— А я пока книгу почитаю. Но здесь такой замок, что монеткой открыть можно, а не то что отмычкой. И засова нет. — Не засни. Кудеяров сидел на краю детской песочницы, когда к нему подошел мужчина лет сорока: — Закурить не найдется? — Сам мучаюсь. — А чего домой не идешь? — Живу не здесь. — А я как раз здесь обитаю, но не хочу домой. К нам теща приехала на целый месяц… Полсрока уже прошло. Слушай, а чего у тебя лицо такое знакомое? Во двор въехал внедорожный «Мерседес» и остановился в двадцати шагах, за другими припаркованными автомобилями. — А ты случаем в «КЖБИ‐11» не работал? — Не довелось, — покачал головой Павел, — стараясь, чтобы из «Мерседеса» не могли разглядеть его лица. Но то, что говорил местный житель, наверняка было слышно и на другом конце двора. — Точно работал! — очень громко обрадовался незнакомец. — Я тебя вспомнил: ты был оператором на растворном узле. Потом тебя за задницу взяли, в смысле прихватили тебя — ты налево цемент продавал. Хорошо еще, что не посадили, но ты вывернулся как-то и тебя только уволили. Ты ведь Лешка? — Ну да, — признался Павел, — Лешка я. — Так я сразу тебя и признал, — обрадовался незнакомец, — я как вошел во двор — смотрю, Лешка сидит с растворного узла. Я Серега-арматурщик. То есть бывший арматурщик, потому что нет больше родного нашего комбината железобетонных изделий. Может, помянем любимое предприятие? У меня дома бутылочка заныкана, колбаска припрятана, если, конечно, теща не нашла… Будешь? — Не откажусь за предприятие, — кивнул Кудеяров, надеясь, что мужчина уйдет и не вернется. — Тогда я быстро слетаю, — заверил Серега, — одна нога здесь, другая там — максимум минут пятнадцать. Он умчался, а Павел выдохнул от напряжения. Конечно, со спины его невозможно опознать в писательском ватнике, а говорить он старался потише. Кудеяров набрал номер Францева и так же тихо сообщил, что во дворе неподалеку от него стоит тот самый «мерс», а в нем объект. — Понял, — ответил Николай, — через минуту гасим свет. Вскоре свет в двух окнах погас, и во всем доме не осталось ни одного желтого окна — в Ветрогорске привыкли ложиться рано. Кудеяров ждал. Но через десять минут вернулся счастливый Серега с пакетом руках. — Операция удалась, — шепнул он, — бутылочка, колбаска, пара огурчиков и хлебушек. Все уже нарезано. Он поставил на дно заснеженной песочницы бутылку водки и пару стаканов. А потом положил пачку сигарет. — Давай по одной, не чокаясь, — предложил бывший арматурщик, — а потом закурим. За спиной Кудеярова осторожно приоткрылась дверь автомобиля. Серега открыл бутылку и наполовину наполнил оба стакана. — Давай по сто капель за помин домостроительного комбината. У нас в Ветрогорске четыре восьмиквартирных дома комбинатовских стоят — живут люди и не жалуются. Серега обернула вслед прошедшей мимо фигуре и шепнул: — Что еще за чепушило? — удивился он. — Не то мужик, не то баба. Точно мужик — по валенкам вижу. Но здесь таких клоунов отродясь не было. Надо объяснить товарищу, что здесь приличное место… Сергей хотел подняться. Но Павел остановил его: — Сиди, я сам разберусь. Зачем тебе светиться, а я не местный, ежели что. Фигура в черном пуховике и валенках подошла к крыльцу — именно в этом подъезде жила Нина Лосева. Теперь уже понятно стало, что это женщина. Она приоткрыла дверь, обернулась, чтобы убедиться, что ее никто не видит, и вошла внутрь. Павел бросился к подъезду. Подошел осторожно, стараясь, чтобы не заскрипела старая пружина, отворил дверь и прислушался. На втором этаже была тишина. Кудеяров стал медленно и осторожно подниматься наверх, а когда услышал какой-то хрип и возню, стремительно взлетел по лестнице. Дверь в квартиру была прикрыта. Он рванул ее на себя, шагнул внутрь и споткнулся обо что-то в темноте. — Я взял ее, — услышал он тихий голос участкового. — Сучара, — прозвучал с пола совсем не женский сдавленный хрип. Францев отодвинул тело от входа. Кудеяров вошел внутрь, включил свет и увидел женщину в пуховике, лежащую на полу лицом вниз и с закрученными за спину руками. Запястья были скованы наручниками. Верхом на ней сидел Францев. — Дьяволица какая-то! — удивился Николай, поднимаясь. — Она успела меня ножом в грудь садануть. Он достал из внутреннего кармана тоненькой куртки книгу, пробитую насквозь. — Это же надо, — продолжал удивляться участковый, — какую силищу иметь надо — почти насквозь пробила. Спасибо твердой обложке, великой русской литературе и лично писателю Карсавину… — У тебя кровь на шее, — заметил Павел. — Успела и по шее? — удивился участковый. — А я чувствую: чего-то она царапается вроде… Подбежала Нина. — Повернитесь ко мне! — приказала она участковому и начала осмотр. — Разрез