Черт. Меня. Подери. О чем, черт возьми, я говорю? В тот момент я понимаю, что у нас с Пейсли не какой-то бессмысленный трах с истекающим сроком годности. Есть причина, по которой я не мог оторвать глаз от нее на той вечеринке. Была причина, по которой я злился, когда думал, что она шлюха. Настоящая причина, по которой я пытался держаться подальше от нее. Подсознательно я знал все это время. Я хочу Пейсли. Я хочу, чтобы она была моей. Что бы это ни значило. Кажется, я все время знал, что, как только подпущу ее ближе, уже не смогу отпустить. Я не хочу. Я хочу узнать ее, что ей нравится и не нравится. Я хочу заставлять ее улыбаться и смеяться. Просто хочу, чтобы она была рядом со мной. Могу ли я действительно это сделать? Особенно сейчас? Могу ли я быть тем человеком, который хочет больше, чем быстро трахнуться и сбежать? Я думаю, время покажет. Если я хочу, чтобы Пейсли была в моей жизни, тогда мне нужно быть мужчиной, которого она заслуживает. Мне нужно перестать беспокоиться о том, смогу ли я быть таким человеком, и сделать все, чтобы это произошло. Я мою руки, потерявшись в этом эмоциональном гребаном прозрении, прежде чем вернуться в столовую, где уже сидят Пейсли и Кай. Тиган ставит последнюю тарелку на стол. Кай понимает, что Тиган приготовила его любимое блюдо и расплывается в улыбке. Я занимаю свободное место рядом с Пейсли и кладу руку ей на ногу. Через минуту Тиган присоединяется к нам. — Желание и благодарность. Тиган оглядывается вокруг стола, когда она упоминает наш ритуал. В детстве Тиган было не так много нормального. Она провела большую часть детства в одиночестве, а в оставшееся время была брошена под опеку двух мужчин, которые сами были едва взрослыми и понятия не имели, что они делают. Первые десять лет ее жизни она провела с людьми, которые не были созданы быть родителями. Мы с Тиган были в лучшем случае случайностью для них. Но в нашем доме не было никакой враждебности или зла. Наши родители просто пренебрегали нами и проводили большую часть своего времени вне дома. Даже когда они были дома, они почти не занимались нами. Я никогда не думал об этом, пока не стал старше. Я был подростком и делал все, что хотел. Я думаю, что для Тиган это было тяжелее, особенно после того, как я ушел, и она осталась одна. Это заставляет меня чувствовать себя мудаком, но я был подростком и меньше всего я думал о своей младшей сестренке. Все, что меня волновало, — это секс и поиск кайфа. Потом они погибли, и я сказал Каю, что собираюсь забрать ее. Я подумал, что он либо уйдет, либо мне нужно будет искать новое место. Он посмотрел на меня так, словно я был сумасшедшим. Что, черт возьми, я знаю о воспитании десятилетней девочки? Не так много, и я узнал, насколько мало раз десять в последующие годы. Кай, однако, удивил меня, он сказал что-то вроде: — Пошел ты, чувак! Я никуда не уйду, мы берем Тиган к себе. Мы старались изо всех сил. Мы пытались нормализовать ее жизнь, любыми способами. Мы не могли дать ей мать и отца или заплетать ей косички, или держать ее подальше от наших дел, но мы старались делать что-то нормальное, как обычные счастливые семьи. Это был наш способ дать ей детство. Мы начали эту традицию с появления Тиган, пытаясь узнать о ее потребностях так, чтобы она об этом не догадалась. Мы были невежественны в воспитании маленькой девочки и использовали любое преимущество. Мы просили Тиган рассказать нам одно свое желание и одну вещь, за которую она была благодарна, перед каждым приемом пищи, и сами тоже принимали в этом участие. В первые дни это помогло нам понять, что она слишком сильно выросла из своей одежды и нуждалась в новой, что у нее были проблемы в школе с хулиганом, или когда она, наконец, сказала нам, что ей нужно купить ее первый лифчик. Она уже давно поняла, для чего мы это делаем, но мы по-прежнему продолжаем традицию, хоть и не так часто собираемся вместе за столом. — Давайте пропустим сегодня вечером. Ответ Кая и его тон говорят мне, что он предпочтет вырвать себе зуб, чем принять участие в этом семейном ритуале. — Нет! Если мы делаем это только тогда, когда у нас все хорошо, тогда это бессмысленно. Хорошо, плохо, отвратительно… Тиган настроена серьезно. Каю не удастся отвертеться. Я могу это гарантировать. — Я хочу лучше узнать Пейсли, и я благодарна за плохое телевидение и хорошие книги. Тем более, что я буду под домашним арестом в ближайшее будущее. На ее лице появляется самодовольное выражение: — Видишь? Это не так сложно. Это же не она убила сегодня человека голыми руками. Стремясь успокоить мою сестру и дать Каю еще немного времени, чтобы придумать то, что он собирается сказать, я беру слово. — Мне бы хотелось, чтобы у нас было больше крепкого алкоголя дома, потому что это пиво