– Что, перебор? – встревожился он. – Нет-нет, выглядишь отлично, – успокоил Марк. – Просто впервые вижу тебя нарядным. После того как Марк и Линда подарили ему автомобиль, между ними и Хоакином что-то разладилось. Точнее, что-то разладилось у Хоакина. За прошедшую неделю он брал машину только дважды: один раз ездил на работу и один раз за продуктами по просьбе Линды, а все остальное время подарок стоял на подъездной дорожке – большая железяка, постоянное напоминание обо всем, что дали Хоакину его опекуны и за что он никогда не сможет расплатиться. Чем больше они давали, тем громаднее казался мир, и Хоакин понимал, что ему нужен заборчик, ограда, перила – что-нибудь, чтобы не соскользнуть вниз. У каждого человека есть свой предел, но за три года жизни с Марком и Линдой их предела Хоакин так и не нащупал, и это сильно его беспокоило. Он рассчитывал, что его отказ от усыновления станет переломным моментом, что его вернут в интернат и он убедится, что сказка всегда заканчивается одинаково, а вместо этого Марк с Линдой взяли и купили ему машину. Хоакин чувствовал себя героем видеоигры, игрушечным персонажем, что перепрыгивает с уровня на уровень, с лианы на лиану, гоняясь за сокровищем, до которого никак не дотянуться. Некоторым подросткам не удавалось продержаться так долго – у кого запас жизней заканчивался, у кого иссякала надежда. Хоакин, однако, был опытным игроком и знал, что каждый следующий уровень, каждая ниточка надежды, которую ему давали Марк и Линда, – это лишь новое, еще более трудное испытание, а что ждет в конце – и подумать страшно, ведь чтобы получить сокровище, сперва нужно убить дракона. И Хоакин начал отступать. Сперва он просто игнорировал просьбы Линды или притворялся, что не слышит ее, хотя оба прекрасно знали, что слышит. Потом он пообещал Марку, что в среду вечером пострижет газоны, но не сделал этого, а просто сидел в своей комнате и слушал музыку. За ужином в пятницу напряжение уже ощутимо висело в воздухе. Поев, Хоакин встал из-за стола и отправился прямиком к себе. «Не хочешь помочь Линде с посудой?» – окликнул его Марк. «Неа», – бросил он, и от того, что они стерпели это молча, он занервничал еще больше, чувствуя, что теряет контроль, балансирует на грани и вот-вот рухнет в пропасть. Однако в субботу утром, трепеща от волнения, Хоакин приготовился к бою. – Хок, – выглянула из-за газеты Линда, – будь добр, задержись на минутку. Мы с Марком хотим с тобой поговорить. Он успел закатить глаза, выражая досаду, но Марк просто выдвинул стул и похлопал по сиденью, так что Хоакину ничего не оставалось, кроме как сесть. – В чем дело? – Хоакин, в последнее время… В общем, ты ведешь себя по-свински, – заявила Линда. – И со мной, и с Марком. Мы… мы что-то сделали не так? Обидели тебя? Если так, давай все обсудим. – Почему вы всегда считаете, что причина в вас? – огрызнулся Хоакин. – Почему копаетесь в себе? Разве дело не может быть во мне? Марк слегка отодвинулся от стола. – Ладно, допустим, дело в тебе. Так почему ты позволяешь себе это свинское поведение? Хоакину было бы куда легче, не будь это правдой. – Тебе нравится машина? – спросила Линда. – Или для тебя это… слишком? Пожав плечами, Хоакин скрестил на груди руки. При одной мысли о машине в животе у него екнуло, и бабочки разлетелись врассыпную. – Если честно, мне все равно, – сказал он. – В смысле, я ведь ее не просил, вы сами купили. Марк развернул стул так, чтобы сидеть к Хоакину лицом. Пусть бы он ударил, оттолкнул, выгнал – все лучше, чем этот сочувственный взгляд. – Хок, – мягко произнес Марк, – мы стараемся, ищем к тебе подход, но ты тоже должен двигаться нам навстречу. – Не дождавшись ответа, он добавил: – Поговори с нами, дружище. Что с тобой происходит? Он потянулся рукой к плечу Хоакина, и тот, решив, что сейчас последует удар, инстинктивно шарахнулся в сторону. Все замерли. Казалось, встали даже стрелки настенных часов. – Хоакин, – глухо промолвила Линда. – Милый… – Ты же знаешь, что я никогда бы тебя не ударил, – сказал Марк, чья рука так и повисла в воздухе. – Знаешь ведь, Хоакин. – Думаешь, это единственный способ причинить боль? – язвительно бросил Хоакин. – Серьезно? – Хоакин… Если кто-нибудь еще хоть раз произнесет его имя, он рассыплется на миллион осколков! – Хватит! – крикнул Хоакин, вскакивая с места. – Прекратите все это! С машиной, одеждой, скейтом и всем остальным! Прекратите! Марк и Линда тоже встали из-за стола, вместе с Хоакином сформировав живой треугольник. Марк был в замешательстве, Линда выглядела испуганной. – Вы постоянно повторяете, что не причините мне вреда! – продолжал Хоакин, чувствуя, как под кожей бешено пульсирует кровь. – Но сами не