К тому же, сейчас она почему-то не верила, что Самаэль может причинить зло кому-то из них, а потому волновалась и за него в том числе. Правда, долго ехать ей не пришлось – прямо посреди дороги стоял Крис. Анжела едва успела затормозить. К счастью, других машин поблизости не было – Самаэль заставил большую часть людей разбежаться по домам. – Крис! – Анжела выскочила из авто, позабыв про то, что говорил ей Таннер каких-то полчаса назад. – Крис, это был Самаэль? Это он упал? Дин, который впервые видел Криса, сначала замер, а после обогнал Анжелу, прикрыв ее своими крыльями. Падший же в ответ лишь усмехнулся и протянул руку, словно желая его схватить, чем заставил Хранителя отшатнуться. Анжела, которая видела лишь Таннера, посмотрела на него с недоумением, но он не стал пояснять ей свои действия. – Да, это был Самаэль, однако подробностей я не знаю. Я лишь долетел и, убедившись, что Сэм под присмотром и не опасен для людей, вернулся. Ты можешь остановиться, все они скоро будут здесь, – сжав губы, проговорил Крис. – И не забудь о том, что я сказал тебе сегодня. – Но... – девушка хотела подойти ближе, взять его за руку, узнать, что же случилось, однако падший не дал ей этого сделать. Расправив крылья, которые он прятал за спиной, Крис взмахнул ими и скрылся в вышине. Кружась, рядом с Анжелой опустилось несколько белых перьев, покрытых брызгами засохшей крови. Дин проводил Падшего взглядом. Кажется, сейчас он все понял. Едва увидев в классе своей подопечной эту (честно признать, противную) девушку с печатью, он ужаснулся. И сразу же подумал на Дэймона, ведь подобную печать может оставить лишь Падший, а других Падших он пока не знал. Даже Азазелл, хоть и пугал своим возрастом и силой, был бескрылым бывшим ангелом, но не Падшим. Еще больше Дина ужасало то, что Анжела встречалась с Дэймоном и даже слушать не хотела о нем ничего плохого, хотя и больше прочих рисковала, находясь рядом с ним и его тьмой. Но, увидев Криса, Хранитель понял, что метку поставил именно он. По сравнению с его тьмой, тьма Дэймона была сущим светом, хотя упал он гораздо раньше. Дин, своим чистым и не замутненным эмоциями ангельским взглядом сейчас прекрасно видел, что Крис стал ближе к аду, чем, даже, к земле. И падающие перья были тому лучшим подтверждением. Это было отчасти и большим облегчением – ведь за все время Анжела впервые встретилась с Крисом, а значит, уберечь ее от него будет гораздо легче. Надо только предупредить девушку, рассказав ей все. Однако пока Дин собирался с мыслями, рядом с машиной возник Азазелл, а сверху спустился Дэймон. – Анжела, – Хэвенли обнял девушку. – Ты в порядке? Когда Сэм снял барьеры, наружу вырвалась такая мощь, которую я даже не мог себе представить. – Теперь все хорошо, – она улыбнулась. – Но где сам Самаэль? Что произошло? Дин сказал, он убил Ангела, это правда? – Он убил бывшего Хранителя Габриэлль, – покачал головой Аз. – А после упал, хотя Ангел Смерти не может стать Падшим. Но факт свершился через «не могу», а теперь он отправился стучать в ворота ада. – В ад? – Анжела широко распахнула глаза от удивления. – Но зачем? – За кем. За Габриэлль. Глава 15. – Так что же там произошло? – спросила Анжела после нескольких минут молчания. Они так и стояли посреди дороги, и Дэймон сжимал ее в объятиях, а она не хотела, чтобы он отпустил ее даже на секунду. Сейчас она поняла, как же ей страшно было, прежде чем пришел Хэвенли, и это запоздалое понимание дрожью колотило тело, заставляя зубы стучать друг о друга, а пальцы крепче стискивать любимые руки. Адреналин, благодаря которому девушка держалась прежде, теперь вышел из нее, и она чувствовала себя беззащитной, уставшей и разбитой. Хотелось лечь в кровать и забыть весь этот бесконечно-долгий день. Но сначала принять горячий душ, который бы смыл липкий страх, нагнанный Самаэлем и никак не отпускавший до конца. – Ты, наверное, хочешь спросить «как»? – наставительно поднял палец вверх Азазелл. – У меня есть некоторые предположения на этот счет, но давайте поедем в город. Может, я еще успею встретиться с крошкой