– Да, это был мой выбор. И я бы повторил его еще раз, если бы понадобилось. И я не жалею о нем ни одной секунды. Но я не говорю, что его последствия приятны для меня. – Хорошо-хорошо. Ну и отчего же ты решил покинуть небо? – Анжела говорила с плохо скрытым скептицизмом. – Как твой приятель, Война, я упал, ради такой же, как и ты, огненно-рыжей девушки. – Девушки? – Крошка Беллз, ты разве плохо слышишь? Да, девушки! Знаешь, Аластэйр ее тоже видел. Думаю, именно поэтому он запал на тебя, ведь ты на нее внешне очень похожа. Те же глаза, губы, и, конечно, волосы. Непередаваемый оттенок, которого ни за что не добьешься всеми этими новомодными покрасками. Только вот нос у тебя немного кривоват. – Ха, спасибо! – девушка возмутилась, впрочем, не сильно. Люцифер не был тем, чье мнение было бы для нее важным. – Не за что, – он продолжил, как ни в чем не бывало, – а она была идеальной. И такой прекрасной, что захватывало дух, замирало сердце. Мимо нее нельзя было просто пройти. Она завораживала, цепляла, манила, обещала наслаждение, что будет слаще любого из райских. Но если ты спросишь про нее – ни Аластэйр, ни кто другой, ни за что тебе не ответят. – Почему же? То, как Люцифер говорил об этой таинственной девушке с прямым носом, произвело на Анжелу впечатление. Он произносил эти слова с трепетом, с придыханием, словно речь шла о какой-то богини, а не простой смертной. И с таким восхищением. Если бы это был кто-то другой, а не Первый Падший, то она бы поверила ему без всяких раздумий – уж больно искренне звучал его голос, больно натурально выглядело лицо, наполненное нежностью. – Потому что, ее стерли из памяти всех существующих Ангелов. Просто удалили. Выкинули прочь из истории, как неугодный мусор из корзины. И только я один покинул эти приторные небеса раньше, чем Он успел это сделать. Только я помнил ее. Красоту ее нежных рук, чьи прикосновения были словно бархат; великолепие фигуры, мягкой и такой женственной; идеальность лица, с бездонными глазами и спелым, словно вишня, ртом; сладкую мелодичность голоса, который звучал, точно серебристый ручеек. И, конечно же, огонь шелковистых волос, которые мягким водопадом опускались ей на плечи. Лишь я один помнил и любил все это! О, тебе никогда в жизни не понять, что такое любовь Ангела. – Но этого просто не могло быть! – не выдержав, возмущенно воскликнула Анжела. Неужели он держит ее за, совсем уж, дурочку? – Почему же это? – Может быть, я не особо разбираюсь в ваших правилах, иерархии, истории, и прочих ангельских штучках. Но даже я знаю, что вы не могли любить никого, кроме Создателя, до того, как Каин убил Авеля. А ты упал гораздо раньше! – Как меня зовут? – Эээ? – такой простой вопрос поставил Анжелу в тупик. – Люцифер. Ну и что из этого? – Вот именно, крошка Беллз, Люцифер! – он выжидающе уставился на девушку, ожидая ее реакции. – И? – она нахмурилась, все еще не понимая, к чему он клонит. – Что, серьезно? Ты не знаешь, что означает мое имя? – Ммм... – Анжела задумалась, вспоминая, – светоносный? – А еще? – и, не дождавшись ответа, он продолжил сам, – утренняя звезда. Я Ангел, принявший имя первой утренней звезды. Он поэтично взмахнул руками. Анжела по-прежнему не особо понимала, чего он от нее хочет. – Черт, крошка Беллз, неужели ты никогда не задумывалась почему? Неужели, тебе ни разу не приходило это в голову? Ну же, давай, соображай, ты вроде не такая уж и глупая. – Эммм... знаешь, просто я не особо часто о тебе думаю. – Тогда я скажу сам. Мне дали такое имя, потому что я Первый! Он довольно потер руки, и взглянул на Анжелу, ожидая бурной реакции. Но ее не было. – И? Даже если ты и первый, то, что с того? – А то, что Первый, не значит лучший. У нас Первый означает особенный. Не такой, как остальные. – Ты и особенный? – Именно! Я чувствовал всю палитру эмоций. Страх, гнев, радость, грусть, тоску, разочарование, любовь. Негативные, конечно, не пылали так ярко, как сейчас. Но они всегда были у