Аксель указал на лестницу, по которой они поднялись перед началом турнира. Ее пыльно-желтая сумка стояла посреди лестницы на несколько ступенек ниже. – Какого черта она там делает? – рычала Брисеида, протискиваясь через студентов, которые были раздражены тем, что она загораживает им обзор. – Простите… Извините… Мне очень стыдно… Когда она дошла до лестницы, ее сумки уже не было. С колотящимся сердцем Брисеида искала объяснение в глазах студентов, сидящих по обе стороны лестницы. Но Греция только что потеряла своего первого игрока, и никто не хотел обращать на нее внимание. Лестница изгибалась немного ниже и вела в туннель, который проходил под самыми высокими трибунами. Она вошла как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее сумка падает в темноту подземелья. Как будто ее тянула невидимая сила… Должно быть, темнота сыграла с ней злую шутку. – Эй, это моя сумка! – крикнула она, побежав за вором. На лестнице атмосфера уже была совершенно иной без сотен студентов, радостно болтающих между собой на стадионе. Мерцающий свет, исходящий от висящих на стенах факелов, пляшущие тени, сильный сквозняк, который проносился по холодному камню, неся с собой шум толпы… Вскоре Брисеида дошла до уровня грунтового покрытия. Крики игроков доносились до нее через перегородки, как затерянные звуки далекой битвы. Но лестница спускалась еще ниже. Она привела ее к ряду деревянных колонн, поддерживающих большой плоский потолок. Громкая барабанная дробь время от времени заглушала крики игроков, заставляя потолок дрожать, а песок сыпаться между колоннами. Стук копыт лошадей. Она должна была находиться прямо под ареной. Девушка прищурилась, ощупывая грязный пол. Место было таким огромным и так плохо освещенным, как она могла узнать, где укрылся ее вор? Она сделала несколько шагов, оглядываясь по сторонам, уже жалея, что зашла так далеко. Из темноты периодически возникал большой портрет химеры, похожий на те, что висели в коридорах Цитадели. Он был прислонен к колонне под пламенем факела. Странное место для хранения картин. Некоторые полотна были скрыты занавеской, вероятно, для защиты от падающего песка. Ее внимание привлек скребущий звук. Затем звон маленького колокольчика и, наконец, шепот. – Эй! Вы! Она бросилась вперед и за третьей колонной слева обнаружила невысокую женщину в белом халате, с овальным лицом и короткими черными кудрями. – Кати? – Что вы здесь делаете? – вздохнула проводник, уронив маленький колокольчик и сумку Брисеиды к ее ногам. – Чего вы хотите? – Кати! Я хотела встретиться с вами снова! Насчет моего отца, Лю… – Не знаю! Ученикам здесь не место! Пожалуйста, вернитесь наверх к остальным! – Но… у вас моя сумка. А в руке мой паспорт… – Ну и что? – взорвалась Кати. – Я должна проверить, кто вы! – Вы меня не узнаете? Прошлым вечером… – Да, я узнала вас, но что с того? Другие могут перестраховаться! – Другие? Какие другие? – Вы действительно Брисеида, как написано в документе, и это ваша сумка, вы можете забрать ее обратно! – провозгласила Кати, словно обращаясь к публике и поднося паспорт к лицу Брисеиды, чтобы сравнить фотографию. Затем она подняла сумку Брисеиды и сунула ее в руки вместе с паспортом. Новая барабанная дробь ознаменовала проезд темного всадника прямо над их головами. – Давайте, уходите отсюда! Не стоит приходить сюда и болтаться в таком месте… – Но… к кому вы обращались? Маленькое белое перышко приземлилось на нос Брисеиды, и она чихнула. Пушистое перо подлетело к большому изображению херувима, расправившего белые крылья и готового пустить стрелу. Он смотрел на Брисеиду очень заинтересованным взглядом… Но у нее не было времени долго изучать его. Кати, проследившая за ее взглядом, быстрым движением прикрыла занавеской картину. – Поторопитесь. Поверьте, вы не захотите оказаться здесь, когда в следующий раз… Громкий рев заглушил конец ее фразы, а затем звуки битвы заполнили воздух. Чуть дальше показалась полоса света: опустилась дверь-ловушка, открывая прямой путь к игровому полю. – Поторопитесь! Бегите! – воскликнула Кати, толкнув ее в спину и помчавшись