– Разве я не говорил, что нужно терпеть? – прорычал он, сердито тряся ее за плечи. – Ты хоть слушала меня? Тебе смешно, когда я кричу по пустякам? Ну что ж! Чего ты ждешь? – Я СТАРАЮСЬ ИЗО ВСЕХ СИЛ! – взорвалась Брисеида, пытаясь вырваться. Педагог замер, глядя на нее. Все вокруг замерли, тяжело дыша. Брисеида знала, что должна извиниться. Но она не могла остановиться. – Что дало вам право так обращаться с нами? Я не ваша девочка для битья. Я… я… я – Брисеида, – задыхаясь, произнесла она. Ее лицо покраснело. Она хотела провалиться сквозь землю. Сказать такую глупость было просто нереально. И теперь педагог никогда не простит ее за такое оскорбление. Она только что все разрушила. – Ваш пиджак, – сказал он просто. Опустив голову, Брисеида подобрала свой пиджак и отдала его педагогу. Она ожидала, что он заберет его у нее, но, к ее удивлению, мужчина накинул его ей на плечи. – Вижу, что вы тренировались, – подмигнул он, когда она подняла голову. – Молодец. Однако не опускайте голову – портит весь результат. Он взглянул на часы и добавил: – У вас осталось ровно тринадцать минут, чтобы поесть перед дневным занятием в оратории. Советую вам не медлить. Заметив их изумленные взгляды, он немного язвительно сказал: – Ну, что? Разве вы не голодны? Брисеида так устала, что заснула, едва села на скамейку в лекционном зале. Она очнулась только тогда, когда громкий звон всколыхнул толпу вокруг нее. – Что происходит? – сонно спросила она Уиллиса, который вскочил на ноги. – Ничего, кроме того что нам освободили сегодняшний вечер! Я думал, что эти четыре часа никогда не закончатся! – Я… я все проспала? – сказала она, резко поднимаясь. Уиллис взглянул в блокнот Брисеиды, в котором не было сделано ни единой записи. Сам Уиллис корявым почерком исписал всю страницу. Парень пожал плечами: – Думаю, ты не первая и не последняя… – Они вместе рассмеялись. Им было не до смеха, когда на следующий день им пришлось заниматься в том же темпе. И в последующие дни тоже. Каждый день после обеда Брисеида боролась со сном, цепляясь за понятные обрывки предложений в усыпляющих речах ораторов. По вечерам она пыталась восстановить свои записи, сравнивая их с записями других, что приводило к потере драгоценного времени, потому что после завершения этой кропотливой работы ребятам приходилось склоняться над своими сетками судоку и заниматься без устали, пока они не падали в изнеможении на кровати поздно вечером. Как Бенджи все еще находил в себе силы исследовать запретные коридоры? Что касается Брисеиды, то она засыпала, но просыпалась на следующий день более уставшей, чем накануне. Затем, в конце второй недели, им сообщили радостную новость, что их отпустят из оратория на два часа раньше, потому что вечером состоится мировой турнир, который определит победителя между пятью континентами. Бельгия, конечно, будет представлять Европу, в то время как Уругвай будет играть за Америку, Мали – за Африку, Южная Корея – за Азию, а Новая Зеландия – за Океанию. В большом внутреннем дворе царило оживление, когда солнце медленно скрылось за стенами Цитадели. Ходило много разговоров, рассматривались шансы Бельгии на успех. По крайней мере, так думала Брисеида, слушая, как небольшие группы различных национальностей спорят между собой, жестикулируя, а некоторые делегаты перебегают с места на место, чтобы передать мнения. Только в течение первого месяца студенты не почувствовали наступления выходных: по мере приближения международного турнира количество тренировок по судоку увеличилось в десять раз. Небольшая группа французов не стала исключением. Как только ребята расположились у фонтана, они достали свои тетради, украшенные черным драконом. Но Брисеида не была настроена на работу. Другая проблема занимала ее мысли: прошло почти две недели с тех пор, как она отправила свое письмо родителям, а ответа все еще не получила. Прошло уже много