меня! В отличие от других! Эмоции, это словно наркотик для Ангелов, даже хуже. Они так сильны, что иногда буквально разрывают тебя изнутри. Я не знаю, зачем Он сделал нас такими, но это так. И, любовь я мог чувствовать не только к Нему, но и к другим. К остальным Ангелам, что, разумеется, не могли отвечать мне взаимностью. И к первым людям. Точнее, к первой женщине, которую так бесцеремонно исключили из мира, смахнув, словно крошку со стола. – К Еве? – Анжела недоверчиво покачала головой. – Ты что же меня совсем не слушаешь? Или в твоей очаровательной головке нет запоминающего устройства, и ты словно рыбка? – Люцифер возмущенно изогнул одну бровь. – А я перед тобой тут зазря распинаюсь. Я же сказал, да, причем не один раз: она была рыжей! – Извини, я тебя внимательно слушаю. Просто сказала, не подумав, – Анжела виновато пожала плечами. И тут же ужаснулась мысли, что сейчас она вот так извиняется перед самим Люцифером. – Ладно, проехали. Так вот, сразу же после того, как она стала неугодной, когда ее вышвырнули с небес, словно нашкодившего котенка, я спустился за ней. Но не смог найти ее. На пустынной тогда Земле, без людей, я все равно не смог, хотя можешь мне поверить, я старался так, как не сумел бы никто другой. Я обшарил каждый уголок этой тихой планеты. Каждую пещеру, каждую гору, каждое ущелье. Я заглянул под каждый камешек, и не было места, где бы я ни посмотрел! – И что? – девушке стало интересно. Еще, ей хотелось узнать, кого же он так искал, если первыми были, как всем известно, Адам и Ева. И никаких рыжих. – Ничего. Совершенно ничего. Нигде ее не было, даже следа, даже легкого запаха. И если бы ты знала, как мне тогда было больно. Я выл, словно раненный зверь. Словно мое сердце забрали у меня! Впрочем, отчасти так оно и было, потому что она была для меня всем. Я не жил до встречи с ней, и после этого она одна занимала мои мысли. Она была моей душой, моей богиней, моим миром. И когда я не смог ничего сделать, чтобы ее спасти, когда я не смог найти ее... тогда вся любовь, обратившись черной ненавистью, кровавой волной вскипела в моем растерзанном, разломанном на маленькие кусочки сердце. Я пытался вернуться на небеса и узнать о ней хоть что-то. Но, представляешь, меня туда не пустили. Он помотал головой. Его голос дрожал, а глаза были прикрыты, точно он вспоминал события давно минувших дней. – Они объявили меня восставшим против воли Его, и против Его самого. И все Ангелы верили в это! Представляешь? Те, кого я считал своими друзьями, не сомневаясь, объявили меня предателем. Ни один даже на секунду не задумался, что все может быть иначе. И никто не помнил, что я слетел вниз сам. – И что ты сделал? – Анжела спросила, поддавшись его рассказу. Он излагал так красочно и ярко, что его хотелось слушать. Но Люцифер продолжил, точно не услышав ее вопроса. – Знаешь, мне было бы все равно, если бы, хоть один из них помнил Ее! Хотя бы один! Но нет. Их память была пуста, точно белый лист бумаги. Я не жалел, что покинул эти лживые небеса, не переживал, что не смогу туда вернуться. Меня не тревожило то, что меня объявили предателем. Но мне рвало душу то, что никто, кроме меня, не знал, что она существовала, не знал, как с ней несправедливо обошлись. Моя жизнь, мои крылья – все это меркло рядом с Ней. И я никогда бы не смог смириться с тем, что про Нее забыли, что Ее просто удалили из этого мира. Люцифер сжал, и снова разжал кулаки. – Я ни на одну секунду не оставлял попыток ее найти. Я распространял слухи о ней, пытался донести до людей правду, пытался хоть что-то исправить. Я действительно не мог просто так оставить то, что никто, кроме меня, не помнит ее. Не мог вынести такой несправедливости, и пытался вписать ее в историю этого проклятого мира всеми силами. На рассвете жизни люди были не такими, как сейчас. Они узнавали меня. А узнав, страшились. И, конечно, не верили мне. Никогда бы не смогли поверить, потому что эти звонкоголосые и белокурые