в противоположном направлении. Брисеида не стала дожидаться, чтобы понять, что происходит. Она крепко прижала сумку к груди и бросилась отсюда со всех ног. Чтобы добраться до этого места, она слишком долго петляла и уже не была уверена, что найдет лестницу. Девушка остановилась перед портретом, висевшем на пересечении двух колонных аллей. Она заметила лестницу и уже собиралась пойти по правой стороне, как вдруг ее поразила одна деталь: картина прямо перед ее глазами была пуста. Холст не был чистым, красивая дорожка змеилась по краям рамы, но объект картины покинул свою декорацию, как будто вышел подышать свежим воздухом. Позади нее послышался вздох задыхающегося зверя. Она резко повернулась. В нескольких шагах от нее стоял темный всадник, его голова была скрыта под большими черными тканями, длинное черное копье сжато в руке. Разъяренная лошадь, раздувая ноздри, взвилась на дыбы перед Брисеидой, которая тут же развернулась и побежала к лестнице. Она обернулась только тогда, когда оказалась на первых ступенях, как раз вовремя, чтобы увидеть силуэт хранителя и его коня, вырисовывающийся в лучах света и направляющийся к игрокам. – Я видела одного вблизи! – задыхаясь, воскликнула она, занимая место между Раулем и Уиллисом. – Ну, вот ты где! – воскликнул Рауль. – Чем ты там занималась? Ты пропустила несколько отличных моментов! У Эстонии уже пять пропущенных цифр, в то время как у греков их восемь, а у бельгийцев – пятнадцать! – Я видела одного из темных всадников! – добавила Брисеида. – Ты что? – воскликнул Уиллис. – Когда я пошла за своей сумкой! Его лошадь была такой… Как будто из ее ноздрей валил дым, а из глаз – красные искры! – Что? – И мужчина, как будто у него не было лица; оно у него, конечно, было, но такое… расплывчатое… – О чем ты говоришь, Брисеида? – О его лице… – Так ты видела его или нет? – Я не знаю… Не похоже, что он был человеком. – У них очень хорошие костюмы, – согласился Рауль, разразившись смехом. – Посмотрите вниз, вы все пропустите! Черт! Этот хранитель чуть не забрал грека! Количество темных всадников, выходящих на игровое поле, резко возросло. Часто случалось, что два или даже три хранителя одновременно находились внутри треугольника. Участники больше не ждали, пока дорога освободится, прежде чем бежать, – путь никогда не был свободным. Они просто бежали сломя голову, надеясь, что их защитные маневры окажутся действенными. Каждый раз всадники набрасывались на игроков с еще большей яростью, как будто чувствовали приближение конца и боялись, что победа ускользнет. С момента ухода Брисеиды на их счету появились и другие жертвы: бельгиец, эстонец и три грека. – Если команда чувствует, что у нее недостаточно игроков, она может обратиться к своему вестнику, – объяснил Рауль, указывая на греков. Симпатичный главный вестник присоединился к двум греческим участникам, все еще остававшимся на поле, оставив головоломщика, чтобы тот передавал указания. – Но даже этого иногда бывает недостаточно, – добавил Рауль, наблюдая за тремя запыхавшимися игроками, которые едва осмеливались выйти на поле, чтобы следовать указаниям своего головоломщика. Каждый игрок просматривал стены огня, защищая лицо от жара пламени и вытирая слезы от дыма тыльной стороной руки, в отчаянной попытке вовремя увидеть яростную мощь темного всадника. – Они знают, что больше не могут допускать ошибок, у них не хватает игроков. Брисеида навела бинокль на темного всадника, скачущего по бельгийскому судоку. Даже с такого расстояния его демонический вид вызывал у нее дрожь. Она могла придумать еще одну причину, почему они не решались на ошибку… – Посмотрите на эстонского головоломщика! – воскликнул Уиллис. – Он начинает двигаться! Он нашел решение для своей решетки, они победят! – Может случиться что угодно… – ответил Рауль под возбужденный ропот толпы. Надежда окрылила эстонских игроков, которые неслись по дорожке, как гоночные автомобили, в соответствии со своей тактикой отвлечения внимания. Зная, что конец игры близок, греки последовали за ними, забыв об осторожности. Но их оставалось только