— Э-э… Меня сейчас стошнит, — напомнила о своем присутствии Яна, словно капризный ребенок. — Вы всю жизнь выясняете отношения. И сейчас — нашли время! — Ты права, дочь. Извини, — первым опомнился Иван Демидович, — но я же не для себя это делал. — Налей мне, — попросила Яна. — И мне, — вторила ей Стефания. — Вот это — разговор! Совсем другое дело! Через несколько минут их беседа все же вошла в нужное русло. В роли главного рассказчика выступал ведущий артист театра юного зрителя города Волжска Иван Демидович. — Навел я знакомство со старшей медсестрой отделения Ольгой Викторовной Булычевой. Пришлось постараться, чтобы расположить эту даму к себе. Женщина она суровая, всю жизнь работает с людьми нервными, требовательными и волнительными. Но ее слово всегда последнее и закон! — Но ты ее очаровал? — сузила глаза Валя. — Стихи о любви, рассказанные по памяти, делают свое дело. Я признался, что попал сюда не по диагнозу, а по острой необходимости, в результате театрального представления. Поэтому все лекарства, назначенные Аркадием Михайловичем, мы дружно слили в унитаз. Главное, когда я встречу главного врача, притвориться очень спокойным человеком с мутными глазами. И вот что она рассказала о погибшей медсестре. Звали ее Глория, работала она у них всего несколько месяцев. Ольга Викторовна отзывалась о ней не очень хорошо, хоть и сказала, что о мертвых или хорошо, или ничего, но Ольга была со мной честна. Глория казалась ей легкомысленной, «себе на уме» и «темной лошадкой». Она приехала в Приморск, чтобы насладиться морем и солнцем, но только на месте поняла, что ее скудных сбережений не хватит на долгое проживание в этом раю. Родственников, по словам Глории, у нее не было, помощи просить было не у кого. И она решила устроиться на работу. У нее был диплом о среднем медицинском образовании, но опыта работы — ноль. Непонятно, чем она занималась все это время, не имея трудовой книжки. Аркадий Михайлович был вынужден принять Глорию на работу, потому что у них в «психушке» острая нехватка кадров. Зарплаты небольшие, занятость полная, работа специфическая и тяжелая. Отделение еле выживает. Спасибо Вейкиным, что они вообще сохранили это отделение, отдали под него крыло своего поместья. А могли бы просто сдавать за деньги и эти номера, увеличив свою прибыль. Мало того, Мартин лично платил аренду за их крыло. Врачи очень помогли в реабилитации его жены Насти, которая сильно пострадала как физически, так и психически. Для нее даже выделили отдельную палату с комфортными условиями и собственную сиделку. Настя много провела в этих теплых южных местах, также она периодически лечилась и в Израиле — на Мертвом море, и в Германии, и в Америке. Возвращаясь на родину, Настя чаще всего оказывалась именно в Приморске, потому что здесь всегда очень хороший, мягкий климат. А вот в родном городе Насти Санкт-Петербурге ей всегда становилось хуже. Поэтому Яна не очень любила это поместье и никогда особо сюда не стремилась. В этот раз она знала, что бывшей жены Мартина здесь нет, да и Яна реально хотела, чтобы Иван и Витольд подлечились. А самое главное, она надеялась, что и Мартин полетит с ними. Правда, вот последняя мечта разбилась еще в Питере. Звонко так разбилась. — Иван Демидович прервал свой рассказ для того, чтобы налить дамам, и выпил сам. — Что касается новой медсестры Глории, то Ольга отметила, что она относится к своей работе несколько с прохладцей, без энтузиазма. Не задерживалась на работе ни на секунду, никогда не соглашалась выйти заменить коллегу, как это обычно принято. По ходу, она любила гулять и активно искала себе мужчину. — И вот она нашла! — не сдержалась Валентина. — Ольге, как старшей медсестре, конечно, сказали, что привезли человека из штаба, которому просто надо выспаться. А это отделение — ближайшее лечебное учреждение. Ольга сначала подумала, что это потерпевший в авиакатастрофе, но потом узнала, что это кто-то из спасателей. Он переутомился. А потом Ольга Викторовна вообще испытала шок, когда увидела, что привезли не просто спасателя, а Мартина, хозяина этого пансионата. Она тут же сообщила, что у хозяев здесь есть личные апартаменты, но получила ответ, что сейчас ему лучше побыть в отделении с медиками, лекарствами и приборами, наблюдающими за работой сердца. Оля тогда поняла, что ей даже не