понимаете, что говорите! Ударить кого-то физически – самый простой способ причинить боль, но вы, вы способны бить гораздо больнее! – Мы вовсе не хотим причинять тебе боль, – принялась убеждать Линда. – Наоборот, мы хотим помогать, быть рядом, поддерживать. Мечтаем, чтобы перед тобой открылся весь мир, Хок! Мы столько всего для тебя хотим! – Да неужели? Думаете, я не замечаю, как на нас смотрят? – Грудь Хоакина словно стянуло обручем. – Вот идут двое белых, которые пожалели бедного латиноса! – Тебе прекрасно известно, что нам плевать на мнение окружающих, – тихо сказал Марк. – Ну конечно, ведь они видят в вас героев! А на меня глядят, как на… – Хоакин заставил себя произнести это вслух: – Как на кусок грязи! – Не смей так говорить! – вскипела Линда. Руки у нее сжались в кулаки. – Хоакин, ты не кусок грязи. И чтобы я больше этого не слышала! – Легко вам говорить! – фыркнул он. – Думали, усыновите меня, и все сразу станет хорошо? Может, еще научите быть настоящим мексиканцем? Или разговаривать на испанском? Расскажете, откуда я взялся? – Нет, – ответил Марк со смесью печали и гнева. – Этого мы не можем. Зато в наших силах найти тех, кто сможет! Мы здесь не для того, чтобы что-то у тебя отбирать! Слова говорились более чем правильные, однако Хоакина не покидало ощущение, что все не так. Он уже занес ногу над краем бездны. Ни перил, ни защитного ограждения. Так что же делать? И он решил прыгнуть. – Думаете, я заменю вам детей, которых вы не можете иметь? Линда и Марк стояли как громом пораженные, а он… Он как будто с размаху впечатался в землю и разлетелся на куски. Когда Марк шагнул к нему, ноги Хоакина опередили разум: он побежал. Выбежал из дома, слыша за спиной крики, прыгнул в машину и только тогда сообразил, что не взял с собой мобильник. Выругался себе под нос, потом поднял глаза и снова увидел перед собой лица Марка и Линды. Вскинув кулак, Хоакин с грохотом опустил его на приборную доску. Теперь они точно не пустят его на порог, да он и сам не вернется. Еще бы – после того, что он сказал. Дракон победил. От Хоакина осталась лишь кучка костей и пепла на выжженной земле. Время истекло, запас жизней тоже. Игра окончена. Грейс Грейс впервые скрывала от родителей такой большой секрет, да еще так долго. Даже узнав о беременности, она сообщила об этом уже на следующий день. И все же как рассказать им о предстоящей поездке, о том, что она собирается подняться на крыльцо чужого дома, постучать в дверь и, возможно, встретиться со своей биологической матерью? Несмотря на богатое воображение, Грейс с трудом представляла все многообразие способов, при помощи которых мама с папой могут воспрепятствовать ее планам, а потому решила поделиться секретом с Рейфом. – Погоди, что-то не пойму, – наморщил лоб Рейф. Они сидели в кабинке, которую Грейс привыкла считать «их всегдашней», в дальнем углу кафе рядом с магазином кухонной утвари. – То есть ты вот так запросто звонишь в дверь незнакомого человека и говоришь: «Привет, мам»? – Ну, не совсем так, – возразила Грейс. – Тебя послушать, мы прямо хотим закидать ее дом яйцами. – Грейс. – Отложив вилку, Рейф посмотрел ей в лицо. – Слушай, ты, конечно, не обижайся, но, по-моему, эта твоя идея не очень. – Не моя, а наша, – поправила Грейс. – Мы с Майей и Хоакином едем вместе. Рейфа аргумент не убедил. – И что вы собираетесь делать, если ее не окажется дома? – Оставим записку? – Записку? «Привет, мам, трое твоих биологических детишек заскочили сказать, что по тебе скучали»? Грейс закатила глаза. Разговор явно пошел не в то русло. – Знаешь, если бы я хотела, чтобы мне в красках расписали все варианты неудачного развития событий, то обратилась бы к родителям. – Что? Ты даже родителям ничего не сказала? – Рейф наклонил голову и принялся стучать лбом о столешницу. – Грейс, Грейс, Грейс! На вашем плане сразу можно ставить крест. – Мог бы и поддержать меня хоть немного! – обиделась Грейс. – Знаешь, как мне страшно? А еще друг называется. – Иногда только друг способен сказать тебе правду. Поговорить с родителями все-таки надо. – Они не поймут. – Грейс, они как-то справились даже с тем, что ты родила ребенка! По-моему, ты их недооцениваешь. – Если я им скажу, они найдут миллион доказательств того, что наш план никуда не годится. Рейф выразительно вздернул бровь. Дескать, а я что говорил? – Ладно, проехали. – Грейс отодвинула тарелку. Она почти не притронулась к картошке и сэндвичу, да и вообще еда не лезла ей в горло. При мысли о субботе ее сразу начинало тошнить так, как не тошнило даже во время беременности. – Проехали так проехали. Можно только один вопрос? – спросил Рейф. – Если я скажу «нельзя», ты все равно его задашь? – Угу.