— Марта, мы не убирали рисунки в шкаф, я это хорошо помню. — Да ладно тебе с этими рисунками. Нашла же! — Давай, попьем кофе и пойдем отсюда, что-то мне не нравится. — Что именно? Трусиха. Знаешь, рассказывают, что маркиз де Сад садился обедать прямо под висящими трупами, и ничего, даже аппетит не портился. — Знаю, но я не садистка. Такое ощущение, что здесь после нас кто-то был. — Ну и что, может, у какой-нибудь горничной ключи есть. Увидела разбросанные рисунки и навела порядок. — Может. Но спокойствие устанавливается ненадолго, мне все равно не по себе. — Ты хоть Ларса не пугай, а то решит, что психопатка. Марта права, Ларсу мои страхи выдавать не стоит, может, правда тут убирался кто-то? Но неужели он доверяет горничной что-то делать в комнате боли? * * * — Поздравляю, у нас действительно маньяк. Или маньячка. Или пара маньяков. Вангер расстроен, очень расстроен. Убийство Кайсы Стринберг осталось нераскрытым, хорошо хоть газетчики не теребят и родные не наседают. А теперь вот еще одно повешение. Бергман вызвал к себе, в коридоре на бегу сунул в руки папку: — Свеженькое по ваши души. Разбирайтесь. — Что это? — Еще одна дура в веревках. Очень похоже на первое. Бери Фриду и езжай туда. Группа уже отправлена. Фрида на зов Вангера кивнула, выключила компьютер, поспешно убрала разложенные на столе папки в сейф и потянулась за курткой. Сколько ни ставь следователям компьютеры, сколько ни давай ноутбуки, они все равно не уничтожат папки и бумажные носители. В бумагах есть свое удобство, информация видится иначе, во всяком случае, тем, кто начинал работать с бумагами. Но взять куртку Фрида не успела, обернулась, услышав ругательство Дага: — Черт! — Что такое? Вангер открыл папку и теперь показывал содержимое напарнице: — Адрес посмотри. Теперь выругалась уже Фрида. Даже надевать куртку не стала, выкатились из Управления с одеждой в руках. Ругаться было от чего… * * * В Стокгольме, как и по всей Европе, и не только Европе, распродажи. Время, когда люди покупают то, что будет валяться целый год, чтобы потом быть со спокойной совестью выброшенным. Шведы не так подвержены этой страсти, а вот позвонившая Бритт извиняется за то, что мне не ответила: — Линн, тут столько всего интересного на распродаже! Я была так обвешана покупками, что не услышала звонок. Я понимаю, что ей некогда. Нет, Бритт не просто некогда, она уже живет той жизнью, почти забыла Швецию. Поиграла в исключительность и будет. В конце концов, оригинальной можно быть в и Западном полушарии. Мне снова начинает казаться, что подруга не вернется. К тому же у нее серьезно болен отец… В Стокгольме уже установилась минусовая температура, под ногами не хлюпает, выпавший снег, пусть и неглубокий, не тает, природа готовится к Рождеству. А в Лос-Анджелесе плюс пятнадцать и деревья зеленые… Там совсем недалеко Мексика, много тепла и солнца, захочет ли моя изголодавшаяся по солнышку подруга возвращаться в пасмурную и холодную Швецию? Но я не представляю, как может на Рождество не быть снега и морозца. Что это за Рождество, не по асфальту же саням Санта Клауса ездить? Бабушка интересовалась, не собираюсь ли я перебраться в Бюле. В логике моей бабушке не откажешь, почему бы этого не сделать, пока Ларс отсутствует? На озере Валентуна красиво, деревья стоят в снегу, дома словно из сказки… Представляю, как красиво у Ларса на острове. Я решаю так и поступить. — Ларс, я пока съежу к бабушке. — Съезди. Когда? — Не знаю, наверное, завтра. К твоему возвращению и я вернусь. — Только попробуй не вернуться! Там связь хорошая? — Не жаловались. Это же недалеко от Стокгольма. Но уехать не удается. ОГНЕННЫЙ Вечером звонок от Оле. Я не отвечаю, но немного погодя он перезванивает снова: — Почему не отвечаешь? — Не слышала звонка. — Общий сбор через полчаса. — Что случилось? — Случилось. Приходи. В офисе все в сборе. Марта мрачней тучи, даже прячет глаза. Остальные тоже не радостны. — Что случилось? В комнату входит Анна и, только кивнув в знак приветствия, сразу включает проектор. — Новое убийство. Смотрите. На экране снова подвешенная девушка. Курт вздыхает, Марта смотрит в сторону, а я прижимаю руки ко рту, чтобы не закричать, потому что это… Бригитта! Да, это она стояла между Кайсой и Паулой на том снимке. Анна бросает на стол пачку фотографий и делает знак Улофу, чтобы тот говорил. Улоф говорит и говорит, озвучивая найденную информацию, его голос жужжит, вызывая у меня страшную головную боль. Хочется закричать: «Да замолчи же ты!» Бригитта Ларсен не просто повешена, она связана и подвешена по одной из схем, которые я так старательно разбирала только вчера! Да, вернувшись после похода с Мартой в комнату боли, принялась разглядывать рисунки и схемы связки. Много нашлось интересного. Были несложные, но были и такие, что не сразу сообразишь и как вязать, и как распутывать. Но главное — на нескольких схемах пометки: осторожно, ошибка в одном узле может оказаться фатальной. Всего-навсего неверно положенная веревка в узле превращает его в самозатягивающийся. Достаточно резкого движения, и развязывать не столько трудно, сколько долго, человек пострадает. А если на шее? Я в ужасе смотрю на снимок, я видела эту связку с опасным узлом в папке со схемами. Это снова узел Ларса, и снова решающий в произошедшей трагедии. Мир померк, рухнул, рассыпался на миллионы осколков. Мой мир больше не существовал. Хотелось не просто остановить Улофа, а кричать, кричать и кричать! Я не могла осознать увиденного, произошедшее просто не укладывалось в голове. Ларса нет, он где-то, а где именно, не говорит. Кажется, в Амстердаме. Ежевечерние звонки… воркование… слова о любви… Неужели все это ложь?! Неужели в это самое время он мог?!.. Кажется, у меня осталось одно-единственное слово: «Нет!» Я не верила, не могла поверить. Нет, Ларс не мог, он не такой, он… Но почему же все снова по его схеме? Нет, нет, нет!.. Тысячу тысяч раз нет! Я уже знаю Ларса так хорошо, что понимаю: убить он не мог. Значит, кто-то воспользовался его схемами? Кто это мог сделать? И знал ли сам Ларс, что этими схемами могут воспользоваться? Они существуют в единственном экземпляре или в нескольких? Кто видел те, что у меня дома? В последнее время только мы с Мартой. Но просто посмотрев, не запомнишь, нужно изучить. Даже смешно: изучила я. Глупо, но именно я могла изучить эту схему.