– Невероятно, – пробормотала она. – Правда? – прозвучал голос позади нее. Она вздрогнула: – Бенджи! Ты меня напугал! – Настолько реалистично, что выглядит как фотография, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Все эти тени, игра света… Легко представить себе напряжение, которое, должно быть, витало в воздухе в тот день. – В какой день? – подозрительно спросила Брисеида. – В день, когда заболел великий Паскаль Демер, – ответил парень, не отрывая взгляда от картины. – Он был в агонии, оказавшись между жизнью и смертью, и никто не знал, как спасти его. Это произошло незадолго до того, как ему пришла в голову блестящая идея построить Дворец иллюзий на юге Франции. Никогда не слышала об этом? – Нет. – Почти все так говорят, – говорит он, качая головой. – Его дворец был разрушен всего через несколько месяцев после завершения строительства. Ужасный пожар. Ему не повезло. Но он по-прежнему гениальный архитектор. Один из лучших. Естественно, он был родом из Цитадели. – У него на животе пятно, – тихо проговорила Брисеида, набравшись храбрости, словно боялась, что он рассмеется ей в лицо. – У меня было такое же до того, как я прибыла сюда. Звучит безумно, знаю, но я уверена, что оно идентично моему. Как думаешь, такое возможно? – Конечно, – просто ответил он. Брисеида в недоумении посмотрела на него: – Я серьезно. – Я тоже. С тобой произошло то же самое, что и со всеми остальными. Иначе тебя бы здесь не было. – Но… Девушка нахмурилась. Она была так уверена, что парень отреагирует так же, как Уиллис. Бенджи согласился с ней, он был на ее стороне. Но Бенджи был сумасшедшим. Значит, она тоже, наверное, сумасшедшая… – А остальные? – осторожно спросила она. – Они постоянно говорили мне, что я все выдумываю. – Как я уже говорил, что нам не просто снотворное дают перед тем, как отправить сюда. – Но почему я помню? – Думаю, ты не похожа на других. Но ты не единственная. Я тоже помню. Вот так. Теперь они были командой. Группа чудиков. – И… тебе не интересен турнир? – Ну, на турнире всегда происходит одно и то же. А в дни турниров идеально исследовать Цитадель. Она пустует. Если тебе интересно, я могу взять тебя с собой. Казалось, он говорил серьезно. Но Брисеида предпочла перестраховаться: – А ты не боишься брать с собой девушку? Если считаешь за половину человека, значит, я буду ходить в два раза медленнее и творить в два раза больше глупостей. Я доставлю тебе в два раза больше неприятностей. – Но если тебя поймают, то накажут только наполовину, – ответил Бенджи. – Я говорил тебе: ты не такая, как все. Брисеида бросила на него настороженный взгляд. Возможность изучить Цитадель, открыть для себя места и тайны, недоступные даже студентам восьмого месяца? Конечно, ей было интересно! Но если она последует за ним и попадется, то потеряет все свои шансы однажды разгадать великие тайны Цитадели… – У меня к тебе вопрос, мистер Всезнайка. – Вперед. Я слушаю. – Предположим, что проводник, который встретил тебя, когда ты проснулся, приходит за тобой на следующий день, крадет твои документы и произносит твое имя перед изображением херувима, держа колокольчик в руке… А позже из ниоткуда появляется всадник, прямо перед пустой картинкой… – Да? Брисеида молчала. Она не могла заставить себя произнести свой вопрос. – Может быть, ты хочешь, чтобы я сказал, что херувимы и темные всадники выходят из картин? – Нет, конечно нет. Но мне хотелось бы понять, что имел в виду Дон Каллис, когда уверял меня, что некоторые картины обладают способностью притягивать к себе тех, кто смотрит на них слишком пристально. Бенджи кивнул: – Ничто не мешает тебе пойти и спросить его. – Да, наверное. – Ну, так что насчет моего предложения? – Я… я подумаю. В стороне стадиона раздался сильный грохот, похожий на страшный раскат грома. – Что это было? – встревоженно спросила она. Грохот и звон возобновились, сопровождаемые душераздирающими криками. Брисеида вздрогнула. Она никогда не слышала ничего столь ужасающего. – Странно, пойдем, посмотрим, – сказал Бенджи сквозь стиснутые челюсти и помчался к стадиону. Они бежали по темным коридорам, ориентируясь на слух. Они следовали за нарастающими криками, которые отражались от камня и металла, спускались по огромным лестницам, поднимали занавески и наводили ужас на великолепие Цитадели. Бенджи бежал очень быстро, и Брисеида с трудом поспевала за ним. От каждого нового взрыва, каждой новой волны криков у нее перехватывало дыхание. В ее сознание вторглись ужасающие образы. Какой катастрофы они только что избежали? К каким ужасам они мчались сломя голову? Было ли это концом сна и началом кошмара? Наконец она узнала место: они направлялись уже не к стадиону, а к столовой и к огромному саду. Ребята преодолели несколько лестничных пролетов, поднялись на несколько этажей. Постепенно всплески голосов становились более четкими, их