– Ну конечно, – сказала я, даже не пытаясь скрыть сарказм. – Еще бы этот суд работал как надо. – Ты становишься такой агрессивной и резкой, Ванесса. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Если бы ты увидела Дерека, то изменила бы мнение. Я ничего не ответила. Снова оглянулась на Митчелла и смотрела, как он застилает диван пледом, стараясь не слишком тревожить кисть. Он заметил, что я смотрю на него, и подмигнул. Мама прекратила говорить о Дереке и спросила, как у меня дела, хорошо ли мне живется у друзей и не хочу ли я приехать к ней на кофе в субботу. – Все хорошо. Как насчет кофейни в городе? – спросила я. Возвращаться в родительский дом я отныне не планировала даже ради матери. – Заодно расскажу тебе, что именно случилось с дверью в отцовский кабинет. – То есть? – переспросила мама после долгой паузы. – Разве он солгал мне? – Давай встретимся в субботу. Я не в состоянии сейчас говорить об этом. Может, через неделю меня немного отпустит, и тогда смогу. До встречи. – Все окей? – спросил Митчелл, когда я закончила разговор. – Да, – кивнула я, разглядывая застеленный пледом диван, на котором ему снова предстояло коротать ночи. – Ты правда не против спать отдельно? – Мы уже говорили, и ты знаешь мой ответ, – сказал он, посылая мне улыбку. – Знаю. Но мне все равно не по себе. – Зато я счастлив, – сказал он. – Ты будешь крепко спать, и единственное, что тебя может беспокоить – это мой зверский храп. Его подшучивания над тем, что казалось мне огромной проблемой, согревали мне душу. Хотелось отблагодарить его за это и дать понять, что как только мои панические атаки пройдут, я не останусь в долгу. И я придумала, как это сделать. Вечером мы вместе посмотрели сериал, прикончили банку арахисового мороженого, и я ушла в свою комнату. «Спокойной ночи, Митчелл», – написала я ему в мессенджер, когда услышала, что он щелкнул выключателем и лег. «Спокойной ночи, Ванесса», – ответил он. «Можно мне отблагодарить тебя за все, что ты делаешь?» «Я не делаю ничего особенного, так что и благодарить не за что» + сердечко. «А если все равно хочу, можно?» «Что ты задумала?» – спросил он, и я представила, как он улыбается, лежа в темноте и глядя на экран телефона. «Просто небольшое пожелание спокойной ночи», – ответила я и приложила к сообщению фотографию: свое селфи, снятое в полумраке комнаты, на котором мою грудь прикрывали только волосы, рассыпавшиеся по плечам. Причем прикрывали весьма слегка. «Ох, Несса…………» «Получилось порадовать тебя?» «Порадовать и вызвать множество других реакций, которые я не в состоянии контролировать». Я рассмеялась так громко, что Митчелл, наверно, услышал даже за закрытой дверью. «Я разрешаю тебе помочь своим реакциям, глядя на мое фото. Совсем не против». «…………» – прислал он, и я снова рассмеялась. «Спокойной ночи, Митчелл». «Подожди». Спустя пару секунду он тоже прислал свое селфи, на котором был без футболки. Мышцы бугрились под загорелой кожей, волосы были растрепаны и влажно блестели после душа. Я поймала себя на мысли, что совсем не прочь приложиться губами к его соскам. К каждому по очереди. Водить языком по его пирсингу. Исследовать его тело, каждый сантиметр. И позволить ему сделать то же самое со мной… Мои фантазии помчали вперед, как дикие, не угнаться. «Ты тоже вызываешь у меня множество реакций, которые сложно контролировать, Митчелл». «Я тайно надеялся на это». Разглядывая его фото, я скользнула пальцами вниз, под резинку своего нижнего белья, и внезапно обнаружила влагу. Ее было так много, что впору было искать бумажные салфетки. Гору бумажных салфеток. Я была потрясена. Будто случайно обнаружила потайную дверь в комнате, которую всегда считала пустой. * * * Я проснулась раньше Митчелла на следующий день. Тихонько проскользнула на кухню и стала готовить завтрак, беззвучно напевая себе под нос. Разбила на сковородку яйца, поджарила хлеб в тостере, посыпала яичницу чеддером и кусочками авокадо и осталась очень довольна результатом. Когда я принялась варить кофе, стараясь не греметь чашками, то услышала шаги, и в следующую секунду на кухне объявился Митчелл, сонно потягиваясь. – Доброе утро, бойфренд, – сказала я ему, и он тут же замер. Остановился посреди кухни, ошарашенно улыбаясь и прищурив один глаз. – Можно поподробней с этого места? – проговорил он. – Кажется, я что-то пропустил. – Пропустил, – кивнула я, невозмутимо протирая полотенцем чашки. – У тебя теперь есть девушка. Ее зовут Ванесса. От имени немного веет чучелами фазанов и напудренными париками, но все остальное вроде бы ничего. Она не смущается, разговаривая о порно, неплохо готовит свое коронное блюдо – яичницу, и по слухам вроде как… не холодная, а огонь. Митчелл рассмеялся, подошел ко мне и положил ладони на мои щеки. – Серьезно? – вымолвил он, вглядываясь в мои глаза, словно ожидая подвоха. – Серьезней некуда. Ты рад? – Это лучшая новость за последние двадцать шесть лет. – То есть за всю твою жизнь? – улыбнулась я. – Да, – сказал он и заключил меня в объятия. Я закрыла глаза от наслаждения, держа