– И держи руль крепко. – Да, мэм, – улыбнулся он. – И если вдруг столкнешься с машиной и пострадаешь, то после обязательно сходи к врачу и возьми медицинское заключение. Тогда получишь приличные деньги от страховой. А если травмы серьезные, то лучше и вовсе обратиться к адвокату, он добьется больших выплат. – Да, я слышал, что это хороший заработок в Ирландии, – рассмеялся он. – И для пострадавших, и для врачей, и для адвокатов, которые ведут подобные дела. – Всякое бывает, – усмехнулась я. Многие и правда ради денег бежали к врачу и адвокату, даже просто поцарапав коленки. – Жаль, что зачастую это только жажда наживы и вредительство, – улыбнулся Митчелл, читая мои мысли. – А ты не склонен ни к тому, ни к другому. – Нет. А ты? – Тоже нет, – кивнула я и добавила: – И жалею об этом. Митчелл рассмеялся. Бросил взгляд в боковое зеркало и вырулил на большую дорогу. Мне нравилось, как уверенно и расслабленно он ведет машину. Словно ему нравится моя компания и он не хочет закончить поездку раньше времени. – Где находится твой ресторан? – В Голвее, – отшутился он, и я рассмеялась. Городок Голвей находился на другом конце Ирландии, на западном побережье, в трех часах езды. Я так и представила, как мы выруливаем на М7 и исчезаем в ночи, а Дерек, мои родители и вся моя жизнь растворяются в дымке прошлого. Единственное, о чем я буду жалеть, – это мой пончик с шоколадными пуговками, который я оставила дома на тумбочке. – Ладно, Голвей так Голвей, – улыбнулась я. – Откуда ты сам родом? – Из Керри, – ответил он. – Правда?! – воскликнула я. – И мои родители оттуда! Когда мне было десять, мы переехали в Дублин и отец открыл тут дело, но я помню свое раннее детство, когда каталась на лошадях и ловила лягушек в ручьях. – Да ладно! Сто лет не встречал никого из Керри. – И я. – Мне нужно угостить тебя по такому случаю, – сказал он, глядя на дорогу. Я посмотрела на его лицо. Мы стояли на светофоре и габаритные огни остановившейся впереди машины окрасили лицо Митчелла в ярко-красный. – Ты уже угостил меня пончиком, – сказала я. – Как насчет чая к пончику? – спросил Митчелл. – Ну только если в него тоже насыплют шоколадных пуговок. Митчелл рассмеялся и сказал, что без проблем. Он, так и быть, раздобудет для меня шоколадные пуговки, если это мое заветное желание. Он свернул на небольшую улочку где-то в районе Таллы. Мы проехали метров двести и остановились у ресторана, оформленного в азиатском стиле, с надписью «Кей-Таун» над входом. Фасад был окрашен в красный цвет, настенные фонарики раскачивались на ветру, разбрасывая вокруг косые лучики. Вокруг не было ни души: слишком поздно для посетителей, слишком холодно и, ко всему прочему, – понедельник, мертвый день. Никто не ходит в рестораны в понедельник, так что владельцам даже приходится объявлять скидки в этот день. Митчелл предложил мне зайти с ним внутрь, и я согласилась. Здание снаружи было неприметным, но как только мы вошли, то попали в уютное местечко с бамбуковой мебелью и низкими столиками. Всюду висели гроздья тусклых медных лампочек и гравюры, изображающие птиц и зверей. Посетителей было мало, всего пара человек. Митчелл исчез на кухне, а я села за столик в уголке, пригладила волосы, глядя в лакированную поверхность стола, и проверила телефон. Дерек прислал мне сообщение «Где ты?», и я ответила, что вышла в аптеку за обезболивающим и пластырем. Он написал в ответ, что ему и так хреново и совсем необязательно пытаться вызвать у него чувство вины. Я не ответила. Перевела телефон в беззвучный режим и спрятала в карман. Митчелл вернулся через пять минут с двумя большими стаканами. Он уже снял капюшон и расстегнул куртку: теплый свет лампочек освещал его лицо и шею. В яремной ямке была еще одна татуировка – когда он подошел ближе, оказалось, что какой-то корейский иероглиф. – Как насчет бабл-чая? – спросил он, ставя на стол стаканы, и протянул мне пластиковую трубочку в бумажной упаковке. – Я взял манго и дыню. – Просто праздник какой-то, – ответила я и выбрала чай со вкусом дыни. – Даже круче, чем шоколадные пуговки. Митчелл подмигнул мне и сел напротив. Пробил трубочкой слой бумаги, которым был запечатан сверху стакан, и сделал глоток. – Что случилось? – спросил он, касаясь пальцем синяка на тыльной стороне моей ладони. – Ломкие сосуды, – ответила я. Я часто врала о своих синяках и научилась отвечать быстро и без эмоций. – Стоит удариться, и я тут же покрываюсь синяками. – С чем встретилась рука на этот раз? С лицом Дерека. – Не помню. Но раз уж мы заговорили о руках, то расскажи мне о своих татуировках. Что здесь написано? – и я коснулась букв на костяшках его пальцев. Потрогала все по порядку, перескакивая с пальца на палец. – «Felix Culpa». Что это значит? – «Счастливая ошибка» на латыни, – пояснил он. Отпил чая и продолжил: – Или «благословенное падение». Означает что-то дерьмовое, что в итоге идет тебе на пользу. Католики обычно подразумевают грехопадение: