— Знаю. Поэтому и купил её. Люблю, когда красиво… Двушка, но при этом цена из-за этой иллюминации конская. — Тебе бы вид на заправку, как у меня. А тут смотришь и радуешься. — Переезжай ко мне, — шепчет в шею, слегка целуя. — Ты серьёзно? — смотрю на него во все глаза. — Вполне, — улыбается. — Временно я к тебе на ночь ездить не могу, у меня болезный в квартире. Причём на головушку. А без тебя я спать больше не хочу. — Я не могу, — опускаю глаза. Мне не позволят переехать. — Зачему? — задаёт дурацкий вопрос из юмористического шоу. — Потомукто, — да, я тоже смотрела. Он смеётся, а я прижимаюсь снова к любимому. Глеб начинает покачивать меня, как маленькую девочку. Меня так только в детстве качали, мне годика два или три было. Мама успокаивала, когда я ночью пугалась ссор родителей. — У тебя есть загран паспорт? — неожиданный вопрос. — Нет. А зачем? — Жаль. Можно было бы на выходных съездить в Китай, пройтись по магазинам, поужинать и домой. — В смысле в Китай? Вот так просто? Без визы? — смотрю на него, как на умалишённого. — Белка, признавайся — откуда ты? — серьёзно. Он догадался? — Из Хабаровска… Я же говорила… — А ощущение, что ты в Чили жила. Никакой визы не надо, покупаешь во-о-н там, — показывает пальцем на здание, — билетик туда и обратно, и едешь. Насколько знаю, в Хабаре всё точно так же, только ехать до таможни надо. — Я никогда не ездила в Китай. — Ну, значит, надо это исправить, оформить загран и поедем. Кто ж мне с моей фальшивой биографией разрешит его получить. Только сейчас я вспоминаю, что за день ни разу не взяла в руки телефон. А если Аксёнов звонил или писал? Где я нахожусь, он наверняка знает, сам сказал, что следилка в телефоне. Но я не предупредила, что собираюсь здесь остаться. Под предлогом, что хочу в туалет, сбегаю от Глеба и проверяю смартфон. Ничего. Только одно сообщение от Риты. Может у него сегодня выходной? Семья есть, с которой тоже нужно время проводить. Но предательский мороз по коже всё равно ползёт. Набираю сообщение, что у меня всё хорошо, и думаю отправлять или нет. У меня от этого человека кровь в жилах стынет, после того, как он меня поцеловал. Я до сих пор не помню, как это было, что я чувствовала, только неприятное послевкусие на губах. Но и не общаться с ним я не могу. Нажимаю на значок " отправить" и ловлю себя на том, что жутко боюсь его ответа. — Кому ты пишешь? — голос Глеба за спиной. Я поворачиваюсь и почему-то бледнею. — Рите… Она написала, что они хорошо отдохнули. Ответила, что у нас тоже весело, — лгу. — А чё тогда так испугалась? Я такой страшный? — хмурит брови. — Нет, — улыбаюсь. Неожиданно раздаётся звонок в дверь, и я подпрыгиваю от неожиданности. — Белка, с тобой всё в порядке? Расслабься, это суши привезли, — направляется в прихожую. У меня в руках дребезжит телефон. Сообщение от Аксёнова. Ок? Всего две буквы? Но они словно камень с души снимают. Выдыхаю и успокаиваю свои натянутые нервы. * * * — Не проси! — Глеб ругает Дикого, который опять попрошайничает еду со стола. — У тебя диета. Камушки свои коричневые ешь. Пёс скулит и жалобно смотрит на меня. — Даже не вздумай! — грозит мне палочками Морозов. По моим глазам видно, что мне жалко пёсика и хочется отдать ему свою порцию. Пару недель назад я его боялась, как огня, а сейчас готова накормить последним куском хлеба. Нет, последним куском ролла. — Ну, один кусочек…- умоляю его. — Сначала кусочек суши, потом сосисочку. А дальше он котлеты со стола таскать начнёт. — Не преувеличивай! — Алина, это не преувеличение! Мы уже всё проходили. Я кое-как отучил его еду не воровать со стола. А ты мне своей жалостью всё воспитание пустишь коту под хвост. Он, — тыкнул пальцем в Дикого, — не подмышечная болонка. Он зверь. Охотник. — Ружьё ему ещё дай! — обижаюсь. — Его задача дичь загонять, а не сожрать её. — Он же не охотничья собака! — Ему нравится. — Морозов, ты живодёр! — У меня вся семья охотники. Так что это преемственность поколений. Прадед пушниной занимался. Белке в глаз бил. Извини, — давит смешок после паузы. — У тебя, что денег нет, мясо в магазине купить? — смотрю на него с недоумением. — Есть. Но это другое. Не знаю, как объяснить… — Где твоё оружие? — оглядываюсь. — Не ищи. Его здесь нет. Всё в доме у родителей. Небезопасно хранить карабин в городской квартире. А там, у отца, надёжный сейф. — Чего ещё ожидать от человека, который в военной части вырос. — А что в этом плохого? — удивляется. — Ничего. Только мне кажется, что военные они какие-то чёрствые, излишне дисциплинированные, — задумчиво вожу палочками в воздухе. — Что в этом плохого? — повторяет вопрос и приподнимает на меня глаза Морозов. — Или тебе нравятся утончённые, изнеженные белоручки? — Не до такого же маразма. Мне кажется, в мужчине должны сочетаться мужественность и нежность. — Качок в розовых колготках? — усмехается.