Отец склонился над столом и закрыл лицо руками. – Я… Я должен сказать тебе еще кое-что. Прежде, чем продолжу. И умоляю тебя попытаться понять и простить меня. Дерек приезжал проведать нас, когда узнал, что с тобой приключилось. – Дерек?! – Да. И он был очень расстроен. Плакал. Хотел тебя увидеть. Он был так плох, что я позволил ему подняться в твою комнату. Мамы не было дома. Она бы не позволила тревожить тебя. А я… сделал это. – Ты позволил Дереку пойти проведать меня? – нервно рассмеялась я. – После всего, что он делал? – Он плакал. Он умолял. – Боже, да цирк это все! И причем тут это? Я вообще не помню, чтобы Дерек приходил. Я не видела его. – Ты была под сильным снотворным и не запомнила, что… Отец снова сжал мою руку и посмотрел на меня с такой болью во взгляде, будто кто-то втыкал в него иголки одну за другой, в самые болезненные места. – Что не запомнила? – переспросила я. – На камере… На видео… Отца трясло так, что я испугалась, что ему сейчас снова станет плохо. Он смертельно побледнел и был не в состоянии вымолвить то, что хотел сказать. – Покажи мне видео, – ровным тоном сказала я. – Просто включи. Ты ведь для этого взял сюда с собой ноут? Что он сделал? Я думала, что отец откажет и мне придется уговаривать его, но он сдался и сразу же открыл ноутбук, будто знал, что все равно не сможет пересказать увиденное. Он развернул его ко мне, включил видео и отошел, снова схватившись за сигару. – Я не знал, доченька, я не знал. Не думал, что подобное может случиться, – он снова и снова повторял эти слова, пока, сгорбившись, не ушел от стола аж на другую сторону сада. Я уставилась на экран с раскрытым на полную видео. Это была моя комната и я, спящая в кровати. Первые несколько секунд ничего не происходило, казалось, что я смотрю на статичную картинку. Затем в комнату вошел Дерек. Он сел на край моей кровати, пару минут что-то говорил – камера не записала звук, только изображение. Потом… Мне показалось, что меня сейчас стошнит. Перед глазами вдруг поплыла мелкая пыльца, как перед обмороком. Я потерла лицо, оно горело. Дерек положил руку на мои ноги, прикрытые одеялом, и погладил ту, что была ближе к нему. Водил рукой вверх и вниз и что-то бормотал. Потом наклонился и рукой похлопал по моему лицу. Я спала и не реагировала на него. Он снова похлопал меня по щекам, желая убедиться, что я в полной отключке. А когда убедился, то сдвинул одеяло в сторону, обнажая мои ноги и нижнюю часть тела. Я окаменела. Я просто превратилась в гранитную крошку, едва веря глазам. Дерек расстегнул ширинку… Я нажала на паузу, подняла глаза и глянула в окно, за которым Митчелл разговаривал с моей матерью. Он заметил, что я смотрю на него, и помахал рукой. Я вымученно улыбнулась, стараясь показать ему, что все хорошо. Абсолютно все хорошо. Все хорошо. Лицевые мышцы чуть не подвели меня – едва не стали двигаться сами собой. Едва не превратили мое лицо в гримасу ужаса. Слезы жгли глаза, крик застыл в горле, но Митчелл смотрел на меня в окно. А я не хотела, чтобы он понял, что мне плохо. Потому что мне нужно было досмотреть проклятое видео до конца. Я снова запустила его и уставилась на экран. Дерек притянул меня за ноги к краю кровати. Я пошевелилась во сне, вяло протестуя, но видимо мне дали просто животную дозу снотворного. Он развел в стороны мои ноги и сдвинул в сторону ткань моего нижнего белья. Его пальцы копались в моей промежности, жестко, безжалостно. Мяли мою плоть. Потом он склонился надо мной, сунул в меня член и принялся насиловать мое безжизненное тело. Он что-то говорил, пока делал это. Выплевывал какие-то слова в мое спящее лицо, вовсю двигая бедрами. Как машина. Как бездушный механизм, созданный для того, чтобы уничтожать. По моим щекам потекли слезы и закапали на клавиатуру. Я быстро стерла их и нажала на стрелку «Вправо», чтобы ускорить видео. Дерек