к решению внутренних проблем. Не каждого стоит судить официально, считал он. А то расстреляешь так по приговору суда какого-нибудь оппортуниста, и тем создашь ему ареол мученика. Только и добьешься таким приговором, что сплотишь его последователей. Нет, иногда противников приходится убирать тихо и незаметно, без суда и следствия. Вот, к примеру, ему, главе 8-го отдела МГБ, призванному стоять на страже закона, тоже пришлось привлечь наёмника, чтобы заткнуть рот бывшему аспиранту Чжану. И никакими там муками совести по этому поводу полковник не страдал. Потому что безопасность целой планеты важнее жизни любого отдельного человека. Что бы там не навоображали себе всякие чистоплюи, вроде капитана Юйчи. Тай удовлетворенно фыркнул, вспомнив о жуткой звезде, вестнице катастрофы. Хорошо, хоть этот груз сброшен с плеч. Совсем скоро Чжан Юшенг навсегда престанет совать свой нос, куда не следует. Так ему и надо. Короче говоря, Тая не смущал сам факт убийства старикашки. Настораживало то, что историка убрали грязно. Обычно агенты Партконтроля, устраняя неугодных, обставляют акцию как несчастный случай или как смерть по естественным причинам. Так почему же тогда Линху, вместо того, чтобы мирно скончаться от незаметного яда, заполучил иглу в лоб? Такое впечатление, будто заказчики убийства сознательно стремились подчеркнуть, что историк погиб насильственной смертью. Этакое убийство напоказ. Для тех, кто в курсе, конечно, а не для простого народа. Что же, и такое бывает, подумал Тай, рассеянно рассматривая проплывающие внизу кварталы. Убийство как предупреждение. Известный приём. Если в верхних эшелонах партии кто-то начал мутить воду, демонстративное уничтожение одной знаковой фигуры способно быстро отрезвить горячие головы. Подобные мысли возникли у полковника не на пустом месте. До Тая уже доходили слухи, что в последнее время фракция правых уклонистов вновь заявила о себе. Возможно, Линху как-то связан с их лидерами? А что, звучит логично. Ведь он был историком, ученым. Возможно, он идеолог правого уклона? Если так, то показательная казнь старикашки полностью оправдана. Лучше загодя ликвидировать одного человека, чем потом начинать вынужденные массовые репрессии. Да, версия «убийство–предупреждение» многое объясняет: Линху убрали люди из Бейдзина. С местными они по понятным причинам контачить не стали, поэтому планетарные власти поначалу так рьяно взялись за расследование убийства старого историка. В Столице тем временем убедились, что смерть Линху свою роль сыграла, что посыл истолкован правильно. Остудив кому следовало головы, Бейдзин решил поставить точку и отдал распоряжение: следствие свернуть, смерть считать естественной. Что ж, если Линху действительно убит людьми Партконтроля, то лучшее, что может сейчас сделать Тай, это отнести на могилу старого козла скромный букетик и навсегда забыть номер его дела. Как всегда некстати в транспортном потоке возник затор. Средняя скорость резко упала. Процессор авиетки полковника оценил обстановку и перевёл машину в верхний скоростной эшелон. Тай с раздражением посмотрел вниз. В ста пятидесяти метрах под ним муравьиной тропой двигался седьмой транспортный поток: из центра города к юго-восточным окраинам. Чтобы не допустить опасного сближения машин, Центральный процессор вдвое увеличил разрешённое количество полос, но эффекта пока не видно. Тай поморщился: вспомнились грузовики, которые он столкнул, пытаясь разделаться с проклятым аспирантом. Грязный прием, что говорить. Как и убийство старика. Тоже вынужденная мера. И всё же, размышляя о борьбе фракций в руководстве партии, Тай ни на секунду не забывал о слабом следе, ведущем к НОАК. Пускай, скорее всего, никакого заговора военных нет. Пускай это, по большому счёту, бред. Но всё-таки шанс, ма-аленький такой шансик существует! И тогда, учитывая приказ из Бейдзина, получится, что заговор, эпизодом которого стало устранение Линху Тенгфея, еще изощрённее, ещё масштабнее, чем только что предположил полковник. Военные либо участвуют в нем на равных, либо используются в качестве наемников кем-то из партийных лидеров. И вот конкретно в этом случае полковнику Таю отступать никак нельзя. Потому, что ликвидация потенциальных раскольников – это так, мелочь. Необходимое зло. С ним можно смириться – ради спокойствия республики. И ради того, чтобы избежать большой крови. Но полномасштабное втягивание армии во внутрипартийные распри – это совсем другое дело. Это тяжкое преступление, нарушение незыблемого закона о