Дар. – Я поведу, – предложил Дэймон, нехотя разжимая объятия. Анжела лишь согласно кивнула – стоять посреди, пусть и пустой, дороги было не самой лучшей идеей, хотя едва Хэвенли оставил ее, как девушка вздрогнула и зябко потерла плечи. – Ужасный день, – потянувшись, пожаловался Азазелл. – Как бы еще и из-за поступка Сэмми за мной не прислали. Он развалился на заднем сиденье, скрестив руки на груди. Поерзал, устраиваясь поудобнее. – Эгоист, – печально покачала головой Анжела. – Ты здесь, а он теперь там. Ей было жаль Самаэля. – Но он убил Ангела, – резонно заметил Аз, и начал свой рассказ. – Прежде всего, давайте разберемся, что такое Падение. Каждый ангел един с небесами. Они есть его суть, его, можно сказать, душа, его натура. Каждый ангел связан с небесами за счет крыльев. Крылья могут отнести ангела наверх, и они же причиняют ему невыносимую боль, от того, что НЕ могут отнести наверх. А все эти кровь и прочее лишь побочные явления, ведь крылья, как связь с небесами, болят только от того, что эти небеса стали им недоступны. – Для побочного явления в них слишком много реальности, – усмехнулся Дэймон на одну сторону. – Когда ангел, неважно, где он находится, – продолжил Аз, не обратив внимания на его замечание, – осознанно и целенаправленно идет против воли небес, то сначала он возносится на эти самые небеса, а после уже падает вниз. Ведь падать нужно с высоты, иначе, какое это падение, верно? Так было с Дэймоном, Крисом и теперь Самаэлем. Тут хочу заметить, что меня, например, на небеса не затащила бы и дюжина ангелов. Вообще, я даже не уверен, что смогу теперь упасть. Я же обрезал крылья, а значит, у меня нет этой связи, что есть у всех прочих. Но в любом случае этого мы никогда не узнаем, потому что я послушный сын, и не пойду против Его воли. Анжела недоверчиво хмыкнула. В ее глазах Азазелл если чем и отличался от Падшего, то разве что отсутствием тьмы. На Ангела он уже походил мало. Да и человеком его было сложно назвать. Ни туда, ни сюда. Середина. – После падения ангел начинает терять все ангельское, – Аз кинул быстрый взгляд на Дэймона. – Темные, недоступные прежде чувства, накрывают его с головой, и бороться с ними весьма трудно. А крылья, как последний поводок, что связывает ангела с небесами, начинают проявлять себя, ведь, несмотря на протест самого ангела, крылья всегда остаются верны небесам. – Даже... – прошептала Анжела. – Даже сожженные. Даже у Люцифера, – ответил Аз на ее незаданный вопрос. – Вот уж не знаю, почему все обстоит именно так, однако это неопровержимый факт. После Падения крылья вступают в конфликт с новой сутью бывшего Ангела. Выпускать их становится больно, не выпускать невозможно. И это будет продолжаться ровно до тех пор, пока Падший не спустится в ад, где эта связь прервется, и тогда крылья облезут. Либо пока Падший не поддастся тьме, погубив какую-нибудь душу, окончательно предав небеса, и тогда связь начнет истончаться, а Падший превращаться в демона еще будучи на земле. – Погубить душу? – спросила Анжела, невольно приложив палец к своим губам. – Ты имеешь в виду... – Да-да, именно поцелуи, – фыркнул Азазелл. – Ого. Дэймон, почему ты не сказал мне о том, что это опасно и для тебя тоже? Если раньше она относилась к словам Хэвенли не слишком серьезно, до конца не веря, что ей может что-либо угрожать, то теперь она начнет избегать поцелуев не хуже самого Дэймона. Ведь она совсем не хочет его потерять. – Я и не знал точно. Лишь догадывался, – пожал плечами Хэвенли. Хоть он и не отрывал взгляда от Анжелы, наслаждаясь ее лицом и почти не следя за дорогой, Азазелла слушал весьма внимательно. – Если вы закончили, то я, с вашего позволения, продолжу, – недовольно поморщился Аз. – В общем, если кратко, чтобы упасть, нужно пойти против небес, но даже после этого связь с ними останется через крылья. Теперь возьмем простых Ангелов Смерти. Все они подчинены небесам и не могут упасть по двум причинам. Во-первых, у них нет чувств, а значит, они априори не умеют бунтовать. Во-вторых, крылья. У них нет перьев, вместо них отпечатки душ, и это