благочестивцы с крылышками пудрили им мозги! – казалось, Люцифер вот-вот закричит. Но он сдержал себя, и, сделав пару глубоких вдохов, продолжил, уже гораздо спокойнее: – Но они хотя бы запоминали, и это было единственным, на что я мог рассчитывать. Возможно, даже ты про нее слышала. Ее звали Лилит. Чудесное имя для восхитительной женщины! Она была рыжая, свободолюбивая, гордая и своенравная, предназначенная, как первая жена Адама. Равная ему, непокорная, не то, что эта блондинистая Ева. – Ты прав, я про нее слышала, – Анжела кивнула, – а еще я слышала, что она превратилась в злую дьяволицу, которая пожирает детей. Люцифер печально вздохнул. – Это все из-за моей дурной репутации. Из-за того, что про нее твердил именно я, ее чистый и прекрасный образ исказили. Запятнали своими мерзкими и никчемными выдумками. На самом деле, мы полюбили друг друга, едва только увидели. Это было так, словно стрела настигла нас обоих. Когда она предстала передо мной впервые, я понял – ее я любил все время, пока существовал. Ее я ждал, о ней мечтал. С тех пор мое сердце билось лишь для нее одной. А она... она ответила мне взаимностью, и моему счастью не было конца. Словно вся радость мира была для меня одного. Он улыбнулся, открыто и светло, на секунду напомнив девушке Дэймона. Но тут же, улыбку точно стерли с его лица, и оно вновь стало хмурым. – Лилит была решительной, независимой и такой сильной! Она отказалась от Адама ради меня, и Создатель не смог ей этого простить. Он не любит, когда что-то идет против Его воли, не по Его плану. И поэтому он создал Еву, а Лилит стер, словно ее, никогда и не было. Аластэйр, еще будучи легким бестелесным ангелом, видел ее. Он видел, как ярко зажглась наша любовь, словно новая звезда. И видел, как ее растоптали, без сожалений смешав с грязью. Возможно, после стольких лет на Земле, вдали от Создателя, он вспомнил ее, сам того не понимая. И узнал ее в тебе. О, как же ты на нее похожа. Люцифер замолк, пожирая глазами Анжелу, точно силился рассмотреть в ней образ своей любимой. Девушка же молчала. Его история порядком задела ее. Хотя, конечно, ему вовсе не стоит верить. Ведь он первый Падший Ангел. И за все то время, что он бродил по Земле, он вполне мог себе выдумать какую-нибудь наиболее правдоподобную историю, дабы смущать ей легковерных людей. Но все-таки сказочная любовь, предательство и горестная разлука всколыхнули ее сердце, ведь, в конце концов, она была всего лишь девушкой, что верит в негасимые чувства, в их силу и страсть. – Пожалуй, я спрошу об этом у Дэймона, – наконец произнесла она. – Дурочка, – Люцифер громко и заливисто рассмеялся, – я же сказал, что он ничего не помнит. Впрочем, я знал, что ты мне не поверишь. Мне никто и никогда не верил. И то, что ты похожа на нее внешне, не делает тебя особенной, или уникальной. Ведь она бы поверила мне... – Мне сложно тебе верить. Особенно, после того, как ты устроил на земле Апокалипсис. К тому же, втянув в него не только меня, но и Дэймона, и Криса, – хмыкнула Анжела. – Ну, я же не просто так его устроил. У меня были на это свои причины, причем, уж поверь мне, серьезные, – Люцифер пожал плечами и тут же сменил тему. Он снова стал таким, каким Анжела уже привыкла его видеть, а именно, насмешливым, язвительным, с извечной кривой ухмылкой, точно приклеившейся к губам. Всю его печаль о пропавшей любви, точно стерли мокрой тряпкой, и при следующей фразе его голос уже не дрожал, как это было всего несколько минут назад, когда он говорил о Лилит. – Приготовься, крошка Беллз, сейчас будет съезд направо, в лес. Надеюсь, в этот раз ты тепло оделась? А то вся моя куртка провоняла твоими жуткими духами. Ты что выливаешь на себя перед выходом целый флакон? – Я редко пользуюсьдухами. Наверно, твоя бесценная куртка провоняла от кого-то другого. Впрочем,все равно можешь не переживать по этому поводу. Сегодня я готова к холоду, какникогда, – Анжела крутанула руль, съезжая с шоссе. Глава 8.