– Если бы только все уроки могли быть такими… – сказал Пьер. – Но они не такие, – устало вздохнул Бенджи. – И знаете почему? Потому что если бы уроки всегда были понятны всем, то люди бы догадались, что их обманывают. Им не хватает материала, чтобы делать занятия интересными в течение девяти месяцев. Так что остается просто пустая болтовня. – Кроме Великой Тайны Цитадели, которая скрыта от всех? – с иронией произнес Уиллис. – Именно. Хорошо, ты быстро учишься, – бесстрастно сказал Бенджи. Брисеида увидела, как Уиллис сжал кулаки и тут же разжал их. Он заставил себя улыбнуться: – Полагаю, что благодаря твоему богатому опыту проживания в Цитадели мы удостоены подобной информации? – И снова ты оказался прав. – Опыт, который, конечно, гораздо ценнее, чем опыт учеников девятого месяца, которые даже не подозревают о гнусном обмане, который ты смог разоблачить благодаря своему шестому чувству… Аксель и Пьер рассмеялись, и Брисеида не могла не улыбнуться в ответ. Бенджи поднял брови, явно находясь во взбудораженном состоянии. – Некоторым вещам нельзя научить даже за девять месяцев интенсивной учебы. Здравому смыслу, проницательности… Но такие ничтожества, как вы, никогда этого не поймут, – прошипел он, прежде чем уйти. – Будь осторожен, не сбивайся с избранного пути! – крикнул ему Аксель, трясясь от смеха. – Да, будь осторожен, ты можешь поскользнуться! – сказал Пьер, вытирая слезу из уголка глаза. – Что такого натворил бедняга, чтобы заслужить такое издевательство? – спросил голос за спиной Брисеиды. Рауль приближался, широко шагая. – Вообще ничего, – сказал Пьер. – Он был самим собой, и этого достаточно. – Тогда я не виню вас, – кивнул Рауль. – Рауль, ты действительно считаешь, что Бенджи сумасшедший? Они сели у фонтана, чтобы позаниматься со своими сборниками судоку. Менее чем за час Брисеида убедилась в своей неспособности сосредоточиться на таких математических логических задачах. Она уже некоторое время слушала, как вода струится по каменным гоблинам, делая вид, что думает о своей сетке, снова и снова прокручивая в голове наболевший вопрос. Как сформулировать вопрос так, чтобы он не звучал слишком грубо? В конце концов она выбрала честность. – Сумасшедший – это не совсем то слово, – ответил Рауль, слегка нахмурившись. – Скажем так, у него довольно оригинальный взгляд на мир… Жить с ним нелегко, но он хороший. Не думаю, что вам стоит беспокоиться, он и мухи не обидит. – Я не спрашиваю тебя, опасен ли он, – перебила Брисеида, – я спрашиваю тебя, есть ли доля правды в его словах. – Нет, – категорично ответил Рауль. – Вообще?.. – Вообще. Ни капли правды. Помимо того что Бенджи – женоненавистник и немного упрямец, он невероятный параноик, и в этом вся его проблема. – И патологический лжец, – добавил Уиллис, сидящий с другой стороны Брисеиды. – И патологический лжец, – согласился Рауль. – Многовато для одного парня, – заметил Уиллис, бросая камешек в воду. Брисеида наблюдала, как рябь нарушает отражение больших часов, установленных во внутреннем дворе, а затем растворяется в журчащей воде. Бенджи накануне так точно прочитал ее мысли… Можно ли быть одновременно ясновидящим и сумасшедшим? На самом деле, если рассматривать ее собственную семью… – Похоже, тебя такой ответ не устраивает, – весело сказал Рауль. Взгляд Брисеиды остановился на сияющей улыбке молодого человека. – Мне так много хочется понять. И Бенджи, похоже, единственный, кто знает, что происходит. – Поверьте мне, он просто развлекается. – Что бы ты хотела понять? – спросил Уиллис, бросая в воду второй камешек. – Я… Брисеида глубоко вздохнула. Для полной ясности ей пришлось подробно рассказать всю свою историю. Она рассказала им о странном пятне на плече, о внезапной метаморфозе отца, об экспериментах в больнице. Затем о своем пробуждении в реанимации, об очень нервном поведении Кати во время их первой встречи и о встрече накануне среди тех картин… – Проводники всегда нервничают, – перебил ее Рауль. – Так что это не значит, что