мол, не было бы грехопадения – не было бы и человечества. Или казнь Иисуса: не случись она – не было бы искупления грехов. Это все и есть «Felix Culpa». Я открыла рот, глядя на то, как легко он говорит о религии и значении латинских фраз. Честно признаться, я не думала, что получу настолько исчерпывающий ответ. Митчелл понял мое молчание по-своему. Рассмеялся и утер лоб. – Прости, не хотел загрузить тебя. И к религии не имею никакого отношения. Просто эта фраза – она как зеркало моей жизни. – Да вообще не загрузил! Наоборот, мне интересно! – выпалила я. – С тобой тоже случилось что-то плохое, что в итоге пошло тебе на пользу? – Пожалуй, со всеми нами случается такое? – то ли спросил, то ли подытожил он. Внезапно рядом с нашим столиком возник пожилой кореец с большим круглым животом, маленькой бородкой и двумя тарелками в руках. Митчелл поднялся и помог ему расставить все на столе. Я непонимающе захлопала ресницами. – Я взял на себя смелость заказать нам ужин, – пояснил Митчелл. – И надеюсь, что тебе понравится. Не отказывайся, а не то Джун очень расстроится. – Очень расстроюсь, – подтвердил кореец, комично грозя мне пальцем. – Джун? Вы? Тот самый, который… – я прижала руку к губам. – Это ваш ресторан, да? – Сегодня был мой, а завтра поглядим, – снова захихикал он. – Если эпидемия не пойдет на спад, то мы все в жо… В глубокой неопределенности. Митчелл расхохотался и предложил Джуну поужинать с нами, но тот отказался. Похлопал Митчелла по плечу и сказал, что у него еще куча дел, так что он будет рад закончить их. Потом указал на наши тарелки и приказал есть скорее, пока не остыло. * * * Я давно не испытывала такого счастья и умиротворения, как в тот вечер с Митчеллом в ресторане «Кей-Таун». В один присест умяла тарелку стеклянной лапши с бобами, кимчи и салат из морепродуктов. Джун потом еще и десерт нам принес: рисовые пирожки с начинкой из сладкой фасоли. Я часто заказывала азиатскую еду, но она и близко не была такой вкусной. Должно быть, хорошая компания – она как дорогие специи: делает еду незабываемой. А компания Митчелла оказалась лучшей за очень долгое время. Я постоянно смеялась. Митчелл шутил и травил байки. Сказал, что когда Джун умрет, то ресторан достанется ему, потому что он Джуну дороже сына. Сам Джун, который в этот момент принес нам еще бабл-чая, сказал, что у него другие планы: он все продаст и купит себе и жене билеты на круизный лайнер. «Хочешь сбежать от меня? Не выйдет, – сказал Митчелл, грозя ему зубочисткой. – Моя любовь к тебе одолеет океаны». Джун предложил Митчеллу излить свою любовь на кого-то более симпатичного и менее лысого. «Вот на Ванессу, например». Я расхохоталась в сотый раз за вечер. Митчелл повернулся ко мне, постучал пальцем по подбородку и сказал, что, пожалуй, это хорошая идея. Занимательная. По крайней мере, я-то уж точно не сбегу на круизный лайнер. «Зависит от того, будут ли там пончики с шоколадными пуговками, – ответила я. – Если будут, то вынуждена тебя расстроить». Из ресторана мы с Митчеллом вышли ближе к полуночи. Выкурили по сигарете, стоя под красным козырьком, увешанным фонариками. – Я плохо на тебя влияю, – сказала я. – Ты снова куришь со мной. Митчелл только рассмеялся, выдыхая дым в ночное небо. Мне нравилась его челюсть и легкая щетина на подбородке. Он умел выглядеть стильно. Дерек тратил много денег на одежду и аксессуары, обожал подчеркивать свой статус. Митчелл был стильным иначе. Я не заметила ни одного понтового лого на его одежде, но он выглядел роскошно. Казалось, заверни его даже в тряпье – и он сделает это тряпье актуальным. Надень на него мешок – и этот мешок захотят купить все модники мира. Он словно сам был стилем. Весь, начиная от вьющихся на макушке волос и выбритых висков и заканчивая буквами на костяшках его пальцев. Что-то бесконечно притягательное было в том, как он говорил, держал сигарету и смотрел на меня. Ему было двадцать шесть: на год старше меня. Приехал в семнадцать лет в Дублин из провинции. Работал где придется, пока не встретил Джуна в прошлом году. «Кей-таун» стал его тихой гаванью, Джун – лучшим другом, а о прошлом Митчелл предпочел не говорить. Ни разу не упомянул о том, как жил, чем занимался, что за семья у него была. Впрочем, я о своей жизни тоже не распространялась. Не хотелось портить этот вечер. Митчелл довез меня до дома, пожелал спокойной ночи и сказал, что это был лучший вечер за долгое время. Я чувствовала то же самое. И еще странную необходимость найти любую причину, чтобы встретиться снова. – У меня будет новогодний корпоратив на работе через две недели. Можно пригласить кого-то из семьи или друзей. Каждому выдали по два пригласительных. Хочешь заглянуть? Будет весело. Митчелл запустил руку в волосы и спросил: – Тот парень, с которым ты живешь, – вы вместе? – Да, – кивнула я, внезапно холодея. Его вопрос резко вернул меня с небес на землю. – Он тоже там будет, на банкете? – Да. А что?