не катит, и я благодарен за дешевые гостиничные номера. Пейсли пинает меня под столом, но то, что я сказал, было лучше, чем: «Я бы хотел разобраться в этой тайне и оторвать голову организатору». Кроме того, выпивка и секс являются основой счастья каждого человека, особенно моего. Тиган стреляет в меня взглядом, говоря, что ей не нравятся мои ответы, но сегодня она не собирается спорить. — Ладно, Пейсли, почему бы тебе не попробовать? Пейсли удивлена тем, что ее включили в эту семейную традицию, но кажется, она счастлива. Она прочищает горло и справляется гораздо лучше, чем я, давая Тиган то, чего она хочет. — Мне хотелось бы знать, что происходит с Брэйлин, и я благодарна всем вам за то, что позволили мне остаться здесь. Я сжимаю ее ногу, и ее рука находит мою под столом. Все, сидящие за столом, поворачиваются к Каю, и я действительно немного нервничаю из-за того, что может вырваться из его рта. Он пожимает плечами и издает громкий побежденный вздох. — Хотелось бы, чтобы на полу менее чем в пятидесяти футах не лежал мертвый парень, и я благодарен мясному рулету. Ну, это было лучше, чем могло бы быть, с учетом всего, что произошло в последнее время. Тиган пропускает это, но Пейсли замирает от упоминания мертвого парня. Мы так и не обсудили то, что случилось с Томасом. Я уверен, что она предположила, что он мертв, но не знала деталей, и я сомневаюсь, что она ожидала, что он все еще будет в доме. Чувствуя, что Пейсли неудобно, Тиган быстро поднимает свой бокал и выпивает. — Давайте есть! Мы каждый возвращаем жест, поднимая наши бокалы. Мы только что подняли тост за мертвого парня? Все мы хотим быстро преодолеть эту неловкость, поэтому заполняем наши тарелки. Единственный шум, который нужно услышать, это звон серебра по тарелкам и жующие звуки. Мы с Каем переходим к добавке быстрее, чем девочки успевают приступить к первой порции. — Так… что мы будем делать с мертвым парнем? Удивительно, но это исходит от Пейсли. Кай вскидывается, как от удара кнутом. Все звуки замолкают. Каждый из нас смотрит на Пейсли. — Что? Наступает пауза. Все знают — в этом доме есть мертвец. Полагаю, пришло время открыть карты. Кроме того, все это заставляет меня самого нервничать… мертвец и правда все еще здесь. Кай начинает говорить, и я более чем удивлен, услышав, что он отвечает. — Оставь его нам. Сегодня вечером его уже здесь не будет. Твоя задача не показывать всем вокруг свои прелести, пока ты остаешься в этом доме. Это место не нудистская колония. Кай дразнит ее. Пейсли охает от удивления. Это в первый раз сегодня, когда Кай становится похож на себя, но мне интересно, когда и почему Кай увидел Пейсли голой. — Хорошо… кто-то объяснит мне, что я пропустил? Что за шуточки о прелестях и нудистских колониях? Кай собирается ответить мне, но Пейсли опережает его. — В первый раз, когда Кай пришел к Брэй, я принимала душ. Я вышла в гостиную, полагая, что у меня есть смена одежды и что я не наткнусь на Кая, потому что это был очень короткий душ. Я ошиблась по обоим пунктам. Я стояла к нему спиной, когда он вышел из спальни и испугал меня, что заставило меня подпрыгнуть и отпустить мое полотенце. И он увидел мою классную задницу с высоты птичьего полета. — Да, и я увидел твою ужасную татуировку. Я говорил, что у меня есть друзья, которые могут исправить это? Пейсли, познакомься с моими друзьями-татуировщиками. Уверен, что Берк видел татуировку, о которой идет речь. Пейсли закатывает глаза. — Я сделала ее в шестнадцать на улицах. Конечно, она выглядит дерьмовой. Меня это не беспокоит. Я даже не вижу ее. Я даже не помню, что там. — Ужас… вот что там. Она качает головой, а я рад, что Кай не видел ничего больше. Кажется, он чувствует нежность по отношению к ней, о которой я собираюсь спросить, и мне не нравится, что он видел ее без одежды, даже если это была только ее задница. Мы заканчиваем ужин с гораздо меньшим молчанием. Неловкое чувство исчезает. Кай наслаждается своей любимой едой, мы переговариваемся за столом. Тиган и Кай пытаются лучше узнать Пейсли, и мне нравится слушать ее ответы на их вопросы. Как только ужин закончился, Кай остается мыть посуду. — Тиган, почему бы тебе не показать Пейсли свободные комнаты, пусть она выберет свою. У нас с Каем есть дело. Мы с Каем направляемся в офис. Томас там, все еще привязан к стулу. В комнате беспорядок, и может быть слишком рано, но все, что я чувствую, это запах смерти. Стремясь отвлечься от того, что мы будем делать сегодня вечером, я заговариваю с Каем. — Ты, кажется, хорошо ладишь с Пейсли. Даже я слышу обвинение и ревность в своем тоне. Эти эмоции не то, что я испытывал раньше. — В ней что-то есть. Она заставляет меня чувствовать, что все… хорошо. Не уверен, что он имеет в виду, мне