— Попрошайка! — кладёт стаканчик с лакомством в миску. Пёс с удовольствием поглощает вкусняшку. — Он тоже любит шоколадное? — смеюсь. — Недаром говорят, что питомцы похожи на своих хозяев. — А ещё конфеты шоколадные ворует, пока меня дома нет. Приходится повыше ставить. — Сладкоежка… — Толстожопка он! Поправишься — с площадки у меня не вылезешь, — обращается к Дикому. — Буду гонять до похудения. — Злой ты! — тыкаю в шутку ему в нос мороженым — Э, что тут началось? Спелись? Быстро вы! — старается тоже испачкать меня мороженым, но я шустро уворачиваюсь. Веселье, беготня и смех… В итоге у него всё же получилось. Моё лицо, шея и руки все сладкие и липкие. — Глеб! Мне теперь мыться придётся. — Не придётся, — ловит меня за талию. Его губы скользят по моей шее, слизывая следы растаявшего мороженого с кожи. Потом проходится губами по лицу. От этой ласки становится жарко… Очень жарко. Голова кружится, кажется, я сейчас от переизбытка эмоций в обморок грохнусь. Между тем Глеб уже принимается облизывать мои пальцы, засовывая их по одному в рот. — Ты такая сладкая, — хрипит. Его голос стал ещё ниже. Я наблюдаю, как он проводит языком по каждому пальчику, а потом целует его. Сердце давно стучит на пределе возможности. Слегка тяну руку, но он не отпускает, пока не слизывает всю сладость. А я стою и гляжу, словно под гипнозом, как он делает это. Подхватив меня за талию, усаживает на столешницу кухонного гарнитура. Снимает резинку с моих волос и погружает в пышную шевелюру пальцы, слегка оттягивая назад. Я откидываю голову и он прижимается губами к моей шее, чувствую, что втягивает кожу в рот. Там точно будет засос. Ну и пофиг! Зато ощущения потрясающие. Руки скользят по бёдрам вверх и вниз до коленей, раздвигают их, и он устраивается между ними. Его глаза бегают по моему лицу, большими пальцами проводит по коже под глазами, щекам, губам. — Я люблю тебя, — шепчет у моих губ и целует. Микс признания и поцелуя делает так, что кровь в венах закипает, обжигая тело. Руками под его кофту, слегка царапая ногтями кожу спины. Глеб отстраняется, и я стягиваю с него джемпер. Он попытается расстегнуть пуговицы на рубашке, которая на мне, но или сильно волнуется, или петли тугие — у него не получается. Тогда он дёргает застёжку так, что я слышу звук покатившихся по полу пуговиц. Рубашка отправляется туда же, а я остаюсь только в одних трусиках. Глеб покрывает поцелуями мои плечи, шею, спускается к груди. Лёгкие поглаживания пальцами вокруг сосков и я чувствую, что становлюсь вся мокрая внизу. Но это детский лепет по сравнению с тем, что со мной происходит, когда Морозов начинает посасывать соски. Такого удовольствия я никогда в жизни не ощущала. Тело просто ломит и трясёт. Внутри всё трепещет, и я издаю громкий стон. — Да, Белочка, продолжай стонать, мне нравится, — приподнимает на меня мутные глаза, продолжая терзать лаской грудь. Я цепляюсь пальцами в край стола и сильнее раздвигаю ноги. Стоны один за другим срываются с губ. А когда его пальцы проникают под трусики и проводят по нежной плоти, я не сдерживаюсь и вскрикиваю. Там горячо и влажно, как в тропиках. Подхватив меня за попу и придерживая, Глеб уносит меня в спальню, на кровать. Не стесняясь, снимает с себя остатки одежды, пока я стыдливо прикрывают грудь, наблюдая за ним. Он на мне, но я не чувствую тяжести, только жар его тела и поцелуи, сжигающие моё смущение. Я больше не закрываюсь, наоборот хочу, чтобы он изучил меня, показал, что от близости может быть не просто приятно, а сносить голову. Не замечаю, как остаюсь без трусиков. Пальцы Глеба проникают в меня, дразня и заставляя извиваться. — Ммм, — закатываю глаза от наслаждения, закусывая губу. По телу пробегают горячие волны одна за другой. Морозов перестаёт ласкать меня руками и тянется к ящику в тумбочке. Ах, да! Шелест упаковки и снова повторяются прерванные ласки. Но теперь это не пальцы. Больше и толще. А потом больно, не сильно, но я чувствую, как меня обожгло. Даже шиплю от этого. Я же не девственница⁈ Глеб отстраняется и смотрит мне в глаза. Медленно двигается, наблюдая за мной. Но боль проходит, её больше нет, остаётся только удовольствие. Подаюсь вперёд, касаясь грудью, чтобы почувствовать кожей его. Я понимаю, почему было больно, просто у Глеба размер больше, чем был у моего мужа. И сейчас ему приходится растягивать тугие стенки. Он обхватывает руками мои бёдра и приподнимает. Каждый вход максимально глубокий, от них волны бегут по всему телу и накрывают. Он тоже стонет, закатывает глаза и закидывает голову. Ему так же хорошо, как и мне. Движения убыстряются, и мозг начинает накрывать больше и сильнее. Сводит ноги, словно судорогой, а потом сильная огненная волна поднимается снизу и словно цунами топит остатки разума. Меня бьёт дрожь, с которой я не могу справиться. Ничего подобного со мной раньше не происходило. Ощущения для меня новые, абсолютно неизвестные, но до невозможности приятные. Я вскрикиваю и начинаю безудержно стонать. Глеб накрывает мои губы поцелуем, пытаясь заглушить мой голос, продолжая быстро двигаться. А потом сам часто стонет, и я чувствую пульсацию его члена во мне. — Люблю тебя, — целую его в шею. Он улыбается. Мокрый, уставший, но довольный обнимает за талию и прижимает к себе. — Белка, я тебя тоже… Глава 28 Глава 28 Клубок дыма в сторону и Глеб подаёт подкуренную сигарету мне. — Будешь? — смеётся. — С ума сошёл⁈ Я не курю, — возмущаюсь. — Расслабляет…- констатирует. — Особенно после секса… — Ненормальный! — кладу голову ему на плечо, а он сильнее прижимает к себе, выкинув сигарету вниз. Закутывает нас в плед и поджимает мои ноги ближе к своим, чтобы мне удобнее и теплее было сидеть у него на коленях. Уплываю от тепла и его близости. Утыкаюсь носом в шею, вдыхаю дурманящий мужской запах, смешанный с горьким сигаретным. И мне нравится… — Морозов, ты счастливчик. — Почему это? — трётся носом о мою щёку. — У тебя шикарный вид с балкона, — показываю на светящийся через Амур китайский город.