Я хватаю его за лицо и яростно целую его в губы. — Для тебя всегда будет место. Мы ничто без тебя, и я знаю, что Дрейк чувствует то же самое. Он хочет видеть, как ты принимаешь себя, так же сильно, как и он хочет видеть, как ты принимаешь его. — Я пришел в команду, — говорит он, и я замираю, потрясенно глядя на него. — И как все прошло? Он смеется. — Нормально. Они даже не удивились. — Потому что любовь к Дрейку не делает тебя другим, Хантер. Ты всегда любил его, но теперь ты просто выражаешь это по-другому. — Нам действительно следовало сделать это раньше, не так ли? — спрашивает он, и я чувствую, что снова таю. Я забыла, как естественно чувствовать себя в его объятиях. — Да… это избавило бы нас обоих от ревности, когда мы каждый вечер наблюдаем, как он уходит домой с разными незнакомками. Проведя рукой по моим волосам, Хантер притягивает меня ближе и снова целует, как будто он так же отчаянно жаждет моих прикосновений, как и я его. Когда наши рты расходятся, он смотрит мне в глаза. — Я твой, Рыжая. Прости, что ушел, но я должен был стать идеальным мужчиной для тебя. Даже если это убьет меня. Даже если это сведет меня с ума. Я готов на все ради тебя. — Я понимаю, — шепчу я. — Я скучала по тебе как сумасшедшая, но я горжусь тобой. И мне не нужно, чтобы ты был идеальным. Мне просто нужно, чтобы ты был здесь. — Мне еще предстоит много работы. Это еще не конец, но я готов начать эти безумные отношения… если вы оба тоже готовы. Мне нравится эта новая версия моего мужа, где он выражает себя и говорит от сердца. И мне более чем достаточно видеть эмоции в его глазах. — И что теперь? — спрашиваю я, снова целуя его. После долгого, голодного объятия, в котором мы оба задыхаемся и отчаянно нуждаемся друг в друге, он отстраняется и серьезно смотрит на меня. — Теперь мы идем искать Дрейка. Я случайно узнала, где именно сегодня находится Дрейк. Поскольку сегодня пятница, он в клубе — единственный день в неделю, который он проводит там. И не по тем же причинам, что и раньше. Три месяца назад Дрейка можно было встретить в клубе каждый вечер, причем с разными людьми. Но теперь он ходит туда только раз в неделю, и то с одним человеком. Силла стала полупостоянным резидентом в клубе с тех пор, как ее недельное мероприятие превратилось в двухнедельное, затем в двухмесячное, а теперь… я не думаю, что она когда-нибудь вернется. Так что теперь каждую пятницу вечером она проводит занятия по шибари с одним светловолосым парнем рядом. Они вдвоем стали очень хороши, на самом деле. И когда мы с Хантером незамеченными проскользнули в заднюю часть зала, нас встретили охи и ахи толпы, когда Силла зависла в воздухе, связанная в маленький круглый шар. Зелено-красный шнур на фоне ее смуглой кожи выглядит еще более потрясающе, чем при обычном веревочном связывании. Она выглядит изысканно, а толпа и Дрейк смотрят на нее с благоговением. Но когда рядом со мной задыхается Хантер, я чувствую, что это скорее связано с внешним видом Дрейка, чем с тем, что женщина парит в воздухе, удерживаемая лишь тонкой веревкой. — Что он сделал со своими волосами? — шепчет Хантер. — Его было не остановить. Он хотел, чтобы мы оба выглядели по-другому для тебя. Взглянув на мужа, я не могу не заметить выражение притяжения на его лице, когда он впивается взглядом в мужчину на сцене. — Мне нравится, — шепчет он. Я восхищаюсь тем, как красив Дрейк с его новой стрижкой, которая каким-то образом делает его улыбку ярче, а его фигуру выше — потому что раньше он не был достаточно красив, — когда я замечаю момент, когда он замечает Хантера, стоящего в задней части зала. Теперь, когда я об этом думаю, это немного несправедливо. Когда