придется давать хозяину лекарства, потому что его принесли в бессознательном состоянии. Потом уже выяснилось, что врач усыпила Мартина, опасаясь за его психическое состояние. Он должен был поспать, вот ему и дали сильное снотворное и транквилизаторы. Понимаешь? Ни к каким девушкам Мартин сам, по доброй воле, не ходил. Скорее всего, Глория сама к нему легла. — Зачем? — удивилась Яна. — Да кто же знает. — А как он в таком состоянии мог ее убить? И зачем? За поруганную часть? — продолжала недоумевать Яна. — Хорошие вопросы. Я уверен, что Мартин никого не убивал, следствие должно разобраться. — Мы уже проходили это дело. Ждать, когда оно разберется! Надо самим разбираться, — настаивала Цветкова. — Так вот я и начал. Выяснил, что в койку Мартин ее не тащил. Выяснил, что Глория была темной лошадкой, да еще падка на мужчин. Ольга даже отметила, что она приставала к пациентам мужского пола среднего возраста, потому что здесь лежат, в основном, старики, пациенты среднего возраста встречаются редко. Так вот, она таких мужчин не пропускала. А тут такой красавец! Идеальное тело, мужественное лицо… — Иван! Человек без сознания! Это же кем надо быть? Она бы еще в морге к кому-нибудь прилегла! — возмутилась Валентина. — Я за Мартина любой бы космы повыдергивала. А что? Я на Мартина смотрю исключительно как на своего зятя, раз уж моя дочь столько лет по нему сохнет. А вдруг эта врачиха переборщила с лекарством, да еще плюс наложилось нервное потрясение? Вдруг это все-таки Мартин совершил убийство? Под воздействием лекарств? Может, ему что-то привиделось? Или у него были какие-то галлюцинации? — высказала предположение Валентина Петровна. — Мартин — военный человек, он через многое прошел, когда возникает опасность, он выдержан и хладнокровен. Мог он взять нож и зарезать девушку? Даже если он был под воздействием каких-то препаратов… Я в это не верю. Мартин не мог зарезать человека, а тем более — женщину, — сказала Яна. Они разговаривали, ели, пили. Яна поймала себя на мысли, что они впервые сидят вот так — все трое — за общим столом и болтают о проблемах, словно одна семья. В сущности, так оно и было: отец, мать и дочь. Они общались в театре, Иван бывал у них в доме, но тогда Яна не знала, что он является ее биологическим отцом. Яна призналась себе сейчас, что не отказалась бы от такой семьи, что, не имея ее в детстве, она явно была лишена чего-то светлого и хорошего. Теперь душа Яны ощущала спокойствие и умиротворение. И только ситуация с Мартином тревожила ее, не позволяла полностью насладиться этим семейным счастьем. — И как произошло убийство? — спросила Яна. — Что конкретно случилось? — Оля мало что прояснила. Она видела Мартина без сознания, спящим. Его оставили отдыхать до утра. Естественно, что его никто не тревожил. Когда туда проникла погибшая и как долго она там находилась, Ольга не знает. Нормальному человеку такое бы и в голову не пришло. Но факт остается фактом. Получается, что первым мертвую Глорию обнаружил сам Мартин, но он еще плохо соображал, изображение плыло перед глазами. Он понял, что девушка мертва, и позвал на помощь. Он голый, она голая, все в крови. Его сразу взяли до объяснения причин, а там и нож подтянули с отпечатками Мартина. Его там и тормознули, — размышлял Иван Демидович. — Как хорошо! Сидят, выпивают, — раздался голос за их спинами. — Аркадий Михайлович! А вы-то что здесь делаете в такое позднее время? — первым поприветствовал главного врача и психотерапевта Иван Демидович. — А врачи всегда на работе! Если ночь, так что? Тем более, после этой нервотрепки. В нашем тихом, спокойном месте произошел такой инцидент! А я еще уверял всех, что это совсем не опасно — держать пациентов с легкими психическими расстройствами рядом с обычными отдыхающими. Я максимально разграничил пространство, никто и не жаловался. А тут такое! Ах, молодежь! Уж чего-чего, а от Мартина Романовича я такого не ожидал. Он же наш хозяин, покровитель. Любезно предоставил нам помещение, мы и его жену лечим уже сколько лет, и были неплохие результаты. Мы, конечно, не Швейцария, где она проводит по полгода, но мы тоже старались, — сказал Аркадий Михайлович. — Да и он такой… все без ума от Мартина Романовича были. Всегда в хорошем настроении, щедрый, добрый… и такое! — А вы как психотерапевт уверены, что он мог это