в одной руке чашку, а в другой – упаковку молотого кофе. На мне была очень свободная полупрозрачная ночная рубашка, которая съехала с моего плеча, и Митчелл принялся ставить на него поцелуи, как печати. Я просто умирала от избытка нежности. Это так и ощущалось: будто во мне ее так много, что она не умещается внутри, и, чтобы не лопнуть, мне нужно выплеснуть ее на кого-то. Обильно и щедро. – Как спал? – прошептала я, встречая его губы. – Честно? Ужасно. – Почему? – Сложно спать с частью тела, которая увидела твое фото и спать передумала. – Непристойности с утра пораньше, идеально, – рассмеялась я. – Какие еще непристойности? Я имел в виду мозг. А ты о чем подумала? – улыбнулся он. Я вспомнила о вчерашней переписке и почувствовала, как краска заливает лицо. Митчелл, очевидно, подумал о том же, потому что развернулся и сказал, что будет пить кофе на другом конце комнаты. И чтобы я не смела приближаться к нему или сходила в свою комнату и накинула что-то менее прозрачное. Я сжалилась над ним и набросила на себя толстый шерстяной плед. Он сказал, что даже плед слишком сексуально смотрится на мне, и, пожалуй, он не будет смотреть на меня вовсе. Заявил, что лучше будет смотреть на кружочки желтков на своей тарелке, хотя после вчерашних селфи любые кружочки вызывают у него жесткую эрекцию. Весь наш завтрак я смеялась так, что есть толком не могла. Это было очень забавное и приятное утро, теплое и пушистое, как любимая пижама. Мы упивались каждой его минутой, ровно как и новым статусом наших отношений. Теперь мы были не просто людьми, делившими одно жилье, а двумя частями чего-то целого. Двумя сторонами света, соединяющимися в одно небо. Митчелл был прав, сказав, что если мы как-то обозначим наши отношения, то мои проблемы станут нашими общими проблемами, а это позволит мне начать по-другому относиться к ним. В то утро я ощущала все сказанное им так явственно, будто эти слова были материальны, как огонь или сталь, и теперь они точно так же, как огонь и сталь, могли отогреть и защитить меня. * * * Ближе к обеду Митчелл ушел на пробежку, а я взялась за работу над очередной статьей. И пока набрасывала план, получила письмо от отца, который, отчаявшись добраться до меня через телефон, взялся за электронную почту и накатал мне большое и злое письмо: «Дерек решил не заявлять на того мальца, с которым ты явилась позавчера и который вышиб дверь в мой кабинет, стоило ему приревновать. Так что пусть спит спокойно, хотя по нему плачет тюрьма. Но тебе, дочка, я предлагаю подумать вот над чем: неужели ты думаешь, что он не станет разочарованием? Дерек сказал, что этот тип возил к вам еду из ресторана. Серьезно? Это твой выбор? На что ты будешь жить? В каких условиях? Вашего нищенского дохода может и хватит на жилье и продукты, но та жизнь, к которой ты привыкла, останется в прошлом. Ты не сможешь позволить себе новую машину, когда эта надоест. Не будешь ездить в путешествия по шесть раз за год. Забудь о дорогой одежде и роскошных ресторанах. А теперь скажи – чуть более нежный мальчик стоит всех этих мучений? Дерек признался мне, что возможно был слишком… страстен с тобой. Что вероятно твоя натура создана для более спокойных отношений с человеком, который беднее тебя и над которым ты могла бы доминировать. Мне трудно обо всем этом судить. Я не знаток новомодных веяний, но я точно знаю, что зов тела может обманывать. Я занимаюсь бракоразводными делами вот уже тридцать лет и точно знаю, что люди, не подходящие друг другу по статусу, никогда не бывают счастливы вместе. Адвокатша не будет счастлива с официантом, а владелец транснациональной корпорации не найдет счастье с деревенской простушкой. И точно так же Ванесса Элис Энрайт, наследница крупной юридической фирмы, недолго будет миловаться с мальчишкой с улицы, у которого ни образования, ни манер, ни будущего. Придет время, и ты сама поймешь, что дела постельные – это еще не все. Я буду ждать этого момента и дождусь. А ты до той поры постарайся хотя бы не забеременеть. Он уж точно заинтересован в том, чтобы на всю жизнь связать себя с такими, как мы». Я быстро почитала сообщение и еще быстрее написала ответ, который так и жег мне язык с самой первой секунды: «Жаль, что ты забыл, что ты и сам не из богатой семьи, а деньги на свое образование и первое дело занял у родителей мамы. Ее ты ни разу не обвинил в том, что она связалась с простаком. Так вот, продолжай эту прекрасную традицию и со мной. Буду благодарна». Я сразу же отправила письмо – можно сказать, швырнула его отцу, захлопнула ноутбук и пошла на балкон курить. Сидела там полчаса и хмурилась, пока не пришел Митчелл. – Все в норме? – спросил он, заглядывая на балкон. – Да. Просто отец не знает, чем еще заняться, – сказала я и чмокнула Митчелла в губы. – Он звонил? – Написал. – Снова хочет свести тебя с бывшим? – поинтересовался Митчелл, стаскивая мокрую майку и опасно усмехаясь. – Нет. Решил напомнить, что счастье заключается в деньгах, – пожала плечами я, с неизменным интересом разглядывая обнаженный торс Митчелла.