трое, и героический порыв не спас их. Вышедший им навстречу хранитель расправился с двумя игроками одним метко пущенным копьем. Последний бегун успел выйти только через бельгийские ворота, что автоматически вывело его из игры. В воздухе раздался пушечный выстрел, и по громкоговорителям объявили: – Греция, итоговый счет: семь цифр отсутствуют. Волна протеста со стороны болельщиков была быстро заглушена другой волной, но уже удивления, исходящей от толпы. Брисеида внимательно посмотрела на эстонское судоку, где головоломщик и остальные члены его команды, казалось, готовы были рвать на себе волосы. – Головоломщик совершил ошибку! – взволнованно воскликнул Рауль. – Третий ряд от башни, видите? Число девять дважды повторяется! Все судоку решено неверно! Судьи скоро это поймут. Жаль, они были очень близки… Пять раз прозвенел колокол, и через громкоговорители объявили: – Эстония выбывает из игры. Господа, Европейская федерация игр благодарит вас. – Значит, Бельгия выиграла? – спросил Кристоф, наблюдая, как эстонцы покидают поле с опущенными головами, в обгоревшей и порванной одежде, как и греки несколькими минутами ранее. – Я бы хотел, – сказал Рауль. – У меня бабушка бельгийка, так что для меня это будет как четверть победы… Но у греков хороший счет, семизначный, это неплохо. Если Бельгия не сможет восстановить счет до того, как все ее игроки выйдут из строя, то Греция одержит победу. А теперь у них на хвосте будут все темные всадники, им придется туго… Брисеида обернулась к бельгийскому судоку: им не хватало еще трех чисел, чтобы обогнать греков и победить. Вестник присоединился к четырем оставшимся игрокам у подножия их башни. Пятеро игроков были погружены в обсуждение. Имея на руках все козыри, они не торопились, обдумывая все варианты. Наконец, пятеро парней расселись вокруг своей сетки судоку. Разъяренные темные всадники продолжали рассекать пламя, обрушиваясь на игроков, а те уклонялись от них лишь в последнюю секунду. Игроки не сдвинулись ни на миллиметр, не затронутые их устрашающими маневрами. До тех пор пока они не входили в свою сеть, они знали, что находятся в безопасности. Но вскоре им придется решиться. На стадионе воцарилась мертвая тишина, напряжение нарастало, приближался роковой момент… – Сколько здесь хранителей? – прошептала Брисеида, слишком впечатленная внезапным спокойствием стадиона, чтобы говорить громче. В темноте вокруг треугольной площадки слышался стук копыт лошадей, скачущих галопом. – Я не знаю, – ответил Рауль шепотом. – Но их не может быть больше трех на дорожке… Пять игроков против трех хранителей – это достаточно честно… Они могли бы попробовать классическую диверсию, но с таким вниманием к ним она сработает только один раз, а им нужно добавить три цифры… Они должны выиграть, это была бы эффектная победа! Игроки медленно ходили вокруг «квадрата смерти», бросая друг на друга сосредоточенные взгляды через поле, намеренно игнорируя повторяющиеся атаки нервных всадников. Затем один из них сделал крошечный, едва заметный жест, и все очень быстро сошлось. Все пять бельгийских игроков, как один, ворвались в центр сетки. Вместо того чтобы бежать прямо к цели, как раньше, они бежали зигзагами каждый сам по себе, никогда не делая более трех шагов в одном направлении, подпрыгивая то тут, то там, так что кружилась голова. – Что они делают? Они зря изнуряют себя, если не записывают цифры… Для того чтобы нарисовать и зажечь число, требовались два игрока. В том, что бельгийцы еще ничего не предприняли, она была уверена. Брисеида даже не могла понять, кто из игроков держит пульверизатор и зажигалку. Темные всадники казались такими же потерянными, как и она, они нападали без особой уверенности, ожидая подходящего момента, чтобы нанести настоящий удар… Рауль же предпочитал смотреть в темноту. – Вот! Тот, что в правом углу, в стороне башни! – наконец воскликнул он, указывая на поле. Юноша, на которого он указывал, вел себя так же, как и остальные… Брисеида изучила его позу: одна рука юноши была прижата к боку. – Он рисует число! – взволнованно осознала она.