сделать? — спросила Яна напрямую. — При стечении определенных обстоятельств любой из нас мог такое сделать. Алкоголь, психологический срыв, наркотики… такой коктейль — и все! — развел руками психотерапевт. — Только этот коктейль он не сам себе налил! — возразила Яна. — За это нельзя человека наказывать! — Вы спросили мое мнение, а следствие само разберется. А если они спросят меня как эксперта, то я подтвержу то же самое. Я честный врач. Именно поэтому я должен вам сейчас сказать, чтобы вы взяли свои бутылки и еду и немедленно покинули лечебное заведение. Вы, определенно, здоровы, Иван Демидович. Поэтому перемещайтесь в номер для обычных отдыхающих и делайте там, что хотите. Конечно, не нарушая покой окружающих и режим тишины. Иван Демидович протяжно икнул в ответ. — И никакого снисхождения? — Никакого, — подтвердил врач. — По блату? — продолжал допытываться заслуженный артист. — По какому? — Ваш хозяин, директор, не знаю, как правильно, — Мартин Романович, верно? Яна — его любимая женщина, тоже почти хозяйка. А я — отец Яны! — радостно заключил Иван Демидович. — Примазался! Отец! — фыркнула Валентина. Доктор не долго раздумывал. — Нет, это вам не поможет. Мне, по-хорошему, сейчас и Валентину бы выселить вместе с вами. Но я ее оставлю только из уважения к Стефании Сергеевне, ведь они подруги, а Стефании на самом деле плохо, ей нужна поддержка. — Спасибо, благодетель наш! — ответил Иван. Аркадий посмотрел на Яну каким-то странным, долгим взглядом. — Яна Карловна, ничего с вами не делается… — В смысле? — Что только я не слышал про вашу жизнь… А тут еще и авиакатастрофа. И вы все так же прекрасно выглядите, — пояснил он. — Вы так это сказали, что я почувствовала себя виноватой, — ответила Цветкова. — Ну что вы, Яночка. Я просто поражаюсь вашей жизнестойкостью! Надеюсь, что Мартин Романович, пообщавшись с вами, тоже приобретет удачливость. — Он всегда вдохновлял меня своим позитивом, — заверила его Яна. — Вот и хорошо! — А еще лучше, чтобы на нашей стороне были и правоохранительные органы. Они бы тоже Мартину не помешали, — сказала Яна. — А здесь есть приличный салон красоты? — Ты серьезно, Яна? — повернула голову Валентина. — Пока Мартин в тюрьме, ты пойдешь в салон красоты? — А что такого? Я ему передачи хочу носить красивая! — ответила Цветкова. Глава девятая Яна и не предполагала, что даже в ее возрасте в опытных руках мастера за такое короткое время вполне возможно привести женщину в божеский вид. — Кожа у вас хорошая, нежная. И вы знаете, она даже отполировалась этой пепельной пылью. Такой природный пилинг получился, — сказала массажистка, завершая массаж всего тела и лица Яны с приятным натуральным маслом. Ее длинные густые волосы завили спиральными кудрями, которые сексуально пружинили при каждом повороте головы и твердом, уверенном шаге в туфлях на шпильках. — У меня тело пропиталось морскими солями на сто лет вперед. Приняла одну общую лечебную ванную. Только губы вот потрескались, — пожаловалась Яна. — На ваши губы такой красивой формы сейчас тоже наложим питательную масочку, будут как персик! — Говорите-говорите еще! Ой, и пахнет вкусно! — Все натуральное, все лечебное. А не хотите немного увеличить губки для сексуальности? — спросила у Яны косметолог. — Нет, нет и еще раз нет! Как-нибудь обойдусь своей врожденной, извините, сексуальностью. Много говорю, боюсь, наколотыми губами не смогу так проворно обращаться, — ответила Цветкова. Довершил ее сногсшибательный образ яркий макияж с акцентом и на глаза, и на губы. Обычно Яна делала только один акцент — это яркая помада на губы, быстро и надежно. А глаза у нее и так от природы были большие и весьма выразительные. Но сегодня — другое дело. Вечерний вариант, свидание… Ярко-малиновое платье с легкой шифоновой летящей юбкой, золотистые туфли, в тон к ним сумочка. И, как шутил Иван Демидович, главное, что в этой золотой сумочке лежит золотая карточка с многомиллионным наследством чешского князя. — И почему я не женщина? — притворно вздохнул Иван. — Я бы тоже был дамой с огоньком! И мне бы дарили яхты, замки… — Газеты и пароходы… — прервала полет его фантазии Яна. — Еще неизвестно, какой женщиной ты бы стал. Может, бизнес-леди, которая сама содержит альфонса. — Яна, не обижай меня! Я бы не был такой леди! Еще скажи, что я мог бы стать падшей женщиной!