не глубокий, артерия не задета. Сейчас принесу бинт и перевяжу. Хозяйка быстро вернулась, усадила Францева на стул в кухне и стала перевязывать. Кудеяров перевернул задержанную. — Оба-на! — удивился Николай, приподнявшийся со стула, чтобы увидеть, что происходит в коридоре. — Не ожидал вас увидеть здесь, мадам Диденко, и в такой позе… — Ты бы лучше заткнулся, мент, — со злостью прошептала Наташа. — Эту мадам зовут Вероника Владимировна Дубровская — уроженка города Винницы Украинская ССР, — объяснил Кудеяров. — Именно про нее рассказывала нам Варвара-Краса. Но она говорила о рыжей женщине, а тут брюнетка, к тому же не очень похожая на Дубровскую. — Можете вешать на меня все, что угодно, — сказала женщина, — все равно ничего не докажете. — Я видела вас, когда вы покидали место преступления, — подключилась к разговору Нииа. — Да пошла ты! — бросила в ее сторону преступница. Францев потрогал повязку на шее. — Объясню жене, что на проволоку в темноте напоролся. А сейчас вызову дежурную машину. Она за Домом культуры стоит, чтобы не светиться. Ребята уже два часа здесь, я заранее вызвал. — И это правильно, — согласился Кудеяров, — оформишь на себя протокол задержания. Я думаю, премия и благодарность от министра МВД тебе не помешает. В приказе будет сказано: участковый Францев лично провел необходимые оперативно-разыскные действия, в результате которых установил личность особо опасного преступника, принял меры к задержанию его и в одиночку задержал. В результате схватки был ранен… — Да просто повезло ему, что у него книга за пазухой была: так бы и его приколола. А вы тут уже губу раскатали: благодарности ждете… — Она права, — подтвердил участковый, — бог с ней, с этой благодарностью. Я человек простой: мне слава не нужна, а вот от премии не откажусь. Кстати, Наташа, или как там тебя, а куда ты деньги дела, что у Алевтины забрала? Ей же аванс привезли за дом. — Не было никакого аванса, — объяснил Кудеяров, — гражданка Диденко увидела объявление на рынке и сказала соседке, что сама купит, чтобы объединить два участка. На самом деле Наташа знала, что у ее мужа была короткая связь с соседкой, а такие вещи она не прощает. И когда узнала о продаже участка, то сделала предложение, ничего покупать не собираясь. А Черноудова и согласилась, потому что не было других предложений. Боялась, конечно, хотела вызвать своего Сашу, чтобы не так страшно было, но накануне рассорилась с ним. А на Головкина положиться не решилась, потому что он наверняка попросил бы долю малую за помощь и в качестве компенсации за то, что отказалась от его услуг по поиску покупателя. И потом она же не думала, что Наташа ее убьет запросто так. И даже предупреждение, сделанное ей за попытку шантажа, не восприняла всерьез. Диденко пришла, вполне возможно, показала какие-то деньги, попросила написать расписку. Черноудова достала лист бумаги и потеряла бдительность. Положила кортик на стойку, взяла ручку… А тут такая кобра стремительная, что не всякий даже подготовленный человек сможет среагировать. Головкин и тот от удара в сердце не увернулся. — Головкина-то за что? — обратился к Диденко участковый. — Да потому, что Аля попросила охранять ее. Только он по каким-то причинам не смог подъехать в тот вечер. А потом сопоставил все и после некоторых вычислений понял, кто убийца. Решил шантажировать. — Ваш Головкин — козел, — со злобой выдавила Наташа, — пять лямов попросил за свое молчание. Он сам себя приговорил. — А меня, выходит, спас писатель Карсавин, — еще раз напомнил участковый, — завтра приеду к Ивану Андреевичу и отблагодарю его лично. После этих слов он позвонил дежурному экипажу, назвал адрес и попросил быть на месте как можно быстрее. Кудеяров тем временем осмотрел коридор, потом вошел на кухню и там под столом обнаружил стилет, с которым Наташа напала на Францева, осторожно взял его и осмотрел. — Повезло тебе, Коля, — констатировал он, — что дамочка не с десантным ножом на тебя напала, так бы она голову тебе точно снесла. А этим ножичком только колоть можно. Я думаю, что отпечатки ее сохранились на стилете и твоя кровь там же. Глава двадцатая «Ауди» остановился возле дома, в котором находилась квартира Францевых. Николай вздохнул: — Прости за дырявую книгу. Что теперь с ней делать? — Оставь себе на память. А завтра я для тебя выпрошу у Карсавина еще экземпляр с дарственной надписью. Кудеяров посмотрел в окно: — Это у вас свет горит? Участковый кивнул: — У нас. Лена никогда не ляжет без меня. Я сказал, что срочно вызвали в Следственный комитет для проведения необходимых следственных действий, но она не поверила. Николай толкнул дверь, собираясь выйти из автомобиля, но тут же прикрыл ее.