частота менялась. Крики казались более контролируемыми, более эмоциональными. А потом в конце последнего коридора появился свет, такой яркий, что Брисеиде пришлось в защитном жесте прикрыть глаза. Бенджи бросился вперед на последнем издыхании. Она использовала все оставшиеся силы, чтобы догнать его. Пронзительный для барабанных перепонок взрыв встретил их у ворот большого сада. Только тогда они поняли, как странная архитектура Цитадели исказила звуки. Не крики боли или испуга донеслись до них из глубин Цитадели, а ликующие возгласы целого континента. Не разрушительные взрывы, а гигантский фейерверк. И этот невероятный свет, который так ослепил их, – внезапное воздействие прожектора после долгих минут, проведенных в темноте. – Вот вы где! Вот вы где, вы двое! – крикнул Рауль, который проходил мимо с бутылкой в руке, одаривая их чарующей улыбкой. – Что вы делали вместе в темноте? В любом случае не имеет значения: бельгийцы победили! ЕВРОПА СОХРАНЯЕТ ТИТУЛ В ТРЕТИЙ РАЗ! И он снова сорвался с места, подпрыгивая и крича ликующей толпе, танцующей в саду, освещенном яркими огнями вечеринки. 13 Перелом Эйфория, охватившая европейский квартал на тринадцатый день, не утихала до начала следующей недели. Выигрывать два раза подряд – редкий случай, но сохранить титул три раза подряд – это подвиг. Тем более что победа бельгийцев была впечатляющей: им удалось заполнить свою сетку судоку гораздо быстрее, чем обычно. Этот необычный подвиг воскресил в европейских коридорах старую легенду о том, что Европа уже долго сохраняет свой титул в течение десяти месяцев. Теперь все мечтали о новом рекорде. Конечно, нужно было обладать большим оптимизмом, чтобы так далеко загадывать. Но после такой ошеломляющей победы европейцы почувствовали себя непобедимыми. И все, конечно, делали свои расчеты: установить этот новый рекорд должны были нынешние студенты первого месяца, в конце своего курса… Страна, которая будет представлять Европу на этот раз, станет легендой. Отбор лучших головоломщиков встал на первое место. Для группы Брисеиды, как и для других, дело больше не сводилось к тому, чтобы просто коротать время по вечерам, черкая в сборниках судоку. Речь шла о каждом мгновении. Как только ребята вставали утром, то сразу же приступали к работе. Они открывали сборники, одевались, изучали сетки в коридорах, писали в ней, ожидая своей очереди перед туалетом. За столом каждый держал свою сетку на коленях, и если послеобеденные занятия проходили регулярно, то часто случалось, что кто-то в порыве вдохновения доставал из сумки свою незаконченную сетку. В редкие моменты, когда головоломки оставались в стороне, ребята просто обсуждали лучшую тактику. Они жили только ради турнира. Брисеида хотела бы разделить всеобщий энтузиазм. Должно быть, это было захватывающе – чувствовать себя увлеченным таким проектом. Но то происшествие с Бенджи слишком сильно потрясло ее, чтобы она позволила себе соблазниться такой пустой мечтой. Крики боли, которые, как ей казалось, она слышала, преследовали ее каждую ночь во сне. Бенджи тоже был потрясен. – Я начинаю понимать, почему техники всегда на взводе, – сказал он ей два дня спустя, видя, что она задумалась, как и он сам. – Если в Цитадели с ними так обращаются… – Голоса были искажены архитектурой, это не вина Цитадели, – возразила Брисеида. Он улыбнулся девушке с присущей ему снисходительностью: – Разве ты не помнишь, что сказал нам педагог Дон Каллис в первый день? В Цитадели случайностей не бывает. Цитадель – величайшая мастерица иллюзий. Вот увидишь, скоро ты это поймешь. Однако Брисеида не была готова к такому раскладу. Как бы она ни была расстроена, стать жертвой непреднамеренного эха было для нее гораздо более приемлемо, чем представить Цитадель ответственной за грандиозно подстроенное происшествие, призванное устрашить преданных слуг. Бенджи всегда была присуща эта раздражающая склонность видеть все в черном цвете. И этот блеск в его глазах иногда, когда он начинал говорить о существовании Великой Тайны Цитадели… По этой причине она решила отказаться от щедрого предложения Бенджи: она не будет сопровождать его в ночных экспедициях. Но, когда у Бенджи в голове появлялась идея, его не так легко было переубедить. Несколько раз в день он находил любую возможность, как можно невиннее шепнуть ей на ушко. На уроке, когда Брисеида волновалась по поводу речи венгерского оратора, Бенджи качал головой и бормотал, будто бы себе под нос: – Когда думаешь о том, что можно обнаружить в запретных коридорах, но заморачиваешься такой ерундой… За обеденным столом, если она жаловалась на то, что ее одноклассники зациклены на своих игровых сетках, он кивал, а позже с отстраненным видом вздыхал, проходя мимо нее: – Нельзя их за это осуждать, они такие, какие есть. Мы с тобой другие, вот и все. Только мы с тобой задаем правильные вопросы.