– Кто такой болван? Искоса взглянув на герцога, Лили наклонилась к нему: – Кто? Кто такой… – Она совсем запуталась, не понимая, о чем думает сейчас Эдж. – Не важно. По-моему, я это знаю. – В его голосе зазвучали веселые нотки, но в глазах сохранялась невозмутимость. Ни намека на шутку. Ни капли раздражения. Только спокойствие, словно он находился в полном одиночестве. Если бы Лили могла изменить что-то одно в своей жизни, это был бы момент, когда она рассказала журналисту о внебрачном ребенке его отца. Эджворт ни за что не должен был узнать, что эта информация исходила от нее. Он никогда не простил бы ей этого. Он отошел, в высшей степени учтиво оставив ее, и Лили почувствовала себя так, словно ее бросили у алтаря. Сестра без стука пулей влетела к ней в комнату: – Ты заметила, как долго Фоксворти смотрел мне в глаза после окончания нашего танца? Наверное, целую минуту. – Эбигейл уселась на кровати. – А то и еще дольше. Что ты думаешь? – Это был незабываемый вечер. Лили не помнила ничего из того, что происходило сегодня с Эбигейл. Она была поглощена своими переживаниями – приятными и не очень. Сестра махнула рукой: – Лорд Фоксворти… Правда ты не заметила, как он смотрел на меня? А после танца мы ускользнули в библиотеку, и он меня поцеловал. Это длилось совсем не пять секунд. – Ты не должна рассказывать мне все эти вопиющие подробности, – буркнула Лили. – И уединяться с Фентоном Фоксворти. Эбигейл вздохнула: – Разве Фентон – не самое прекрасное имя? – Не прекраснее, чем… я не знаю… Лайонел. Эбигейл состроила гримасу и тихо произнесла: – Он смотрел мне прямо в глаза. В самую глубину. Что-то произошло. Может быть, это любовь. С его стороны. Лили фыркнула: – Не вздумай в него влюбляться! С ним связывали такое множество женщин, что легче сосчитать тех, с кем он не крутил амуры! – Любовь, – улыбнулась Эбигейл, и ее глаза затуманились. – Не могу сказать, что я совсем влюбилась. Немного. Это бесподобно! – Она вспорхнула с кровати и пристально взглянула на Лили, добавив: – Надеюсь, ты не ревнуешь к моей дружбе. Я заметила, что вы с ним стояли совсем близко. Сердце громко стукнуло у Лили в груди. Перед мысленным взором предстало лицо герцога. – Так о чем вы с Фоксворти разговаривали? – не унималась сестра. – С Фоксворти? – рассеянно переспросила Лили. Эбигейл захихикала: – Это явно было гораздо приятнее, чем твоя беседа с герцогом. У вас были такие лица! Хорошо, что эти выражения не остались с вами навеки. – Она направилась к двери. – А вот если бы выражение лица, с которым Фоксворти смотрел на меня, отпечаталось навсегда… – Эбигейл вздохнула и сменила тему: – Пора завтракать. Отец за столом и наверняка уже закончил с едой. Сестра ушла, а Лили поспешила заняться утренним туалетом. Когда Лили подошла к столу, отец увлеченно читал газету. Эбигейл сидела слева от него, едва касаясь пищи и выводя вилкой по джему замысловатые узоры. – Фокс, похоже, считает, что герцог нисколько не интересуется мной, – заметила Эбигейл. Лили скользнула на свое место. – Я пришла к тому же выводу. Отец опустил газету, но не сказал ни слова. – Фокс говорит, что я слишком жизнерадостна и очаровательна, чтобы тратить время на его скучного кузена. – Вздор. Он – герцог, – бросил отец. – Общение с ним не может быть тратой времени. – Возможно, все эти годы мы неверно истолковывали намерения его светлости, – заметила Лили. – Исключено, – отрезал отец. – Я видел книгу. – Какую книгу? – спросила Эбигейл. – О хороших манерах. Ту, что ты, Эбигейл, поставила в библиотеку. – Это я поставила ее туда, отец, – вклинилась Лили. – А зачем тебе книга Эбигейл? – Книга? – с недоумением переспросила Эбигейл. – Эджворт подарил мне книгу о хороших манерах, – отмахнулась Лили. – Он подарил тебе книгу? – Сестра резко повернулась к Лили, и ее глаза округлились. – Ты никогда мне об этом не рассказывала. – А записка… – Отец пристально взглянул на старшую дочь. – Она была