На их глазах лесную тропинку резвыми прыжками пересекло стадо косуль. Кто-то вскрикнул от удивления. В этом зрелище было что-то завораживающее: обычно животные так себя не ведут. — Кто-то их спугнул. Вот они и спустились в долину. — Кнаус произнес вслух то, что было у всех на уме. Тереза вгляделась в темноту между деревьями. — Он здесь. Следит за нами. Снова, — пробормотала она. Снова лес и темнота сыграли ему на руку. Начинать погоню не имело смысла. — Один Бог знает, где он будет завтра. 40 Единственный паб в Травени назывался «Спящий медведь». Он занимал полуподвальное помещение в здании средневековой постройки прямо на центральной площади. Внутрь заведения с толстыми стенами и сводчатым потолком, неровно покрытым густым слоем штукатурки, вели каменные ступени. Мощные стены паба хранили тайны славного прошлого. Свет проникал только в узкие витражные окна прямоугольной формы, составленные из кусочков ярких разноцветных стекол в свинцовом переплете. Из-за пузырьков воздуха в стекле Тереза решила, что это либо удачная имитация, либо витражи и впрямь старинные. Даже в самый солнечный день свет проникал внутрь только в виде разноцветной радуги. На барной стойке из соснового дерева выстроилась целая батарея пивных кружек всевозможных размеров и форм. Из дальнего угла на посетителей таращилась недобрым желтым взглядом рогатая маска дьявола с черной гривой и пугающим оскалом. Развалившись на неудобном стуле, Тереза не сводила глаз с этой маски. Перед ней стояла кружка пива и тарелка с орешками, которые она то и дело рассеянно отправляла в рот. Де Карли и Паризи коротали время за партией в бильярд, Марини наблюдал за ними, пристроившись у барной стойки. Остальные агенты, прибывшие из города для подкрепления, расположились за двумя дальними столиками. Только они решились чем-то перекусить. Патрулирование этой ночью взяли на себя Кнаус и его люди. Народу в пабе практически не было. Судя по укоризненным взглядам хозяина, в этом отчасти была виновата и Тереза. Приняв вызов, она каждый раз одерживала верх в этом странном переглядывании. Ей было интересно, когда хозяин наконец прекратит сверлить ее глазами. Приглушенный гул голосов возвестил о прибытии новых посетителей. Компания из четырех человек двинулась прямиком к столику Терезы. Возглавлял вновь прибывших решительно настроенный человек, который сразу же ей не понравился. Она уже пару раз с ним сталкивалась. Причина гнева первого гражданина Травени не вызывала сомнений. — Добрый вечер, — поприветствовала Тереза мэра, когда тот наконец приблизился к ее столику. — Серийный убийца?! — выпалил мэр, не ответив на приветствие. — Вы хоть понимаете, что это значит?! Это конец! Его трясло от злости. Тереза при этом сохраняла невозмутимый вид. Ради общественной безопасности, по ее совету, Амброзини сделал официальное сообщение для прессы: замалчивать информацию о происходящем они просто не могли. — Ни о каком серийном убийце речи не было, — спокойно ответила она. — Однако наш долг — предупредить людей об опасности! Мэр оперся кулаками о стол и грозно наклонился над ней. — Хотите знать, кто тут на самом деле представляет опасность? — прошипел он, побагровев от злости. — Посторонние, которые явились сюда и учат, кого нам бояться! Тереза оторвала взгляд от пивной кружки и посмотрела мэру прямо в глаза. — Я, значит, по-вашему, посторонняя? — спросила она, прекрасно зная ответ на этот вопрос. Для здешних жителей весь остальной мир представлялся полным козней, проходимцев и бессовестных мошенников. Поэтому они любой ценой — даже ценой нескольких жизней — пытались защитить свой маленький безупречный мирок от посягательств извне. Хотя Тереза понимала, что этот мирок трещит по швам. И из трещин проглядывает отнюдь не благопристойный облик. — Мы не нуждаемся ни в вас, ни в ваших нравоучениях о том, как нам жить, — прошипел мэр. — Веками мы жили без посторонней помощи. Проживем и впредь. Тереза выловила орешек из тарелки и положила в рот. Он оказался горьким, хотя, быть может, это у нее желчь поднялась к горлу. — Ах, вы знаете, как жить? — с негодованием повторила она. — Так идите и расскажите это вдове Валента. Ее муж, видно, не усвоил ваших уроков! Мэр навис над ней горой и со злостью смахнул все, что было на столе. Кружка, залив пол пеной и пивом, разлетелась на мелкие осколки, а орешки рассыпались по всему залу. Тереза вскочила на ноги и взглядом приказала своим людям не вмешиваться. — Только попробуйте это повторить! — подчеркивая каждое слово, выговорила она. — Еще одна подобная выходка, и я буду разговаривать с вами по-другому! Ясно? Что-то в ее тоне или в выражении лица остановило мэра. Тереза могла быть твердой как скала, хотя обычно окружающие об этом даже не догадывались. Единственное, чего она не могла — больше не могла — выносить, так это агрессию. Казалось, мэр немного остыл, хоть и тяжело дышал. Друзья, столпившиеся вокруг