У Морозова при себе витаминов не было, но мог прихватить дома. Да нет… Не он это. Нахера ему её травить? Дурак влюблённый, а не душегуб… Он скорее сам за неё башку оторвёт. Давай вспоминай, Шип! Почему Ольга так странно вела себя перед приёмом лекарств? В панику впадала. Клара говорит, там не настолько жизненно необходимые препараты. Тем более витамины. А у неё истерия. А если?.. Твою ж! Как я сразу не догадался. И рюкзак с таблетками он в руках держал. — Дэн, — набираю братишку. — Уделите особое внимание окружению Алексея Аксёнова. Проверяйте всех: дедушек, бабушек, сестёр семиюродных, внучатых племянников. Всех! — Думаешь, он? — У него есть причина согласиться — сын. Было бы неплохо за ним проследить, но мы здесь, а он там. — Отправить кого-нибудь? — Пока не надо. Дождёмся, когда Коваль придёт в себя. Хочу быть максимально уверен, что это он. — Хорошо… * * * Просыпаюсь от звука хлопнувшей двери. — Тасс, возьми ключи от моей квартиры и нормально выспись там, — бухтит Варламова, наливая себе в кружку кофе. — Скоро на человека будешь не похож. Не высыпаешься, похудел, осунулся. А это проблемы с нервами, стресс и как следствие — импотенция. — Моя потенция тебя должна волновать в последнюю очередь, — провожу руками по лицу, разгоняя сон. — Я о твоём здоровье пекусь. А то проснётся твоя спящая красавица, а ты на чёрта похож. Испугается, разлюбит. Проснётся… Неделю уже спит. Профессор колдует, но улучшения пока малозаметны. — Я тебе уже сто раз говорил, что у меня с ней ничего нет, — встаю и наливаю кофе себе. — Пока… Будет же. Шип, перед тобой ни одна баба устоять не может. Вроде в уши не журчишь, угрюмый всегда, а бабы млеют. По себе знаю. Вот что в тебе такого? — Без понятия. В кабинет вламывается запыхавшийся Полянский. — Пришла! — падает на стул, отбирает у меня кружку и делает большой глоток, морщится и отдаёт обратно. — Гадость. — Кто пришёл? — Коваль в себя пришла! Надо срочно назначить дополнительные тесты, — разворачивается к Кларе. — Проверить динамику, степень поражения и восстановления тканей. Похрен что он там уже нёс, я быстрым шагом направляюсь к реанимации. Ольга расфокусированным взглядом смотрит по сторонам. — Привет! — беру в руку холодные хрупкие пальчики. — Ты меня слышишь? Слегка кивает. — А говорить можешь? — Чуть-чуть…- очень тихо. — Ольга, я попрошу невозможное, наверное, но постарайся вспомнить, как к тебе попал пузырёк с витаминами? — Вы что творите, капитан⁈- заходит профессор. — Пациентка только в сознание пришла, а вы допрос устраиваете. — Помолчите, Вениамин Маркович! — затыкаю его. — Оля, миленькая, постарайся вспомнить, — поглаживаю её ладонь. Приподнимает слегка бровки, смотря на наши руки. — Тебе их в больнице кто-то дал? На секунду прикрывает глаза, вспоминая. — Я не помню…- хриплым шёпотом. — Мне кажется, я их впервые увидела в самолёте. Не знаю… Я не помню… Простите… — Всё нормально. И последний вопрос. Кто тебе сказал, что нужно принимать лекарства по времени? — Врач… Кажется… Хотя… Нет… Аксёнов… Глава 40 Глава 40 — Глебас, ну какого хрена ты пятый раз это место красишь⁈ Краска потекла уже! — срывается на меня Миха. — Уйди, бля! — забирает краскопульт и исправляет мой косяк. А я не заметил. Дохера чего последний месяц не замечаю. Просто не особо хочется. У меня такая рана в груди с пустотой, что в неё затягивает всё, как в чёрную дыру, неважное для меня. Важна только Белка… И за неё болит. От неизвестности и каких-то необъяснимых предчувствий. Кто-то приносит и впихивает мне в руки кружку с горячим чаем. Кофе я больше не пью. Она не любит… Ругалась всегда, если я позволял больше двух чашек в день. Чай обжигает язык, а я словно не чувствую. Болевые рецепторы настолько все в возбуждённом состоянии, что порой не ощущаю даже порезы. Нервы все натянуты и вибрируют. Оголены до предела. Слепо смотрю в одну точку. В голове звенит от отсутствия мыслей. Они уже все думаны-передуманы, что я их просто выкинул. А головная боль почти не проходит. — Хорош грузится, братан, — садится рядом Миха и пихает плечом. Чай выплескивается на бетонный пол мастерской и расползается бесформенным серым пятном. — Что ты какого-то мудака в погонах слушаешь. Вернётся твоя Белка, куда она денется⁈ — А если нет? Если он прав? — смотрю на него без эмоций. — Тогда дура! Где она такого ещё найдёт⁈ Не пьёшь, по бабам не шляешься, зарабатываешь. Курить даже бросил. Мечта, а не мужик. Курить, да, бросил. В первый день после её отъезда на нервах накурился до позеленения, рвало сутки. Больше не тянет. А по поводу дуры… Может и не дура вовсе. Сейчас с ней рядом мужской экземпляр поинтереснее меня. Прикипят душами за месяцы вместе и всё… А я останусь интересным опытом из прошлого… — Я домой поеду, — отставляю недопитый чай. — Посплю. Только сначала в магазин заеду, корм Дикому куплю, а то утром последний ему высыпал. — Вот и поспи. Так меньше хуйни всякой в голову лезет. Лезет, ещё как лезет. Во снах. Они настолько яркие, что пугают. Я в них пытаюсь выдернуть Белку из огня. Кругом грохот и взрывы, а мы бежим, не разбирая дороги.