адресована тебе, Лили? – Я никогда не оставляла никаких записок в книгах, – наморщила нос Эбигейл. – О чем там говорилось? – Кое-что о том, что ты станешь герцогиней, – ответил отец. – О! – Эбигейл прикрыла рукой рот. Потом перевела взгляд с Лили на отца, и ее глаза заискрились смехом. Она вскочила на ноги. – Эта записка – для Лили! Отец! – Эбигейл вытянула руку и ткнула пальцем чуть ли не в лицо сестры. Та отбросила палец. – Это было написано ей. Они с герцогом шептались в углу. Фоксворти пытался отвлечь меня и уверял, какая я красивая, – с чего бы это? Мы и так знаем, что это правда, но Фоксворти продолжал молоть обычный вздор, и все это время Лили с герцогом секретничали в уголке. Ты не заметил? – Они всегда… – Отец смолк, его раздражение испарилось. Глядя на Лили, он задумчиво постучал подушечками пальцев друг о друга. – Значит, это была записка для тебя. – Шутка, – отозвалась Лили. – Хорошо… – Отец встал и окинул взглядом дочерей. – Это может изменить ваши планы. Но не мои. Я хочу, чтобы замужество увеличило ваши состояния. Он положил руку на спинку стула и добавил: – Помните, счастье за деньги не купишь, но несчастный богач должен пытаться сделать это. Я хочу, чтобы Эджворт стал моим зятем. И мне все равно, кто из вас двоих мне в этом поможет. И он вышел из комнаты, провожаемый взглядом Лили. – Так-так… – смеясь, закружилась Эбигейл. – Все вы настроены украсть моего ухажера. – Нет. – Лили покачала головой, желая, чтобы Эбигейл постояла спокойно хоть секунду. – Эджворт неверно понимает – точнее, понимал – ситуацию. Лили не вынесла бы пристального внимания к своей персоне. Люди стали бы глумиться: «А, это та дочь кузнеца, что вышла за герцога!» – Знаешь, я должна бы расстроиться, что он предпочитает тебя мне, но чувствую скорее облегчение. Особенно учитывая то, что он мне совсем не нравится. – Эбигейл состроила гримасу. – Эджворт такой старомодный! Мне бы кого-то повеселее. – Он просто серьезный. – Да. Серьезный. – Сестра направилась к двери. – Слишком серьезный. Прямо как ты. Никогда прежде этого не замечала. – Эбигейл повернулась и, разом потеряв все свое достоинство, громко закричала: – Папа! Записка Лили еще в книге? Я должна это видеть! Лили стиснула зубы. Эбигейл могла хотеть все что пожелает. Теперь учебник хороших манер был надежно спрятан под кроватью Лили, а записка, сложенная в форме закладки, скрывалась в кулинарной книге. Стоя за распахнутыми занавесками в комнате Эбигейл, Лили ждала, когда герцог выйдет из своего дома. Ежевечерняя прогулка по саду была своего рода традицией. Его отец обычно гулял вечерами, иногда покуривая. Частенько Эдж тоже выходил в сад, и они беседовали. Лили несколько раз подслушивала их разговоры, впечатленная тем, сколько же говорил старый герцог. Но после нескольких таких вечеров потеряла всякий интерес к нотациям об обязанностях герцога. Когда Эдж пострадал при несчастном случае, Лили поняла, что он находится в крайне тяжелом состоянии, поскольку его прогулки в саду прекратились. За одиннадцать дней он не появился здесь ни разу. Теперь же Лили застыла в ожидании. Наконец в поле зрения появилась одинокая фигура. Если бы Лили не вглядывалась, наверняка не заметила бы Эджа в сумерках. Он стоял, устремив глаза в вечернее небо. Лили взяла из гардеробной шаль и укутала ею плечи, а на голову надела капор, оставив голубые ленты свободно развеваться. Перед выходом из дома она поправила капор и остановилась на ступенях, когда свежий воздух ударил ей в лицо. Но можно было не волноваться, ведь в такой темноте ее точно никто не увидел бы. Во время недавнего визита к герцогу Лили пришлось ждать до заката. В противном случае по дороге в соседний дом ее могли заметить из всех окон, а она не могла оказаться замешанной в чем-то сомнительном. Лили удачно спряталась за траурным нарядом, но один слуга заметил ее возвращение и вышел к ней с метлой наперевес, решив, что в дом прокралась незнакомка.