связывает их уже не с небесами, а с жизнью. Смерть это обратная сторона жизни, неотделимая от нее, и чем больше Ангел Смерти забирает душ, тем глубже он, так сказать, погружается в свое дело, тем больше становится связан с жизнью, с людьми и со смертью. Поэтому Ангелы Смерти не падают. И поэтому серые крылья нельзя поменять ни на белые, ни на алые. Жизнь штука такая, что обмену и возврату не подлежит. – Откуда ты все это знаешь? – пропищал Дин, что слушал Серафима, открыв рот. Впрочем, он озвучил общий вопрос, ведь и остальные смотрели на Азазелла с удивлением. – Откуда? От мандалорского верблюда, – нараспев протянул Аз. – Серафимы, они, по-твоему, кто? Голуби что ли, что только чирикать и крылышками махать могут? – Я не знаю, – наивно ответил Дин, пожимая плечами. – Я не встречал ни одного Серафима. Вас ведь совсем немного сотворили, вы, вроде как, особенные. – Вот именно, – Аз поднял указательный палец вверх. – Кажется, на все «Откуда» у тебя один ответ – «От шестикрылого верблюда, ЯЖСЕРАФИМ», – хихикнула Анжела. – Я прощу тебя только потому, что живу в твоем доме, – закатил глаза Аз. – Все это не слишком объясняет, как Самаэль смог упасть, и что теперь с ним будет, – заметил Дэймон. О многом, сказанном Азазеллем, он догадывался прежде, а теперь и убедился в этом окончательно. Хотя его знания действительно поражали – простые ангелы и не думали о подобных вещах. – На счет Сэмми у меня есть своя теория, – фыркнул Аз. – Ни один Ангел Смерти не станет падать, потому что у него нет чувств, а для противоречия они необходимы. Поэтому даже если такой Ангел убьет весь Нью-Йорк, он все равно останется Ангелом, потому что сделает он это не из личных побуждений, а из логических доводов и указаний небес. – Не представляю, какие могут быть доводы, чтобы убить Нью-Йорк, – покачала головой Анжела. – Ну, если например, иначе может умереть остальной мир, – пожал плечами Аз. – Ангелам Смерти не свойственны сомнения, они запросто разменяют жизнь одного на жизни многих, если это потребуется. Впрочем, мы отошли от темы. Самаэль, обретя чувства, получил и противоречия, а значит, и возможность Падения, скажем так, моральную. И почти сразу же ей и воспользовался. Месть за любимую это, в некотором роде, высокий мотив, вот только ее Хранитель не был виноват, а Самаэль пошел против всего ангельского, ведомый лишь собственной болью и слепой яростью. И, таким образом, отверг небеса. – Как он вообще смог убить ангела? – воскликнул Дин. – Он силен. Он копил свою силу долгие века и из-за этого его отозвали наверх. Думаю, сейчас он само воплощение Смерти и при желании, сможет убить любого Ангела, и даже меня. Еще думаю, что это правильно, ведь у всего должна быть обратная сторона. – Ангелы бессмертны, – вздрогнул Дэймон. – Неужели Самаэль накопил СТОЛЬКО силы? Ему с Дином было сложно поверить в подобное. Они сами были ангелами и жили среди ангелов и знали все об ангелах, и потому смерть одного из них звучала, как чушь. Как можно убить создание, которое не предназначено для этого? Ангелы не стареют, не болеют, их нельзя ранить – над ними нет смерти, ведь они, по сути, и не живут даже, а существуют. И если люди в конце жизни попадают в рай, то куда попадают ангелы? Что с ними становится, если рай и есть место их обитания, а ничего больше для них не предусмотрено? Столько вопросов и ни одного ответа. – А почему бы и нет? Он ведь стольких забрал... – Анжеле, как человеку, наоборот, все было понятно. Самаэль силен – это она прочувствовала на себе. Так почему он не смог бы убить и ангела? Вот Дэймон, что сжимает руль, выглядит вполне себе смертным – улыбка, зеленые глаза, теплые губы и сильные руки. И пусть Анжела никогда бы не хотела подобного, но вполне могла представить, как Самаэль, коснувшись его, заберет себе жизнь, и Дэймон без чувств упадет, а его чудесное лицо станет серым и чужим, как лицо ее отца. Брррр... Анжела так живо это представила, что вздрогнула и, зажмурившись, потрясла головой. Если Самаэль единственное существо, способное забрать жизнь ангела, то хорошо, что Дэймон его друг.