вышел из меня и бросил мое тело так же резко, как и начал. Взял мою голову за волосы и притянул к краю кровати. Он открыл пальцами мой рот, не обращая внимания на то, что я вяло шевелюсь и даже не полностью нахожусь в отключке, – и сунул свой член мне в рот. Я подумала, что мне не нужно смотреть дальше. Внутренний голос вопил, что я увидела достаточно, что продолжать – это просто жестоко травмировать себя. Но другой голос сказал, что я должна знать все, что случилось. От и до. И даже если увиденное уничтожит меня, я все равно должна знать. Дерек натягивал мою голову на свой паршивый член, схватив обеими руками мои волосы. Наконец судороги прострелили все его тело, и он кончил. Его сперма начала вытекать из моего рта прямо на подушку, когда он отстранился. Он схватил пачку салфеток и попытался все вытереть, но следы все равно остались на подушке и на простыне. Я уже знала, что он скажет потом моим родителям. Что меня стошнило во сне. Странно, но я уже знала все, что он говорил в тот момент. Думаю, какая-то часть моего сознания, которая не полностью спала в ту минуту, все запомнила. Тот сон, в котором Дерек насиловал мое безжизненное тело, – не был сном, он был реальностью. Дерек быстро вернул моему телу исходное положение: укрыл одеялом и пригладил волосы. Спрятал все салфетки в карманы, вышел из комнаты и закрыл дверь. Я опустила крышку ноутбука и снова подняла глаза. Митчелла в окне больше не было, но на меня смотрела мама. Она знала, что отец только что показал мне. И на ее сером, зареванном, измотанном лице отразилась такая нечеловеческая боль, что невыносимо было видеть. Отец снова сел за стол и, не глядя на меня, сказал: – Я не оставлю этого, Ванесса. Не оставлю. Я знаю, что это тяжело, но, пожалуйста, держись. С такими уликами, как эта, у него нет ни единого шанса. Он сядет. Сгниет в тюрьме. Я позабочусь об этом. Я был слеп. Я был глуп. Он делал это и раньше, так? В ту ночь, когда ты прибежала домой, он тоже изнасиловал тебя, так? – Остановись, папа. Просто остановись. Я медленно встала, и он тоже поднялся следом, опираясь на стол. – Будь сильной, – сказал он, утирая глаза. – Прошу тебя, будь сильной. Нам нужно засадить его туда, где он больше не сможет творить все это. Ни с кем. – Я больше не могу… Говорить об этом. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я не могу сейчас, – сказала я, хватая ртом воздух. Папа прижал меня к себе, обхватил руками, и моя выдержка дала трещину. Я начала рыдать так сильно, что едва могла стоять на ногах. И отец заплакал со мной, беззвучно, но его плечи вовсю тряслись. У меня кружилась голова и чувство было такое, будто это конец: я приняла смертельную дозу яда, после которой редко выживают. Он уже растекся по моему телу, проник в каждую клетку. – Твой друг идет сюда, – шепнул мне отец, не выпуская меня из объятий. – Наверно, я не имею права давать тебе советы после всего, что случилось. Я дискредитировал себя как отец и как тот, на кого ты можешь положиться. Но все же я очень прошу тебя не говорить ничего Митчеллу до поры до времени. Скажешь потом, когда Дерек будет за решеткой. Боль и злость могут сыграть с людьми плохую шутку. Это я говорю как адвокат, который видел людей в состоянии аффекта и разгребал проблемы, к которым оно привело… – Несса! – Митчелл окликнул меня и, увидев, что мои плечи трясутся, а лицо залито слезами, ринулся ко мне вихрем. Отец выпустил меня и отвернулся. Митчелл подбежал ко мне и заключил в объятия. Готов был кинуться защитить меня, но пока не знал, от кого. – Ты в порядке? Что случилось? Что он сказал? – Все хорошо, – кивнула я, крепко обнимая его шею руками. – Я просто… Я просто… Митчелл отстранился, заглянул мне в глаза и стер слезы с моего лица. Потом оглянулся на отца, который уже направился в дом, тяжело переставляя ноги. – Он правда ничего не наговорил тебе? – Нет. Просто