нужны дополнительные разъяснения для моего собственного душевного спокойствия. Если его самодовольная улыбка — это какой-то знак, я бы сказал, что Кай, кажется, наслаждается тем, насколько неудобно мне в этом разговоре. — Ты запал на нее? — мои кулаки сжимаются, когда я задаю вопрос, который действительно у меня на уме. — Не заводись, мужик. Она мне нравится. Для тебя. И мне нравится, когда она рядом, вот и все. Я думаю, Пейсли получила одобрение Кая. Хорошо это знать. Это был странный гребаный день. Наблюдать, как Кай убивает человека, эмоциональные разговоры налево и направо, Пейсли все время в моей голове, бл*дские прозрения, самый странный ужин, который у меня когда-либо был, и теперь пришло время избавиться от тела. Я готов закончить этот чертов день. 22 Пейсли Когда я просыпаюсь, дневной свет пробивается сквозь жалюзи спальни, не той, в которой я заснула прошлой ночью, но эти простыни мне знакомы. Меня обволакивает запах, к которому я быстро пристрастилась. Этот чистый, мужественный аромат напоминает мне об открытом воздухе, и это все Берк. Окончательно проснувшись, я понимаю, что его руки обнимают меня и что это была одна из редких ночей, свободная от кошмаров. Берк и Кай ушли, и я заснула, прежде чем они вернулись домой. Либо у меня не появилась склонность к лунатизму, либо он принес меня сюда. Должно быть, я была измотана, потому что даже не проснулась, пока он, по-видимому, нес меня через дом. У меня голова идет кругом, когда я понимаю, что Берк хочет меня в своей постели, просто чтобы быть рядом со мной. Прошло всего несколько недель с тех пор, как мы встретились, и меньше двух дней с тех пор, как я почувствовала, что изменилось между нами, но я думаю, что мы могли бы быть чем-то большим вместе. Я хочу быть лучшей версией себя с ним. Для того, кто был лишен серьезных отношений любого рода, это кажется чем-то особенным. Если быть совсем честной, я понятия не имею, о чем говорю. Я — та, у которой нет семьи, нет друзей, и все мои отношения с мужчинами сводились просто к сексу. Я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу, и он говорит мне, что я там, где должна быть. Я поворачиваюсь к Берку лицом, он не двигается ни на дюйм. Интересно, насколько поздно они вернулись? Его медленное, ровное дыхание успокаивает меня настолько, что я могла бы снова заснуть, если бы не сосредотачивалась на другом, например, на том, как его голый торс прижимается ко мне. Я немного отодвигаюсь, чтобы получить лучший обзор. Он чертовски вкусный с ног до головы. «Возьми. Возьми. Возьми», — эта мантра пробегает в моей голове, когда я представляю его раздетым. Мои мысли греховны, и я собираюсь быть очень нечестивой этим утром. Мои руки бродят по его телу, но мои прикосновения все еще не отвлекают его от сна. Мои пальцы прослеживают контуры его мышц, мой взгляд следует за ними. Мои руки перемещаются ниже на его пресс, что заставляет Берка слегка поменять позу, он переворачивается на спину. Тем не менее, его глаза остаются закрытыми, а дыхание спокойным. Я осторожно сажусь, чтобы полюбоваться им. Я устраиваюсь между его ног, и вид спереди радует мой взгляд. Я знаю, чего хочу, но мне нужно набраться смелости. Мои руки двигаются к его бедрам, а затем вверх. То, что скрыто под его боксерами, вселяет в меня чувство смелости. Даже во сне я чувствую, насколько впечатляет его размер, когда медленно поглаживаю его через тонкую ткань. Идя на поводу у моей похоти и желания, я медленно вытаскиваю его член. Я хочу попробовать его и понять, каково это — доставлять ему удовольствие. Я уделяю внимание его головке, прежде чем погладить его теплую плоть, а затем вернуться обратно. Он увеличивается в моей руке, и удивительно, что Берк все еще не проснулся, но его дыхание изменилось. Его грудь поднимается и опадает с заметно большим темпом. Предэякулят смачивает головку, и я больше не могу сдерживаться. Наклоняясь вперед, я осторожно провожу языком по его члену и наслаждаюсь соленым вкусом этого безумно сексуального мужчины. Я полностью накрываю его ртом. Берк мягко шевелится, когда я вбираю его глубже, только чтобы тут же выпустить и провести языком вокруг головки. Я повторяю движение. Жажда, проходящая через меня, заставляет мои глаза открыться. Когда мой рот снова оборачивается вокруг него, я смотрю вверх и вижу, как уголки его губ поднимаются вверх, а его руки слегка сжимают простыню. Видя, как ему нравится пробуждение, я удваиваю усилия. Мои руки движутся к его яйцам, и я крепко хватаю их, пока облизываю его от основания до кончика. Я хочу взять его глубже. Я хочу, чтобы он сходил с ума от моей ласки. Я хочу дать ему все удовольствие, которое дал мне он. Я все еще смотрю на него, когда беру его в горло, за пределы рвотного рефлекса.