него, шепотом уговаривали его удалиться. — Лыжный сезон только начался, скоро рождественские праздники, — процедил он сквозь зубы. — Это же такой ущерб — пустые гостиницы и лыжные трассы. Он пытался оправдать свое поведение. Это означало частичную капитуляцию. Тереза дала ему выпустить пар. — Совсем скоро пятое декабря, мы отмечаем День святого Николая. Ряженые в масках дьявола спускаются в деревню с гор. Это важный для нас праздник, обычно к нам съезжаются сотни зрителей. А для кого устраивать представление, если никто не приедет? Тереза спокойно его выслушала. Опасения мэра были небеспочвенны, однако, чтобы обеспечить безопасность населения, в интересах следствия требовалось избежать скопления туристов. — Среди бела дня убили человека. На туристической тропе, — проговорила она. — И хотя Валент был крепким мужчиной, он даже не защищался. Не успел. Убийца голыми руками вырвал ему глаза, которые, кстати, так и не нашли. Потом напали на женщину, которая возвращалась домой. У нее, между прочим, нет половины лица. В пабе воцарилась тишина. — Понимаете, что это значит? — продолжала она. — Что убийца все это съел или унес с собой в кармане. Как бы то ни было, мне кажется, дьяволов у вас и так хватает. Вот только этот не ряженый. Поэтому я спрашиваю: вы и ваши жители собираетесь помогать следствию или будете чинить препятствия и дожидаться следующего несчастья? Мэр и его друзья перевели взгляд на маску дьявола, висевшую около пивной бочки. Теперь на ее хищный оскал они смотрели по-другому. — Да никто и не думал чинить вам препятствий, — проронил мэр. Тереза покачала головой. — Вы смотрите на всех как на чужаков. Даже на нас, хотя мы здесь, чтобы найти преступника. Отгородиться от остального мира — это не спасение, а приговор. Не сказав ни слова, все еще рассерженный, но явно напуганный, мэр с приятелями удалился. Тереза села на стул, вокруг нее валялись осколки и орешки. Хозяин, опустив глаза, живо протер столик и пол. Официантка поставила перед Терезой полную до краев пивную кружку, пробормотав, что это за счет заведения. Постепенно паб наполнился приглушенными голосами. Тереза пригубила пиво и только сейчас заметила за дальним столиком человека. Доктор Ян поднял бокал и жестом показал, что пьет за ее здоровье. Тереза ответила тем же. Потом, прихватив шляпу и пиво, доктор направился к ней. — Вы позволите? — спросил он. — Пожалуйста. — Не обижайтесь на нашего мэра, — начал он, — он неплохой малый, хоть и вспыльчивый. Без туристов тут многие не дотянут до конца месяца. Мы ведь здесь в основном туризмом и живем. — Я не люблю пугать людей и создавать панику, но в этот раз просто не могла поступить иначе. Зачастую именно от страха зависит, останешься ли ты в живых или погибнешь. Страх спасает. — Понимаю, понимаю. Страх гнездится в самой примитивной части нашего мозга. В той самой, что есть и у рептилий. Миллионы лет эволюции, а ей хоть бы хны — эта миндалина никуда не делась, — произнес он, постучав пальцем у виска. — По-видимому, Бог над ней изрядно потрудился, раз ничего не стал переделывать. Тереза улыбнулась. Ее позабавило, что образованный человек, рассуждая об анатомии, ссылается на Бога, а не на эволюцию. — Не так давно деревня была полностью отрезана от мира. Здешние жители привыкли бороться за кусок хлеба, — продолжил врач свой рассказ. — Все они — бывшие крестьяне, промышлявшие охотой и древесиной. В самые лютые зимы женщины избавлялись от беременности или оставляли тщедушных младенцев на пороге церкви. То были другие, тяжелые времена. К счастью, теперь они остались в прошлом, но, думаю, страх голода крепко засел у них в генах. — Не верится, что все было настолько ужасно, — ответила Тереза. — Еще как было. Но со временем бедность удалось победить. Да и туризм многим набил кошелек. Но вот некоторым такие нововведения не по нраву. — Вы имеете в виду активистов, бойкотирующих строительство новой лыжной базы? Он кивнул: — Перемены — это всегда непросто. Тереза покрутила в руках пивную кружку. — Кстати, о детях, — вдруг вспомнила она. — Хотела спросить у вас одну вещь. — Спрашивайте. — Роберто Валент был слишком строгим отцом? Врач нахмурился. — Нет, совсем нет, — поспешно ответил он. — А почему вы спрашиваете? Что-то всплыло в ходе следствия? Тереза покачала головой. Она и сама не понимала, почему задала этот вопрос. — Да так, просто хочу понять, что за человек был этот Валент. Это не имеет отношения к следствию. Ничего нового не всплыло. — Роберто был образцовым мужем и отличным специалистом. Не припомню, чтобы видел его без жены, они всегда были вместе. Что касается ребенка, то Валент был замечательным отцом. Диего — прекрасный мальчик. Тереза начала догадываться, каким мерилом доктор Ян мерит окружающих — диаметрально противоположным ее собственному. — Прекрасный мальчик… — задумчиво повторила она. — Точь-в-точь как хотел его папочка. — Вы в курсе, что Роберто был волонтером?