Хантер появился в моей студии, я была одна, и ничто не помешало мне броситься к нему в объятия. Дрейк занят тем, что следит за Силлой и обеспечивает ее безопасность, поэтому он торчит с ней на сцене. И по тому, как он ерзает, и по тому, как его широко раскрытые глаза то и дело устремляются в нашу сторону, можно понять, что он с нетерпением ждет момента, чтобы сделать то же самое. Не прошло и минуты, как он уже помогает ей спуститься, осторожно расстегивая веревки, чтобы она не упала. Публика рукоплещет им, а Дрейк не теряет ни секунды. Спрыгнув со сцены, он бежит через весь зал к нам. Он раскидывает руки, чтобы обнять Хантера, но Хантер не принимает объятий. Вместо этого он хватается за шею Дрейка и яростно притягивает его к себе для грубого поцелуя. Их рты сливаются, и я замечаю краткий шок на лице Дрейка, прежде чем он растворяется в поцелуе и прижимает Хантера к стене, позволяя его телу выразить, как сильно он по нему скучает. Правило № 38: Расстояние заставляет сердце становиться счастливее и сексуальнее Хантер Я не хочу говорить. Мы с Изабель уже достаточно поговорили. Я знаю, что мы должны поговорить. Я знаю, что Дрейку, вероятно, нужно услышать от меня много чего, но говорить — это не моя сильная сторона. Я лучше покажу ему. Наш поцелуй длится дольше, чем я планировал. Смысл поцелуя заключался в том, чтобы доказать, что я добился прогресса. Я не закончил… но я стал лучше. И я не боюсь показать кому-либо, как сильно я хочу этого мужчину. Теперь, кажется, поцелуй превращается в нечто совершенно иное. Его язык скользит по моему, мы пробуем и исследуем рот друг друга. В каком-то смысле это почти похоже на наш первый поцелуй. Мы оба задыхаемся, когда отрываемся друг от друга. — Я сделал некоторые изменения в двенадцатой комнате, — пробормотал он мне в губы, и я отошла, чтобы посмотреть в его ярко-голубые глаза. — Правда? Почему я не знала об этом? Возможно, последние два месяца я выполнял большую часть своей работы в доме Мэгги, но, конечно, я должен был знать о перепланировке комнаты. Двенадцатая комната — базовая, с большой кроватью, рассчитана в основном на три-четыре человека. Она просторная, но базовая. Не оборудована ничем дополнительным, поэтому мне интересно, какие модификации он мог сделать. — Да, я попросил команду не говорить тебе. Я хотел, чтобы это был сюрприз. Глубокий тембр его голоса так хорошо мне знаком, но если я не слышал его два месяца, то сейчас он вызывает в моем теле волны тепла и возбуждения. Как я так долго избегал этого влечения? Это был не ящик Пандоры, который мы открыли. Это было похоже на прорыв. Теперь, когда эти чувства вырвались наружу, их уже не загнать назад. Никогда не спрятать. И никогда больше не будут игнорироваться. — Ну, я бы хотел на это посмотреть, — отвечаю я с легкой дрожью в голосе. Трудно скрыть эмоции от этого момента. Он должен быть в ярости, и я ожидаю, что он будет злиться на меня за то, что я ушел, но это не так. Он рад видеть меня так же, как и она, и думать, что я был готов унижаться. Я хочу, чтобы он заставил меня заплатить, но оказывается, что он просто хочет меня. — Пойдем, — отвечает он, вытаскивая меня из комнаты. Двенадцатая комната находится всего двумя комнатами ниже. Свет над дверью не горит, значит, она не используется, а Дрейк управляется с мастер-ключом быстрее, чем я. Когда он открывает дверь, я с тревогой жду, какие изменения он произвел, но, когда мы входим, я изо всех сил стараюсь скрыть свое разочарование. Мои глаза ищут что-нибудь в комнате, но я не могу найти ни одной вещи, которая бы отличалась от других. Дверь за нами закрывается, и Изабель оказывается рядом со мной. Она берет меня