времени, но каждый раз, когда она спрашивала стражников о письме, ей уклончиво отвечали, что ничего не получали. – Две недели – это слишком мало, если ты думаешь, что за это время письмо может дойти до другого конца света, – отметил Уиллис, выражая свои опасения. – Представь себе, возможно, тысячи людей отправляют письма каждый день, и они должны прочитать все, прежде чем их отправить. Девушка лишь вяло кивнула. Однако подобных слов было недостаточно, чтобы она успокоилась. – Ты не тренируешься? Сборник с символами лежал у ног Брисеиды. Она рассеянно играла с водой в фонтане. – Какой в этом смысл? – ответила она. – Мне не стать головоломщиком, это очевидно. Каждый раз, когда мне чудом удавалось закончить одну сетку, Кристоф заполнял три за то же время. – Где твоя настойчивость? Если так рассуждать, то бельгийская команда не решилась бы появиться на поле. Посмотри, где они сейчас! Брисеида вздохнула. Ее взгляд стал блуждать по двору. Кристоф отошел от группы, чтобы продолжить свои странные расчеты. Она наблюдала, как он на мгновение нахмурился, затем поднял голову, его губы зашевелились. Однако он вырывал страницы из тетради, чтобы начать все сначала, и в растерянности обхватил голову руками. Его разочарование отражало разочарование Брисеиды, которое с каждым днем становилось все больше и больше. Возможно, это было связано с усталостью. Она позволила себе увлечься обещаниями Цитадели, будучи уверенной, что скоро получит ответы на свои вопросы. Теперь она понимала, что все будет не так просто, и боялась, что никогда ничего не поймет. Большие часы во дворе показывали половину девятого. По другую сторону больших стеклянных дверей столовой внутренние техники в традиционных костюмах заканчивали убирать остатки вечерней трапезы. Другие зажигали большие факелы, установленные вдоль сада, готовясь к празднику. Оранжевые огни заката освещали их костюмы, переполненные оборками, перьями и кружевами, а пляшущее пламя факелов усиливало бесстрастное отражение больших часов в воде фонтана. Сердце Брисеиды заколотилось. Стрелки часов на поверхности воды снова забегали вокруг своей оси. Настоящие часы действительно показывали восемь тридцать, но отражение говорило об обратном. – Это… – задыхаясь, заговорила она. – Брисеида? Все в порядке? Брисеида прижала ладони к векам, чтобы видение исчезло. Она медленно открыла глаза и посмотрела на поверхность воды, словно загипнотизированная. Стрелки в отражении продолжали вращаться вокруг своей оси. Странные события прошлого снова обрушились на нее. Ее отец, аппарат МРТ, проводники, херувимы… Ей было слишком жарко. Кровь стучала в висках. Слишком холодно. По спине пробежала дрожь. Стрелки все еще вращались. – Я схожу с ума? Как мой отец? – прошептала она себе под нос. Уиллис подошел и сел рядом с ней на краю фонтана, выглядя обеспокоенным. – Знаешь, Брисеида, ты задаешь себе слишком много вопросов, а это плохо. Просто тренируйся, поверь мне, так будет лучше. Вскоре ты найдешь ответы, которые ищешь. Его слова сработали как взрывное устройство: – Тебе не кажется, что это чересчур? Что нас пичкают бессмысленными лекциями и этим дурацким турниром, который сводит с ума, только для того, чтобы мы забыли, что на самом деле здесь творится? Уиллис в изумлении распахнул глаза: – Что не так? – ЭТО! – воскликнула она, лихорадочно тыча пальцем в поверхность воды. Уиллис быстро взглянул на воду, ничего не понимая. Затаив дыхание, Брисеида посмотрела на отражение, которое снова показывало истинный образ реальности. – Стрелки, ты их видел? Они двигались в отражении… Здесь что-то не так, – пробормотала она себе под нос, – совсем не так… Знаешь, я не в первый раз вижу, как они двигаются, – добавила она, обводя взглядом сад. – И опять же, если бы все ограничивалось только этим, но когда ты видишь, как… Что? Уиллис странно посмотрел на нее. – Ты! – воскликнул он, рассмеявшись. – Ты