эта Кати действительно знает твоего отца и что-то от тебя скрывает. Они известны своим очень странным поведением. Те, что меня встретили, тоже были странными. – У меня все прошло также, – согласился Уиллис. – Некоторые говорят, что они ведут себя так потому, что боятся потерять работу, – продолжил Рауль. – Я думаю, что проводники – такие же люди, как и периферийные техники. Они – бывшие ученики, которые не смогли продержаться девять месяцев. Они никогда не узнают настоящих тайн Цитадели, поэтому верят во все страшные истории о ней, чтобы восполнить пробелы. И поверьте, таких историй очень много. – Например, о темных всадниках, – добавил Уиллис. – Вот и все. Если мы начнем воспринимать всю эту чепуху всерьез, то далеко не уедем. Если хочешь знать мое мнение, твой отец не имеет к случившемуся никакого отношения. Ты сама сказала, что за несколько часов до эксперимента он был еще овощем. Всего лишь странное совпадение, но так уж сложилось, и с этим ничего не поделаешь. Делегация Цитадели, должно быть, приехала к вам домой, когда ты была в больнице. Они нашли тебя с помощью твоей матери, когда ты уже была без сознания из-за глупостей твоего отца. Думаю, делегация не могла ждать, твоя мама должна была подписать разрешение, пока ты была без сознания, и они забрали тебя с собой. – По-моему, звучит разумно, – объявил Уиллис. – Согласен? Дай пять! Юноши пожали друг другу руки. – Это не смешно! Моя мать никогда бы не отказалась от меня таким образом, и мой отец не сумасшедший! – воскликнула Брисеида и отодвинулась, чувствуя себя некомфортно. – Придется признать, что гипотеза верна, – говорит Рауль. – Это всего лишь гипотеза, – заявила Брисеида. – Какая она упертая! – воскликнул Рауль. – Напиши им и спроси, и тогда сама убедишься в этом. Брисеида бросила камешек в фонтан. Она уже размышляла над содержанием своего письма. Что она могла спросить, чтобы письмо не конфисковали? Рауль просто шутил над ней! Отражение часов в фонтане извивалось в ритме волн. Циферблат часов показывал шесть тридцать. Вдруг стрелки часов ожили и начали бешено вращаться на своей оси. Брисеида посмотрела на настоящие часы. – Это… – заговорила она сдавленно. – Что? – спросили парни в унисон. Брисеида нахмурилась. Стрелки часов по-прежнему показывали половину шестого. – Нет, ничего… – вздохнула она. – Мне показалось, что видела… Но, наверное, ошиблась… – Почему бы тебе не попробовать отпустить ситуацию? Правда, некоторые вещи кажутся странными, и не все можно объяснить. И что? Так ли это важно? Ты не всегда знала, как образуется радуга, но незнание никогда не мешало тебе любоваться ею. – Нет, наверное, нет, но… – Знаешь, что тебя действительно беспокоит? Ни твой отец, ни твоя мать. А мысль о том, что Цитадель выбрала именно тебя из тысяч потенциальных студентов. У тебя низкая самооценка, ты чувствуешь себя виноватой, ты не чувствуешь себя достойной. Совершенно понятно, у меня была такая же реакция в начале. Но разве так уж плохо представить, что ты хороший человек, что ты отличаешься от других, что наделена прекрасными качествами и достойна высшего образования? – Дело не в этом, но… – Неужели все так плохо? – настаивал Уиллис. – Нет, конечно нет… – Ну, тогда, полагаю, решено, – сказал он, дружески приобняв ее за плечи. Брисеида кивнула, не найдя аргументов. В конце концов, зачем задавать столько вопросов? Сидя у фонтана, в таком величественном месте, зная, что ее выбрали… Ей давно не было так хорошо. Она годами жаловалась на свою убогую жизнь в пригороде, скучную среднюю школу, неопределенное будущее. И вот теперь ей наконец предложили что-то новое… Она решила больше не беспокоиться. Девушка написала свое письмо, которое можно было принять за открытку для школьной экскурсии, настолько оно было лаконичным, и отдала его стражнику. Он заверил ее, что оно будет доставлено в целости и сохранности и без задержек. Брисеида лишь надеялась получить от родителей четкий ответ с обоснованием ее выбора. Тогда все будет хорошо. 10 Выбор