у него проблемы со здоровьем, – ответила я. – Я хочу попрощаться с мамой, и давай уедем отсюда. Стоило мне переступить порог, и я оказалась в материнских объятиях. Она ничего не сказала, но мы поняли друг друга без слов. – У тебя есть успокоительное? – шепнула я ей на ухо. – Любое. Мне нужно немного прямо сейчас, иначе я сойду с ума. Она ушла на кухню и тут же вернулась со стаканом воды. – Валерьянка, – одними губами сказала она, пока Митчелл ждал меня у дверей. – Пей. Я люблю тебя. Не беспокойся ни о чем. Мы все решим. Мы этого так не оставим. Я выпила весь стакан и снова обняла ее, вдыхая слабый запах ее духов, таких родных. На мгновение мне снова стало десять лет, и я только что на всем ходу упала с велосипеда и ободрала всю кожу с колен. А она подняла меня, прижала к груди и сказала, что все заживет. И следа не останется. А значит, не о чем печалиться. Глава 25 Если ты любишь меня Мне следовало перенести запланированное на другой день. Не случился бы конец света. Однако отменить все означало проиграть Дереку очередную битву, снова позволить ему дотянуться до меня своими мерзкими щупальцами и разрушить самый счастливый день в моей жизни. А я устала проигрывать и быть жертвой, которую жизнь швыряет из стороны в сторону, как прибой. Я устала быть той, кто не в силах управлять своей судьбой. Я решила не отступать. То, что случилось в спальне родительского дома, – всего лишь еще один осколок, а осколков этих во мне и так засела сотня. Так что не важно, одной раной больше или меньше. Несколько раз я плакала в туалете ресторана, кое-как приводила себя в порядок, освежала пудрой лицо и возвращалась к Митчеллу. Кусок не лез в горло, но я ела. Хотелось рыдать, но я улыбалась. Хотелось отключиться и ничего не чувствовать, но я держала глаза широко открытыми. Я не собиралась протянуть Дереку на блюдечке свое счастье и позволить уничтожить его. Он не дождется, что я сдамся. – Ты такая молчаливая… Мы можем все отменить, – предложил Митчелл, сжав мою ладонь и пристально вглядываясь в мое лицо. – Ресторан и гостиница простояли здесь сотню лет и простоят столько, сколько нужно. – Нет, – выпалила я, перевернула ладонь и переплела свои пальцы с его. – Нет. Я не хочу ничего отменять. Все будет хорошо. Митчелл внутренне расслабился и послал мне ободряющую улыбку. – Я люблю тебя. Хочешь еще немного вина? Я перевела взгляд на бутылку и на вино в бокалах – золотисто-янтарное, и поняла, что вообще не запомнила, когда его принесли и как открыли. Мое настоящее ускользало от меня, я тонула в прошлом, мне нужно было сделать над собой усилие, иначе этот вечер просто не отложится в моей памяти. Останется только боль и тоска. «Проваливай из моей головы, Дерек. Начиная с настоящей секунды я больше ни разу не подумаю о тебе, тварь. Ты не достоин даже моих мыслей». Я посмотрела вокруг, только сейчас наконец разглядев убранство ресторана. Это было одно из самых роскошных мест в городе с внутренним садом и окнами от пола до потолка. Белоснежные скатерти, вышитые золотом, свечи в дорогих подсвечниках, бокалы на длинных-длинных ножках. С нашего места открывался потрясающий вид на реку Лиффи, в которой отражалось закатное небо. Я посмотрела на Митчелла, сфокусировала взгляд на его лице и словно только сейчас полностью ощутила его присутствие. Он роскошно выглядел. Если бы мы не были знакомы и мне бы представили его как какого-нибудь молодого отпрыска неизвестной мне королевской семьи – я бы ни на секунду усомнилась, что он будущий король. Все в нем дурманило меня. И его улыбка, и пристальные глаза небесного оттенка, темно-синяя рубашка, облегавшая широкие плечи, и незримая, но ощутимая аура покровительства и любви ко мне, в которую мне хотелось погрузиться, как в горячую воду, и больше никогда не выходить. – Да, я хочу еще вина, – сказала я, утопая в сиянии его взгляда.