и вправду притворяешься! На мгновение я действительно купился! Я реально подумал, что ты сошла с ума, как Бенджи! Ошеломленная Брисеида смотрела, как он взял свой сборник судоку, вытер слезу со щеки и вернулся к своей работе. Кристоф вновь бросил очередной лист бумаги, качая головой. Остальные по-прежнему сосредоточенно сидели над своими сетками. Приглушенный шум воды из каменных гоблинов перекрывал их голоса. Только Бенджи поднял голову и с интересом наблюдал за ней. А вот еще один, которого она заставила бы прикусить свой язык. Была ли она такой же сумасшедшей, как Бенджи? А что, если так? – Ты действительно не хочешь тренироваться? – спросил Уиллис. – Это ведь очень важно, мы должны победить! Она с недоверием посмотрела на него: – И почему мы должны победить? – Ну, потому что это важно. Не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал? Ты по-прежнему задаешь слишком много вопросов! Позади них раздался голос: – Момент истины приближается, надеюсь, вы сделали свои ставки! Рауль, довольно улыбаясь, подошел со своим другом Хьюго. – Посмотрим, справится ли Европа, – заявил Уиллис. – Я не слишком беспокоюсь, – сказал Хьюго. – Не зря Европу называют старым континентом. У нас большой опыт. – Остальным лучше быть начеку, – добавил Рауль, – потому что будет битва! У Брисеиды не было никакого желания сливаться с толпой, которая через несколько минут хлынула на стадион. Она направилась к общежитиям, притворившись слишком уставшей. Девушка хотела воспользоваться моментом одиночества, чтобы вернуться назад и изучить больничные белые коридоры, в которых оказалась в день прибытия. Если бы ей удалось найти Кати, возможно, она смогла бы убедить ее объясниться. И не важно, если она заблудится. В конце концов ее найдут… Но сколько бы километров вдоль галерей девушка ни преодолела, она не могла найти никаких следов офисов, куда изначально попала. Казалось, что декорации были построены специально к ее пробуждению, а затем разобраны сразу после ее ухода. Удрученная и с уставшими ногами, она наконец решилась вернуться в столовую, чтобы осмотреть архитектуру и картины. Она обнаружила длинный ряд грандиозных римских статуй, раскрашенных во все цвета, настолько реалистичных, что она была почти готова увидеть, как они двигаются. Ошеломленная Брисеида подумала, что самой большой тайной Цитадели должна быть ее красота. Более часа она развлекалась тем, что придумывала историю для каждого встречного лица. Но без Уиллиса эта игра была не такой интересной. Она не могла не представить, как все они сидят на трибунах великолепного стадиона, кричат и вопят при каждом шаге бельгийской команды, или когда разъяренный всадник подбирается слишком близко к игроку и сотрясает землю, или когда на пыльной земле поджигается цифра, что вызывает крик радости у роя болельщиков… Более ста тысяч человек смотрят мировые турниры, сказал Рауль. Должно быть, есть на что посмотреть… Вокруг царила тишина. Брисеиду окутала пустота, она угнетала ее. Но в конце коридора между каменными арками слышались отдаленные голоса. Толпа. Она не могла находиться далеко от стадиона. Брисеиду охватило непреодолимое желание пойти и посмотреть, что там происходит. Она быстро зашагала, все быстрее и быстрее, по мере того как шум становился все громче, и поворачивала то налево, то направо, следуя за гулом, как человек следует за компасом. Она уже чуть ли не бежала, когда остановилась. В темном углу что-то привлекло ее внимание: картина стояла на полу, прислоненная к стене. На полотне начала XX века был изображен больной человек, лежащий в кровати, окруженный дюжиной мужчин и женщин, которые пытались облегчить его состояние. Бедняга держался за живот, его лицо было бледным, черты лица напряженными. Брисеида внимательно рассматривала картину. На этот раз она была уверена: темно-красное пятно на его животе было неотъемлемой частью картины.