за руку, когда я поворачиваюсь к Дрейку. — Что… — спрашиваю я, но мой голос прерывается, когда в комнате становится темно. На самом деле, она абсолютно черная. Я теряю дар речи от ярких зеленых пятен, разбросанных в темноте. Две линии ведут дорожку по комнате. Жесткие края мебели светятся так, что мы видим только то, что было в этой комнате изначально, но мы не видим друг друга. Мой рот приоткрывается, когда пальцы Изабель переплетаются с моими. Громкая музыка из главной комнаты доносится в эту через динамики, установленные на потолке, чтобы заглушить шумы из других комнат, и это настолько сюрреалистично, что я едва могу пошевелиться. Рука Дрейка касается моей спины, и я прижимаюсь к ней. — У нас еще есть планы сделать что-то большее, например, целую секцию клуба, как эта, но пока… я подумал, что ты оценишь это, — говорит он. Оказавшись по обе стороны от этих двух людей, я испытываю внезапные эмоции, которых не ожидал. — Я не заслуживаю тебя, — бормочу я, и его руки пробираются к моему лицу, притягивая меня ближе, пока наши рты не встречаются. Пальцы Изабель скользят по моему позвоночнику, пока она не зарывается в мои волосы. — Заткнись, мать твою, — бормочет Дрейк мне в губы. — Это полная чушь, и ты это знаешь. Ты всегда думаешь, что должна стать лучше для нас, и я это понимаю. Мы оба родились в дерьмовых ситуациях, но это не делает нас менее достойными, Хантер. Ты — не твой отец, а я — не моя мать. Что-то в том, что я слышу эти слова в темноте, не видя его лица, делает их еще более сильными. — Ты можешь прямо сейчас решить, кто ты и чего ты хочешь, — шепчет Изабель, прижимаясь ко мне сзади и осыпая мою спину теплыми поцелуями, прижимаясь губами к моей рубашке. — Думаю, мне ясно, чего я хочу, — отвечает Дрейк и прижимается ко мне, заставляя меня почувствовать его твердую длину через брюки. — И чего же ты хочешь? — спрашивает он, его голос густой и хриплый от потребности. — Я хочу этого, — рычу я, хватаясь за его член через брюки. — И это, — добавляю я, обхватывая Изабель рукой, чтобы притянуть ее к себе и придвинуть свой рот к ее рту. Она мурлычет от удовольствия, когда я глажу ее через ткань штанов для йоги. Мое терпение на исходе, а они мне нужны сейчас. В спешке я расстегиваю застежку на брюках. — Раздевайтесь, — приказываю я, когда мы теряем остатки одежды в туманном беспорядке конечностей и губ. Дрейк ведет нас к кровати, и мы втроем не отпускаем друг друга. Когда я чувствую, что спортивный бюстгальтер Изабель сползает с головы, я нахожу в темноте ее грудь и провожу языком по чувствительному бутону соска. Она прижимается к моей голове, притягивая меня ближе. Я укладываю ее на спину, продолжая исследовать ртом ее тело. Когда я стягиваю с нее брюки, я чувствую, как Дрейк оседает у меня за спиной. Его губы путешествуют по моему позвоночнику, по одному позвонку за раз. В темноте наши чувства обостряются, и все кажется более интенсивным. Когда в моих руках обнаженное тело моей жены, все как будто снова приобретает смысл. Я быстро переворачиваю ее на живот, поднимаю на колени и зарываюсь лицом в жар между ее ног. Она издает громкий стон удовольствия, когда я проникаю языком внутрь нее. Ее запах и вкус так знакомы мне, что я поглощаю ее, стирая каждый момент нашей разлуки. — Боже, как я скучал по этому, — рычу я в ее жар. Она мурлычет в ответ. Дрейк стоит позади меня, его руки блуждают по моей спине и тянутся к моему переду, поглаживая мой член. Часть меня напрягается, когда он стоит позади меня. Готов ли я к этому? Но тут же раздается звонкий голос, напоминающий мне обо всем, что дали мне эти двое. Я могу отдавать так же легко, как и брать. И я хочу отдавать.