разграничении, покушение на устои общества. Сегодня военные помогут устранить неблагонадежных, но что будет завтра? Военные – не та сила, которую можно использовать безнаказанно. Они не удовольствуются ролью наемников. Получив рычаги влияния на часть партийного руководства, они наверняка попытаются взять в свои руки всю полноту власти. И что тогда нас ждет? Военная диктатура? Тирания? Капиталистическая империя? Неважно. В любом случае, коммунистическая республика, какой знает её Тай, погибнет. С этим полковник мириться не собирался. «Ставки слишком высоки. – Решил он. – Поэтому расследование следует продолжить во что бы то не стало. Любой ценой, и плевать на приказы из столицы. Если заговора нет, тем лучше: можно будет спать с чистой совестью. Но если заговор существует, необходимо вычислить всех его участников и уничтожить их прежде, чем они уничтожат республику». Определившись с конечной целью, Тай вернулся к текущим задачам. Прежде всего, как он и собирался до встречи с первым секретарём Ваном, нужно попытаться отыскать в архивах убийства со сходным почерком. Они-то как раз и покажут, с чем пришлось столкнуться 8-му отделу. Послужат решающим критерием. Если похожих убийств не обнаружится – отлично, значит, верна версия с «Казнью-предупреждением» и армию можно с легким сердцем сбрасывать со счета. «Казнь-предупреждение» – по самой своей сути одиночная акция, для неё нет нужды привлекать специалистов со стороны, достаточно собственных оперативников Партийного контроля. Но если выяснится, что подобных убийств было не одно, не два и не три, то дело принимает совсем другой оборот. Да, возможно, это партконтроль чистит ряды от паршивых овец, как уже случалось раньше. Но также это может означать, что какие-то силы в Бейдзине решили попытаться оседлать дракона. И, возможно, тень боевых армад флота НОАК уже нависает над ничего не подозревающими мирными планетами. Тай сжал кулаки. Пусть теперь хоть сам Председатель Сян заявится, чтобы лично запретить строптивому полковнику расследовать убийство старикашки Линху, Тай не подчинится. Нет, дорогие товарищи, не на такого напали! Раз уж заварилась такая каша, Тай вооружится самым большим черпаком, какой только сумеет отыскать, и будет её хлебать, пока не расхлебает до самого дна. Конечно, будет непросто. Теперь, после вмешательства Бейдзина, официальные каналы перекрыты. Что ж. И демон с ними. Значит, придется работать, даже на сотню ли не приближаясь к официальным документам. Но чёрт подери, сложность только добавляет азарта в поиск, как специи – вкуса в хуншао жоу[2]! Из авиетки Тай выпрыгнул полным энергии и готовым к драке. Красная доминанта. Межзвёздное пространство. Борт военного транспорта. За завтраком Бэй подставил Киу ножку, и тот основательно треснулся подбородком о край стола. Брызнула кровь. Зихао с Юшенгом захохотали, отпуская в адрес сокамерника оскорбительные комментарии. Множество глаз внимательно наблюдали за конфликтом, но никто не вмешивался. На транспорте царила армейская дисциплина, и забияки уже в первые дни полета поняли, что устраивать соревнования по крутизне – себе дороже. Немедленно рядом с их столом материализовался мастер-сержант, с дубинкой наготове. - Что тут происходит?! Что за бардак?! – минуя обычные гаммы, он сразу перешел на ультразвуковой визг. - Товарищ сержант, я так больше не могу! – тщедушный Киу, дрожа всем телом, стирал с подбородка капающую кровь. Сержант зловеще похлопал палкой по ладони. - Та-ак. И кто это устроил? - Он! И он! Все трое. Они всё время издеваются! Товарищ сержант, умоляю, переведите меня в другую камеру! Я не выдержу, я повешусь, честное слово! Сержант злобно ощерился, плотоядно уставившись на троицу приятелей. - Ведь две недели уже! Терплю, терплю. Кто бы еще смог? – Проскулил Киу. - И куда я тебя дену, интересно? – проворчал сержант. – Все камеры забиты. Разве только найдешь такого дурака, который захочет поменяться. Он обвел взглядом осужденных. - Ну, кто поменяется с этим ничтожеством? - Братцы, помогите! – проныл Киу, всхлипывая. - Ага, давайте, кто еще со мной не встречался, – Зихао призывно сомкнул кулаки. – А то с этим слизняком уже скучно. - Ты поговори мне, кусок дерьма! – немедленно взвизгнул сержант и огрел великана дубинкой. Осужденные опасливо переглядывались. Киу разрыдался. - Ладно… – раздалось из дальнего угла. – Я поменяюсь. Только вы, товарищ сержант, скажите этим, чтоб не дрались. Из угла показался разбитной молодой парень со свернутым на сторону носом. Юшенг не помнил его имени.