— Подвернула ногу. — Я же предупреждал, что камни скользкие. В холле Ларс сажает меня в кресло, снимает кроссовки. — Какая нога? — Правая, но, кажется, ничего страшного, просто подвернула, уже не болит. Спасибо вам. — Не вам, а тебе. Покажи. Ступня двигается нормально, не болит, просто пока больно наступать. — Да, нужно туго перебинтовать, чтобы побыла в покое хоть половину дня. — Линн нужен горячий душ. И как можно скорее, — Свен протягивает мне полотенце, чтобы вытерла снег с волос и лица. Я благодарно киваю. — Мне тоже. На улице черт знает что, даже не верится, что к обеду стихнет. Ларс снова подхватывает меня на руки, несмотря на мое сопротивление, и несет наверх. — Да не съем я тебя. Отнесу в комнату. Правда, встань под горячий душ, не то заболеешь. Я стою под струями душа и пытаюсь разобраться в своих мыслях и чувствах. Пока бежала на ледяном ветру, сомнений по поводу скелетов в шкафах у Ларса Юханссона не было никаких. А теперь… Неужели это потому, что он принес меня на руках? Обругав себя слабовольной, принимаюсь вспоминать все факты против благородства Ларса Юханссона, подозрения Анны и Оле, но, как ни накручиваю, осознать, что он монстр в красивом обличье, не могу. Ерунда, я же не могу представить его в бабских тряпках, даже после того, как лично убедилась в наличии полного гардероба этих самых тряпок кислотных расцветок? Может, монстр тем и страшней, что он безумно красив и обаятелен и не похож на монстра? Так ничего и не решив, закутываюсь в халат, слегка подсушиваю волосы полотенцем и выбираюсь в комнату. Джинсы мокрые, все остальное тоже. Интересно, где бы это высушить, чтобы не пришлось тащить домой влажным? Хорошо, что у меня есть еще одни джинсы и рубашка. На сегодня хватит. Вдруг стук в дверь. — Линн, это Ларс. Можно? Я плотней запахиваю банный халат. Волосы, конечно, еще мокрые, но не отказывать же хозяину дома в посещении? — Да. — Как ты? — Спасибо, в порядке. Его волосы тоже мокрые, торс обнажен, джинсы на бедрах. Боже, какая мускулатура! Даже лучше, чем я ожидала. Я невольно задерживаю взгляд на квадратиках брюшного пресса, подозревала, что они есть, но не такие же! Ларс усмехается. И вдруг… — А где моя награда? — Награда? — Конечно, я практически спас тебя от гибели, принеся домой на руках. Будь я честным человеком, уже обязан бы жениться. Сердце сладко замирает, но игра мне нравится. Я округляю глаза с притворным ужасом: — А ты бесчестен? — Неужели ты сомневаешься в этом? Заманить бедную девочку в логово Синей Бороды… Так где моя награда? С этими словами он просто припирает меня к стене! Я стараюсь не сдаваться: — Чего же ты хочешь, бесчестный человек? — Что дарят спасителям? Поцелуи. Желательно погорячей и побольше. Его рука просто берет меня за горло. Однако… Но я не успеваю ахнуть от такой перспективы (причем, неизвестно какой — то ли быть поцелованной Ларсом Юханссоном, то ли быть попросту удушенной его сильной рукой), как он качает головой: — Но целоваться ты наверняка не умеешь. Я все сделаю сам. В мгновение ока мой халат спущен с плеч, а руки заведены за спину. Я обнажена по пояс и приперта к стенке. — Губы не мой профиль. Я хочу поцеловать грудь. У меня перехватывает дыхание, потому что губы Ларса начинают священнодействовать над моими сосками! Он ласкает, покусывает сначала один, потом другой… Мое дыхание сбивается, стук сердца наверняка слышен до самого Стокгольма. Наверное, это продолжается недолго, потому что упасть в обморок от избытка чувств я все-таки не успеваю. — Так я и думал, что под свитером ты прячешь такую роскошь! — Руки Ларса касаются моей груди и тут же отпускают. И сразу спокойный, почти деловой тон: — Одевайся, я сейчас принесу завтрак. Дверь за ним закрывается, а я снова приваливаюсь к стене. В чувство меня приводит только окончательно сползший на пол халат. Бросаюсь в гардеробную со всех ног. Пока он действительно не вернулся, нужно успеть одеться и выскочить из комнаты, потому что встретиться взглядом с Ларсом без свидетелей после того, что произошло, я просто не в состоянии. Боже! Грудь чувствует его обжигающие прикосновения, словно он оставил несмываемые следы от пальцев, соски вообще горят огнем… Но ощущение настолько приятное, что я даже не надеваю бюстгальтер, чтобы не смазать его. Да и некогда, едва успеваю натянуть запасные джинсы (хвала моей предусмотрительности!) и рубашку, как снова раздается стук: — Кушать подано. Иди завтракать. Он уже в футболке, которая не только не скрывает, а, кажется, подчеркивает все бугры мышц. Разве что квадратиков брюшного пресса не видно. А жаль… В руках у Ларса большой поднос, уставленный всякой всячиной. Там столько, что позавтракать могла бы половина моего факультета. — Садись, — он кивком указывает на кресло у стола. — Пока вот это не съешь, я не уйду. — Я столько не съем! — подчиняясь его приказу, я усаживаюсь в кресло, но выполнить вторую часть не способна физически, даже раздувшись, как Карлсон. Ларс с сомнением оглядывает поднос, потом меня и соглашается: — Ладно, все можешь не есть. Но плотно позавтракать обязана. А то напьешься, как вчера, снова будешь буянить… — Я буянила? — Ты любишь омлет? — В глазах Ларса снова пляшут веселые чертики. — Конечно, стучала кулаком по столу, грозила разнести дом, насилу успокоили. Возьми хлеб, очень вкусно, Свен сам пек. — Нечего было меня спаивать. Когда Свен успел испечь? — А мы с ним не спим до полудня, как некоторые ленивые девчонки. — Какой полдень, всего девятый час?! Но Ларса не смутить, он подает мне чашку с ароматным кофе и со словами: «вот именно, а ты уже успела промерзнуть, чуть не свернуть себе шею и подвергнуться нападению сексуального маньяка», устраивается прямо на полу и принимается бинтовать мою ногу. Я пытаюсь сохранить остатки самообладания. По опыту всей прежней жизни знаю, что лучшее средство для этого — тоже шутить, шепчу с восторгом: — А ты сексуальный маньяк?! Он игру принял, кивает: — Еще какой. Ты даже не представляешь. Дело всей жизни — заманить в дом доверчивую девчонку, напоить бургундским и поцеловать грудь! Тут я ляпаю то, за что потом костерю себя на чем свет стоит: — И все? — Хочешь большего? — Его руки уже ловко зафиксировали ступню, тон деловой, почти равнодушный — человек просто интересуется, не хочу ли я большего, чем страстные поцелуи груди. Мне в лицо он не смотрит, деловито расправляя эластичный бинт. Я заливаюсь краской от ушей до… в общем, до того, на чем сижу. Что творится?! Самый красивый мужчина в мире у моих ног, склонившись над ними, его волосы совсем рядом с моей рукой, что вызывает жгучее желание запутаться в них пальцами, а пальцы самого Ларса перебирают пальцы моей ноги. Я слегка дергаюсь. — Ты так чувствительна или боишься щекотки? Приходится признаваться, что и то, и другое.